одет как высокопоставленный чиновник или бизнесмен, а на его открытом лице читалось довольство собой и миром. Даже самый подозрительный человек проникся бы доверием к этому открытому, обаятельному мужчине. Куп был прирожденным «мастером контакта», отличаясь бесконечным разнообразием подходов к другим людям. Тем не менее я питал некоторые сомнения относительно его пригодности для нашей службы, хотя он получил уже немало возможностей продемонстрировать врожденную решительность и тренированный ум, позволявший ему находить верное решение при любых обстоятельствах. По моему мнению, он мог бы решать важные и деликатные вопросы с осторожностью, которая умерялась здоровой самоуверенностью, и по этой причине я намеревался поручить ему непосредственное руководство новым человеком, не ставя между ними посредником офицера абвера.
Его приветственные жесты и слова свидетельствовали о легкой бесцеремонности, которую я поощрял как у него, так и у прочих внештатных сотрудников. Такие отношения и взаимное обращение друг к другу Вилли и Шеф подчеркивали наше особое взаимное доверие, а кроме того, служили маскировкой, когда в ней возникала нужда. Мы сели за стол, а Вурр положил рядом с нами донесение Вилли о Риддерхофе. На нем уже стоял штамп «совершенно секретно».
– Неделю назад, – начал Вилли, – я случайно встретил в Амстердаме знакомого, которого давно не видел. Его зовут Питере, и он знает обо мне лишь то, что я время от времени приезжаю в Амстердам по делам. Разумеется, он не имеет понятия, что я военнослужащий и работаю в IIIF. Питере сказал мне, что его четыре недели продержали в тюрьме по подозрению в спекуляции. Но поскольку никаких доказательств не было, в конце концов выпустили. Сидя под арестом, он завязал ряд полезных знакомств. Например, один человек рассказал ему по секрету, что имеет надежный и секретный способ связаться с Парижем, которым пользуется для контрабанды алмазов. Партнеры этого человека соблюдали особую осторожность и тщательно конспирировались по причине участия в прочих незаконных делах. Я сразу же навострил уши, но не стал прерывать Питерса, а лишь сказал под конец, что хотел бы познакомиться с этим человеком. Мол, давно ищу такую возможность, и если сумею ею воспользоваться, то мы все трое окажемся в выигрыше. И позавчера Питере свел меня с этим торговцем алмазами. Его зовут Риддерхоф. Мы говорили только о контрабанде, и Риддерхоф дал мне телефонный номер в Варне, по которому я найду его при необходимости.
Я позвонил ему вчера утром и назначил встречу в амстердамском отеле «Карлтон» в 13.00. Он явился пунктуально, и разговор вскоре перешел на его связи с Парижем. Он несколько раз упоминал, что нуждается в деньгах и что вскоре «провернет крупное дельце». Когда я намекнул, что известные германские власти хорошо оплачивают сведения о тайных способах коммуникации, он чрезвычайно заинтересовался. Похоже, ему чрезвычайно важно получить защиту от валютного контроля, если тот продолжит расследование. Во время легкого обеда Риддерхоф осушил бутылку бордо и начал рассказывать истории о своих приключениях, в основном касавшихся торговли опиумом и борьбы с ней на Дальнем Востоке. Он намекал, что хорошо оплачиваемая работа в разведке – как раз то, что ему надо. Если сражаться придется с англичанами, то тем лучше.
Я дал ему понять, что мне, возможно, удастся раздобыть для него такую работу, но он сперва должен убедить нас, что обладает необходимыми знакомствами. Тогда он рассказал о капитане из Гааги и двух английских агентах. Я не хотел насухо выжимать его при первой встрече и решил, что несколько банкнотов помогут ему освежить память, а заодно вызовут стремление получить еще больше.
Тут Вилли заколебался и вопросительно взглянул на меня.
– Когда вы снова встречаетесь с этим человеком?
– Завтра в Утрехте в 12.00, господин майор.
– Господин Вурр, пожалуйста, сделайте пометку о нашем разговоре. Дадим новичку номер F2087, кличку Георг и выплатим 500 флоринов. Немедленно займемся проверкой его личности. Завтра вы, Вилли, сделаете ему предложение и скажете, что за быстрые результаты его ждет большая награда. Моральные соображения этого типа не беспокоят. Но совершенно ясно дайте ему понять, что любые сказочки или попытка скрыть от нас хоть что-либо приведут к его немедленному аресту. Сблизьтесь с ним и как можно более тщательно изучите его привычки и причуды. С сегодняшнего дня вы освобождаетесь от всех прочих обязанностей. При необходимости обращайтесь к обер-лейтенанту Вурру за содействием. Кроме того, точно выясните, что за человек этот Георг. Что вы на сегодняшний день о нем знаете?
– Шеф, он живет в Варне, якобы бизнесмен. Напившись, говорит на мешанине испанского, английского и голландского. Это высокий, толстый, обрюзгший тип, хромает на левую ногу – такие часто попадаются.
– Хорошо. Достаньте его фотографию – под предлогом, что она нужна для поддельного паспорта. Надеюсь, вы прекрасно понимаете, что от нас требуется лишь выйти на агентов в Гааге и их помощников? Держите Георга под постоянным присмотром. Ни на что не отвлекайтесь, никаких побочных дел, пока не разберетесь с этим. Ясно?
– Слушаюсь, шеф!
– Присылайте донесения как можно чаще, но лишь обер-лейтенанту Вурру либо мне. Удачи!
Вилли пожал нам руки и вышел.
Согласно следующему донесению Вилли, F2087 утверждал, что агенты в Гааге имеют радиопередатчик. Я уже предупредил лейтенанта Гейнрихса и ФуБ-станцию о такой возможности. В Берлин и службу радиоперехвата абвера были немедленно отправлены телеграммы с настоятельной просьбой внимательно следить за всеми подозрительными радиопереговорами между Голландией и Англией. Лейтенант Гейнрихс отрядил четверых человек на специальную вахту, но дни шли, а новостей не было никаких.
Пять или шесть донесений Вилли не свидетельствовали о каком-либо прогрессе. F2087, очевидно, старался заручиться доверием капитана, что требовало дополнительных расходов – как с его стороны, так и с нашей. За десять дней мы не продвинулись ни на шаг. Гейнрихс клялся, что из Гааги не ведется никаких передач, а берлинский радиоабвер задавал мне дополнительные вопросы, на которые я не мог ответить, и это не улучшало моего настроения.
10 декабря пришло новое донесение от Вилли:
«…источник F2087. Агент № 2 в Гааге ищет подходящие места, чтобы сбрасывать на парашютах оружие и материалы для саботажа. График будет согласован с Лондоном, а он сам выделит людей для встречи… Планируется создание обширной организации, ее систематическое вооружение и обучение…»
Я схватил красный карандаш и написал на полях:
«Рассказывайте такие байки на Северном полюсе! Между Голландией и Англией нет радиопереговоров. Даю F2087 три дня, чтобы объяснить эту неувязку!»
Будучи вполне уверен, что сообщения F2087 о радиопереговорах – полная чушь, я все же позвонил Гейнрихсу и поговорил с ним довольно сурово:
– Чем занимается ваша служба радиоперехвата? Я получил донесение, что радиосвязь существует. Подыскиваются удобные места для сброса оружия на парашютах. Если вы ничего не слышали, значит, ваши люди впали в спячку!
– Господин майор, в эфире было пусто. Мы непрерывно ведем прослушивание, и все немецкие станции перехвата получили задание отслеживать эти конкретные переговоры. Нам остается только продолжать, хотя лично я не верю, что этот передатчик работает.
– Спасибо, Гейнрихс. Возможно, что мерзавец, от которого поступают донесения, обманывает нас. Я немедленно дам вам знать, если появятся новости свежее.
Выведенный всем происходящим из себя, я схватил донесение Вилли.
– А вы что думаете, Вурр?
Он пожал плечами:
– Мне видятся две возможности. Либо F2087 водит нас за нос, несмотря на пятьсот гульденов, которые должны были доказать ему, что мы – люди серьезные. Если это так, я обещаю устроить ему веселую жизнь. В то же время я уверен, что Гейнрихс и его люди трудятся вовсю и делают все, что в их силах, чтобы засечь эту связь. Но вполне может быть, что используется передатчик нового типа. Я слышал в Берлине о большом прогрессе в конструировании УКВ-передатчиков для агентов. Возможно, что враг пользуется такими устройствами и наша служба перехвата не может их услышать. Нужно принимать во внимание и радиотелефоны. Наши собственные портативные радиотелефоны работают в радиусе лишь нескольких
