мере, прекрасно понимал, что экспансия Японии на юг приведет к вмешательству Америки в войну, и был не только готов к этому, но и подталкивал японцев к вооруженному столкновению с США.
Немецкое военное командование тоже проявляло активность, убеждая японцев начать войну именно в это время. Когда в апреле адмирал Номура сказал Редеру, что японцы не могут вступать в войну с Британией и США, пока не будут решены все ее восточноазиатские проблемы, Редер назвал это «большой стратегической ошибкой». Япония должна воспользоваться представившейся ей «уникальной возможностью» захватить Сингапур. А в Вашингтоне, как мы уже видели, Беттихер убеждал японского военного атташе в том, что Америка слаба и вся ее политика – чистый блеф [141].
В течение лета 1941 года Риббентроп делал все, чтобы поддержать интерес Японии к Сингапуру, а в октябре уделил много внимания попыткам Америки напугать Японию. Все это, уверял он, «одна лишь маска». Америка уже сейчас истощена до предела и не представляет никакой опасности. Не трогая Филиппин, Япония может наносить «решительные удары» на Дальнем Востоке, не боясь вмешательства Америки. В ноябре, когда немецкое наступление в России захлебнулось, немцы стали особенно напирать на то, что американцы не смогут помешать японцам, в каком бы районе Дальнего Востока они ни нанесли удар. Сообщениям Беттихера об американской слабости придавалось теперь особое значение. Риббентроп беспокоился, что японцы не воспользуются «слабостью Америки» и упустят свой шанс. Ссылаясь на оценки Беттихера, касающиеся объемов американского производства, он велел Отту дать понять японцам, что они могут нанести удар в любой момент, не опасаясь, что Америка вмешается в войну[142].
В этом втором аспекте японской политики Америка стала центральным фактором, и, соответственно, на это были направлены расчеты немцев. Не обращая внимания на многочисленные признаки того, что японская экспансия на юг вызовет вооруженную акцию со стороны Америки, немцы толкали своего союзника на путь агрессии. Случайные предупреждения о том, что в отношении Филиппин надо действовать крайне осторожно, тонули в общем подстрекательском тоне. Берлину было заявлено, что Филиппины будут представлять собой главную угрозу для существования нового порядка и должны быть включены в Великую восточноазиатскую сферу. Японцы хорошо понимали, как, впрочем, и немцы, что США не останутся в стороне даже в том случае, если Япония захватит один Сингапур. Гитлер и Риббентроп охотно верили докладам Беттихера, но если они и вправду верили в то, что Америка из-за своей слабости не вмешается в войну, то почему же они так боялись японского нападения на Филиппины? Вполне возможно, была определенная надежда на то, что японцам удастся повторить в Азии немецкий блицкриг, хотя японцы смотрели на дело более реалистично – они понимали, что их ждет длительная война. Кроме того, события развивались очень быстро, и все планы немцев смешал провал операции «Барбаросса». Немцы надеялись, что быстрые удары в Европе будут подкреплены столь же быстрыми ударами на Дальнем Востоке, и поэтому Америка лишится всяких оснований для вмешательства в войну. В любом случае по реакции Германии на амбициозные планы Японии было хорошо видно, что немцы готовы были пойти даже на риск вступления в войну Америки, лишь бы только заставить японцев воевать.
Глава 15
Германия и нападение на Пёрл-Харбор
Немецкая реакция на японскую политику в отношении СССР и экспансию на юг, несомненно, учитывала и США. Нам осталось теперь рассмотреть третий аспект внешней политики Японии: японо- американские отношения как таковые и немецкие попытки повлиять на них. Эти отношения вызывали в Берлине большое беспокойство[143].
Стремление японцев достичь соглашения с Америкой не вызывали в Берлине особой радости. С февраля, с началом переговоров между Госсекретарем Халлом и послом Номурой, которые продолжались до самых последних дней перед нападением на Пёрл-Харбор, тревога немецкого правительства еще больше усилилась. Нацистов больше всего беспокоил тот факт, что в ходе переговоров пакт утратит в американских глазах свое устрашающее значение[144].
Японцы всячески пытались успокоить своего союзника. Они поторопились заверить немецкую сторону, что главная цель переговоров – предотвратить вмешательство США в войну и что адмиралу Номуре было дано задание всячески подчеркивать верность Японии своим союзническим обязательствам. В мае Мацуока снова заверил Отта в этом, предоставив дополнительные доказательства. Отт сообщил, что Мацуока, по его словам, ясно дал понять американскому и британскому послам, что любые действия Америки в Атлантике, направленные против Германии, могут в любое время быть названы актом агрессии[145].
Несмотря на это, Отт обнаружил, что японцы всерьез рассматривают новые американские предложения, которые, будучи принятыми, превратили бы пакт в пустой звук и привели к тому, что Япония в течение всей войны оставалась бы нейтральной. Он добавил, что эти предложения были с радостью встречены в военно-морских и коммерческих кругах Японии[146].
Более того, немецкий посол передал в Берлин слух о том, что после встречи с Номурой Рузвельт якобы сказал, что «японцы желали бы постепенно отказаться от пакта»[147] .
Отту было велено сообщить японцам о том, что Германия «удивлена», что американцам не было сообщено о конкретных обязательствах Японии перед странами оси, а Риббентроп в личном письме заявил Мацуоке, что он не считает переговоры «хорошим делом». Японцы ответили новым потоком заверений в лояльности. Они обещали держать Германию в курсе дела и заявили, что не обманываются по поводу намерений Америки. Рузвельт настроен воевать, но японцы в ходе переговоров делают все возможное, чтобы не допустить вмешательства Америки в войну и привязать американский флот к Тихому океану. Однако Отт сильно сомневался, что японцы вообще намерены выполнять свои обязательства по договору, если из-за американской помощи Англии разразится немецко-американская война.
В течение лета доклады об увеличении американского давления и публичные заявления японцев, в которых расхваливалась дружба между японцами и американцами и отрицалось какое-либо участие в «немецких планах установления мирового господства», чередовались с постоянными уверениями Мацуоки в верности договору стран оси. Столь непоследовательная политика Токио вызвала целый поток запросов из Берлина. Возможно ли, спрашивал Риббентроп, чтобы Япония давала Америке словесные гарантии того или иного типа? Какова реакция японцев на американские провокации по отношению к Германии? Могла ли та «неприличная быстрота», с какой американцы захватили Исландию, быть результатом гарантий, которые им дали японцы? Почему японцы не сообщают в Берлин обо всем, что у них происходит? Однако лето шло, а тревога немцев не уменьшалась.
В августе, когда доклады из Вашингтона рисовали картину грубой американской политики экономических санкций и передавали слухи о новых японо-американских соглашениях, Берлин был шокирован антинемецким заявлением, которое сделал в Америке член японского парламента, заявивший, что заключение пакта было «большой ошибкой». Он публично заверил американцев, что, хотя ряд стран и желает японо-американской войны, японский флот «не позволит, чтобы его использовали как инструмент в руках третьей стороны для борьбы с Соединенными Штатами». Томсен добавлял, что в результате этого «неслыханного» выпада Соединенные Штаты полны теперь решимости и будут глухи к японским мирным предложениям, поскольку политика устрашения дает лучшие результаты. Хуже всего, что японцы объявили о том, что планируют возобновить переговоры в Вашингтоне (которые были прерваны 31 июля), чтобы «прояснить обстановку». Японцы открытым текстом объяснили немцам, что до сих пор они вели по отношению к Америке более жесткую политику, чем сами немцы. Это не дало желаемых результатов, и теперь Токио считает, что надо попытаться применить более мягкий «немецкий» подход. Но если это объяснение было направлено на то, чтобы обезоружить Германию, то японцы просчитались.
Мы не знаем, насколько подробно немцы знали о предложении, сделанном позже, в августе, премьер- министром принцем Конойе Рузвельту о переговорах по урегулированию самых сложных проблем[148].
Риббентропа подробности проекта принца Конойе, узнай он их, встревожили бы до крайности, поскольку, убеждая американцев согласиться с их предложением, японцы исходили из идеи о том, что немецко- японские отношения можно будет уладить «разными способами», а угроза со стороны англосаксов будет существовать постоянно, вне зависимости от судьбы Германии. Чтобы заставить американцев сесть с ними
