Несильно, но это было только началом. По мере того как моментально обесцвечивающаяся масса стекала на пол, по телу распространялся зуд. Спустя пару минут, когда мой камуфляж окончательно превратился в полупрозрачную бесформенную кучу, чесаться хотелось невыносимо.
Застонав, я едва ли не вывернул психосферу наизнанку и буквально вытолкнул сознание наверх, в прохладные объятия синего тумана. Немного полегчало. На автомате я плюхнулся в ванну и принялся яростно втирать в кожу водостойкий крем, в бешеных количествах закупленный мною уже на Элии.
Крем этот рекомендовалось применять при обширных ожогах, и помимо всяких там целебных составляющих он содержал анестезирующую компоненту. Дозировка, правда, была рассчитана на элиан, а потому слой выходил вдвое толще, но зато спустя десять минут я уже вытянулся в широком бело-зеленом желобе, заменяющем ванну. Красота!
Я поэкспериментировал с панелью управления и остановился на режиме «Горный ручей, нижний слой». Следующие полчаса я просто лежал, ощущая, как быстрый поток скользит по спине, и ни о чем не думал.
В конце концов необходимость в синем тумане отпала, и сознание вновь заполнило тело. Кожа уже не чесалась, но от анальгетиков частично онемела и слегка побаливала.
Я выбрался из ванны, вытерся, высушился, босиком прошлепал в комнату и уставился в здоровенное двухметровое зеркало. Урод уродом. Нет, не радорианин, конечно. Даже в чем-то и на человека похож. Но увидь я такого мутанта на улицах родного города, немедля начал бы звать на помощь.
К забросу на Элию Наблюдатели готовили меня долго и со вкусом. И начали с попыток слепить из землянина существо, которое, пусть издали, было бы похоже на коренного элианина.
Лепили долго, в несколько приемов. Почти безболезненно, хотя ощущение дискомофорта от полученного результата преследовало и по сей день. После всех перестроек и обработок я вытянулся сантиметров на пять, при том что весил теперь едва ли больше пятидесяти килограммов. Грудь тощая, руки-ноги как спички, живот ввалился, череп не кожей — пергаментом обтянут, словно в концлагере сидел.
Метаболизм тоже перестроили: ешь не ешь — не поправишься; как все вошло, так и выйдет. Зато сердцебиение за сто ударов в минуту, и кислорода вдвое больше надо, чтобы нормально себя чувствовать.
Кости и суставы подрихтовали. Вместе с моторикой. Как будто какой конвертер внутри поставили, чтобы старые рефлексы с перестроенным организмом совместить. Ощущения странные: двигаешься нормально, словно бы даже грациознее, но при этом абсолютно точно знаешь, что раньше двигался иначе. Сюр.
Но больше всего мордашке досталось. Видеть в зеркале вместо своей харизматичной физиономии жуткую помесь человека с пришельцем… бр-р, врагу не пожелаешь.
Однако, к сожалению или к счастью, полностью переделать меня Наблюдатели не смогли. И в ход пошли высокие технологии. Пленка, покрывающая мое тело, по словам Олега — одна из вершин развития наблюдательской техники. Малоприятная помесь живой ткани и всякой нанотехнологичной дряни, она весила как кольчуга, но, облегая мой видоизмененный скелет, окончательно преображала человека в элианина. При этом до известной степени умудрялась обманывать рентген и сканирующую аппаратуру, выдавая меня за инопланетянина.
Проблем живой маскхалат создавал несколько. Во-первых, он медленно, но верно переваривал эпидермис, вызывая нарастающий зуд, терпеть который удавалось два-три дня от силы. Во-вторых, наблюдательскую кожу надо было кормить. Обычной человеческой, ну или элианской пищей — белки, жиры, углеводы. После того как, нажравшись и усвоив полезное, маскхалат выдавит излишки — проще говоря, нагадит, — за кожей следовало убрать. Кошмар, короче. Хорошо, ухаживать за питомцем требовалось нечасто: примерно раз в те же самые два-три дня.
Ухмыльнувшись, я отошел от зеркала и присел на край кровати.
Как же все изменилось. Не представляю, чтобы год назад я позволил пилить себе кости и таскал этого полуживого паразита вместо плаща.
Всего год назад… До Эрона. До Кии. В прошлой жизни… Нет ничего более далекого, чем прошлое.
Я раскатал на полу кусок водонепроницаемой ткани, подхватил ком псевдокожи, пресек ее попытки взобраться по руке и вновь облепить тело и свалил бесцветную массу на подстилку. Пошарив в сумке, выудил три кормовых батончика — сплошные витамины и калории, чтобы ваши домашние любимцы росли толстыми и пушистыми…
Кожа поглощала пищу не спеша. Вдумчиво. Без суеты. Гадость редкостная. Хотя чем это я недоволен? Слюни не пускает, не чавкает — и то ладно.
Последний темно-желтый кусочек исчез в утробе ручного паразита. Я выждал положенные полчаса, поднял маскхалат, несколько раз его встряхнул и кинул на пол. На импровизированной пеленке остались крупные желеобразные капли. Хорошо — без цвета и запаха.
Скатав ткань и спустив ее в утилизатор, я растянулся на кровати и уставился в потолок. Точнее, в стык потолка и стены: кровать имела небольшой наклон справа налево, зачем — непонятно.
Вечерний океан мерно плескался над головой. Шуршали элианские пихты. Зуд утих окончательно. До очередного приступа оставалось не меньше недели, и в эти минуты я был почти счастлив. Иногда для счастья надо совсем немного — чтобы нигде не болело.
Приступы начались через полгода после киянских событий. Точно определить их природу и фактор, послуживший катализатором, Наблюдатели не смогли. Возможно, количество просто перешло в качество. Возможно, деструктивные способности Теней не сочетались с синим туманом. Возможно, мое сознание не могло в полной мере контролировать то, что в него загрузили… Не знаю.
Это и болезнью нельзя было назвать. Во время первого срыва я даже не понял, что произошло. А в полной мере оценить масштабы смог лишь в прошлом месяце на Сейне — планете, с которой началось элианское турне.
Наблюдатели специально подгадали, чтобы приступ случился после начала операции. Давали понять, к чему он может привести не на их изолированной планете, а в обычном, населенном живыми существами мире. Впечатление было сильным.
Больше всего психосрыв походил на попытку удержать шарик на острие иголки. Как бы ни был искусен жонглер, как бы ни старался, наступает момент, когда равновесие теряется. Можно качнуть иголкой, выгадывая несколько лишних секунд, побежать в сторону, куда заваливается шарик, но потом он все равно соскользнет, сорвется… и следом обрушится лавина. Пси-поле, связывающее все организмы, вдруг вздыбится, зайдется в короткой судороге, а затем начнет рваться на лоскутки. По безбрежному океану, ветвясь, побегут трещины, вымораживая жизнь уже в нашем мире.
Еще несколько дней простоит зеленой мертвая трава. Деревьям и вовсе отпущен немалый срок — пройдут месяцы, прежде чем кто-то поймет, что внутри крепкого с виду ствола — труха. А вот огненно- красные жучки, только что копошившиеся на неровных стенках огромного улья, обрушатся шелестящим водопадом сразу. И шуршание зверьков в траве мгновенно замолкнет. Упадет иссиня-черная, с ладонь, птица…
Приступ походил на шторм, разметавший рать жизнеформы на Кие. Но тогда пси-ураган калечил сознания существ, разрывал их связь с реальностью и друг с другом. Однако даже он не способен был убить. А еще я мог его контролировать…
Две недели назад, сразу после посадки, я взял флаер, забрался в глушь, благо открытых заповедников на планете хватало, и сбросил накопившееся напряжение — глыбу, уже качавшуюся от малейшего дуновения; глыбу, способную похоронить под собой небольшой город.
Что служит спусковым механизмом, обрушивающим лавину, я так и не понял. Срывы случались примерно раз в месяц. Если активно манипулировать пси-полем — чуть чаще, если не нырять в туман без крайней нужды — чуть реже. До очередного приступа у меня оставалась дюжина дней, и за это время надо было многое успеть…
Киянские разборки вышибли из колеи надолго. После сражения с жизнеформой, спасения из обжигающего зева ядерного взрыва и перемещения в мир Наблюдателей я оказался выжатым досуха. Способности к чтению потока событий и более или менее точному восприятию психосфер вернулись далеко
