— На меня ведь тоже давят, — произнесла Лора упавшим голосом. — Ты же знаешь порядки. В конце дня подводят итоги продаж. Уверена: когда у тебя был свой автосалон, ты тоже давил на людей.
В том-то все и дело, что не давил. Я всегда был славным парнем, который все понимает и всем уступает. Именно это и сводило Сьюзен с ума.
— Конечно, — сказал я.
— Вот вернешься с Синди, мы соберемся где-нибудь и отметим это событие, — предложила она.
В этот раз я не стал ее поправлять.
— Отлично, Лора, мы так и сделаем. Ну, я пошел.
Мы распрощались.
Энди за своим столом работал над списком объявлений о продаже подержанных автомобилей в «Вестнике Нью-Хейвена», обводя кружочками некоторые позиции. Если кто-то продает автомобиль, возможно, ему нужен новый. Вид у него был невеселый.
На моем телефоне мигала лампочка. Сообщение оставили супруги, которые четыре года назад купили у меня мини-вэн. Теперь их дети подросли, и они решили приобрести еще «аккорд» или «пилот». Я записал на листке номер их телефона и протянул Энди.
— Хорошие люди. Продать будет не сложно. Скажи им, что я уехал из города по делам и попросил тебя помочь.
— Тим, огромное спасибо.
— Не стоит.
Энди спросил, куда я еду. Я сказал.
— Надеюсь, с ней все в порядке. — Он махнул мне и вернулся к газете.
Сидни одиннадцать.
Мальчик по имени Джеффри Уилшир провожает ее из школы домой. И уже много раз. Этот факт не прошел незамеченным ни для Сьюзен, ни для меня.
Я везу дочку на занятие в школу танцев. Балет ее уже не привлекал, но мать продолжала давить, чтобы она ходила на занятия.
— Вот бросишь, а потом пожалеешь.
В конце концов Сид бросила и не пожалела.
Но пока я везу ее на занятие и говорю между делом:
— Джеффри, ну, этот твой одноклассник… кажется, ты ему нравишься.
— Ну его, — говорит Сид. — Вообще-то он в другом классе и ждет меня, когда я выйду после уроков, чтобы проводить. А я все надеюсь, что миссис Уэттли когда-нибудь нас задержит, а ему надоест ждать и он пойдет домой.
— Вот оно что, — говорю я.
Мы едем пару минут молча, затем Сид говорит:
— Ему нравится надувать лягушек, чтобы они лопались.
— Джеффри?
— Да. Он занимается этим на пару с Майклом Дингли. Ты его знаешь?
— Нет.
— Не важно. Мама знает, потому что она с его мамой ездила с классом на экскурсию в пожарное депо в прошлом году.
— Ладно. Так что Джеффри?
— Они ловят лягушек, потом вставляют им в рот фейерверк и зажигают. Лягушки взрываются.
— Это дикость, — говорю я — Не помню, чтобы в моем детстве кто-то этим занимался.
— Они считают, что это очень прикольно, — говорит Сид.
— Это не прикольно.
— Конечно, мы все едим животных, — говорит она. — А что, мама была прежде вегетарианкой?
— Да. Какое-то время.
— Почему перестала?
Я пожимаю плечами:
— Из-за чизбургеров. Она почувствовала, что не может без них жить. Но одно дело убивать животных для еды, а другое — для развлечения. Чтобы наблюдать их страдания.
Сид задумывается. Проходит минута.
— Почему люди это делают?
— Что?
— Убивают для развлечения.
— Понимаешь, некоторые люди устроены неправильно.
— Что значит «неправильно»?
— А то, что им доставляет удовольствие видеть страдания других.
Она смотрит в окно.
— А я всегда думаю о том, что чувствуют другие люди. — Молчит. — И животные тоже.
— Поэтому ты хороший человек.
— Разве Джеффри не знает, что лягушкам больно?
— Знает, но ему наплевать.
— То есть он злой?
— Да, пожалуй.
— Он рассказал однажды, что положил в микроволновку хомяка и включил.
— Больше он тебя из школы провожать не будет, — решительно говорю я. — Пару дней мы будем заезжать за тобой. Я или мама.
Я послушал несколько песенок на проигрывателе Сид и выключил. Потому что глаза начали застилать слезы. Не хотел, чтобы в газете появился заголовок «Безутешный отец погиб, перестраиваясь с одной полосы в другую».
В аэропорту купил два свежих журнала — «Автомобиль и водитель» и «Нью-йоркер». Вряд ли удастся сосредоточиться на чтении, но хоть посмотрю картинки. В первом было много фотографий сверкающих автомобилей, а во втором — комиксы.
Затем я достал мобильник и позвонил Сьюзен.
— Алло, — ответила она невеселым голосом. Таким он у нее был уже несколько недель.
— Это я.
— Привет. — Теперь в ее голосе чувствовалась настороженность. Сейчас любой мой звонок мог принести либо хорошую новость, либо плохую.
— Я в аэропорту. Лечу в Сиэтл.
Она вздохнула:
— И что?
— Возможно, Сидни там.
Я рассказал ей все. Она выслушала. Задала два вопроса. Уведомил ли я Кип Дженнингз? И можно ли верить этой женщине из приюта?
Я надеялся, что можно.
— Я оплачу твой полет, — сказала она.
— Не надо об этом беспокоиться.
— Я могла бы полететь с тобой. С палкой, но все же хожу.
