гобелены и аптекарский огород, механизмы и теология, он без конца задает вопросы, толковые, точные. Живая восприимчивость сопровождается тонкими суждениями. Все свидетельствовало о глубоких и обширных знаниях. Невольно у Сен-Симона напрашивалось сравнение с малограмотным Людовиком XIV, который постоянно учил архитекторов, портных, генералов, поваров, раздавал нелепые указания, при этом любуясь собою, выказывая дурной вкус и невежество.
Сен-Симона забавляло, что свита царя русского привезла в Версаль девиц, ночевала с ними в покоях, принадлежащих госпоже де Ментенон, по соседству с комнатой, где спал царь. Храм целомудрия был осквернен, ибо госпожа де Ментенон, тайная супруга Людовика, была, по мнению Сен-Симона, образцовой ханжой. Набожная и распутная, искуснейшая интриганка, она правила 32 года и составила эпоху в царствование Людовика.
Она была еще жива, и Петр заинтересовался этой реликвией недавнего царствования.
Людовик XIV только недавно почил в бозе, все при дворе еще было исполнено памяти о нем, рассказов о его царствовании, удивительном по своей продолжительности — 54 года! Это фактически, а если юридически, то 72 года, рекорд! Госпожа де Ментенон была главной достопримечательностью этой уходящей эпохи. Любовницы короля сменяли одна другую, за их состязанием наблюдала Европа, ибо французский двор был самым блистательным и популярным. Из них осталась победительница, которой сейчас было за восемьдесят.
Князь Куракин, посол во Франции, рассказал Петру историю маркизы де Ментенон, которая начала свою карьеру при дворе гувернанткой у ведущей любовницы короля, госпожи Монтеспан. Вскоре она вытеснила хозяйку, приблизилась сама и ловкими ходами стала необходимой королю. Она воплощала торжество придворных интриг. Поразительно было искусство, с каким эта женщина десятилетиями умела поддерживать интерес к себе, придумывала новые и новые уловки, рассчитывала все наперед, окружила себя ореолом святой. Это была, несомненно, выдающаяся женщина.
Маркиза де Ментенон решительно отказалась принять русского царя, ссылаясь на нездоровье.
Петр поехал в Сен-Сир осмотреть учебное заведение, созданное маркизой. Там воспитывались 250 девушек из семей бедных дворян.
К Франции Петр присматривался со всех сторон. Она для него была образцом абсолютной монархии. Он хотел понять механизм этой власти. За последние десятилетия Франция вышла в самые сильные государства Европы. Каким образом король «абсолютный без возражений» искоренил всякую другую власть в стране, кроме собственной? Ссылка на законы, на право считалась при нем преступлением. Судьба Людовика и его царствования была удивительна. Невежда, который никогда ничего не читал, не писал, только умел играть на гитаре, умудрился окружить себя лучшими умами. Посредственность, превосходно поглощающая таланты. Уметь пользоваться чужими талантами — решающее качество государя, Петр тоже умел, но ему мешали собственные дарования.
Сыновья и внуки Людовика поумирали. Наследником стал пятилетний правнук, Людовик XV. Маленький король чем-то затронул сердце Петра, и он общался с мальчиком, нарушая этикет своей нежностью.
Регент, герцог Орлеанский, пытался вовлечь Петра в свои шумные оргии. «Будем развлекаться!» — под этим лозунгом знатные дамы отплясывали голышом, на место прежних балов, с утонченной фантазией, пришел разврат без выдумки и вкуса. Блеск версальского двора потускнел.
В Сен-Сире воспитатели и воспитанницы встретили царя со всей почтительностью, он обошел классы, дортуары, затем направился к покоям маркизы, которая жила тут же. Его останавливали, он не обращал на это внимания. Маркизу еле успели предупредить. Она легла в постель, велела задернуть все шторы. Петр вошел, было темно, он бесцеремонно поднимал штору за шторой, июньское солнце ворвалось в спальню. Петр раскрыл полог бархатного балдахина и принялся разглядывать лежащую. Его вольность походила на вольность короля Франции, Людовик так же не считался с настроением, здоровьем своих любовниц, он делал то, что хотел. Бесцеремонность Петра подтверждала его царское право.
Итак, перед ним предстало живое воплощение ушедшего в легенду царствования. Женщина, на руках которой умирал Людовик XIV, которая была не просто любовницей, а соправительницей, тайно обвенчанной женой. Седые жидкие букли выбивались из-под чепца. Петр вглядывался в эти наспех подреставрированные развалины, пытаясь представить когда-то великолепное сооружение. Старуха попробовала отодвинуться в тень, но от яркого солнца некуда было скрыться. Безжалостно, молча разглядывал он остатки былого могущества. Конечно, все проходит, это жалкое морщинистое усохшее существо доказывало суету сует, тщетность земной власти и богатства. Сильные духи, яркие румяна — нелепое зрелище, достойное размышлений.
У Петра было развито чувство истории. Он знал свою роль и умел среди потока событий и лиц находить исторически значимые.
…Та самая Франсуаза Ментенон, о которой без устали твердила Европа в течение двадцати с лишним лет, та самая, которая холодно встретила смерть Людовика, своего морганатического супруга, та, что не стала безутешной вдовой, а написала мемуары беспощадные, злые. Этим закончился блестящий век «короля-солнца».
Как сказано в Библии: «Во всех делах своих помни о конце».
Умирая, Людовик сказал Ментенон: «Я утешаюсь вашим возрастом, мы скоро встретимся».
Она была старше короля на пять лет.
По одной версии, Петр спросил маркизу, чем она больна. Она ответила: «Старостью, Ваше Величество», на что Петр сказал, что все мы подвержены этому, когда долго живем. Историки добавляют, что Петр похвалил ее заведение за образцовый порядок.
Однако Сен-Симон пишет, что Петр ничего не произнес у постели де Ментенон, молча покинул спальню. Да и о чем было говорить, зрелище произвело на него такое удручающее впечатление, что любые слова были бесцветны. Он удалился даже без поклона. Сен-Симон утверждал, что ему известно, как Ментенон была поражена и оскорблена.
Некоторые утверждают, что Петр галантно похвалил учрежденное ею заведение, где девицы обязаны ей своим воспитанием и счастьем, так что это может служить утешением.
Последний вариант выручает Петра, для учителя же молчаливый уход царя куда выразительней. Но жизнь не выбирает художественных решений.
Сен-Симон заключает рассказ о Петре не свойственным ему признанием. Своеобразие талантов Петра, пишет Сен-Симон, делает его государем, достойным величайшего восхищения самых отдаленных потомков. Таково было единодушное мнение Франции, очарованной русским царем.
Описание внешности Петра, созданное Сен-Симоном, Молочков считал самым живописным и, пожалуй, лучшим. Не удержался, процитировал: «Царь был хорошо сложен, лицо круглое, высокий лоб, красивые брови, полные губы, смуглый, красивые живые проницательные глаза, черные, взгляд величественный, иногда бешеный. Весь его вид свидетельствовал об уме, рассудительности. Шляпа его вечно валялась на столе. При всей его простоте все сразу понимали, кто он такой. Съедал, выпивая, невыразимо много. Царь неплохо понимал по-французски и мог говорить, если б захотел. Очень хорошо говорил по-латыни».
Портрет сам Молочков признал несколько приукрашенным — прищурясь, он как бы сравнивал: плечи узкие, голова маленькая, пропорции не хватало…
Обычно ирония Сен-Симона не щадила никого, он предпочитал обличать, выявлять пороки, издеваться над глупостью власть имущих. Видно, что Петр произвел на него исключительное впечатление. Людовику XIV повезло в том смысле, что при его дворе оказался такой писатель, как Сен-Симон. Да и Петру повезло заполучить столь проницательного наблюдателя.
Величие Людовика шло от его окружения (оно состояло из прекраснейших умов Франции). Людовика отшлифовали парижские салоны. Осанка, вальяжность — он умел дорого продавать королевскую улыбку, создал свой культ, обожествил себя, доказав, как много может достичь бесталанность. Он воевал успешно и бестолково. Культ изменил его, с годами он стал нетерпим к тем, кто проявлял ум и таланты. Он желал первенствовать сам, всюду, во всем. Двор был окутан интригами, и король вовсе не обладал той абсолютной властью, какую он себе приписывал. Сеи-Симои раскрывает искусный механизм, с помощью которого на самом деле королем управляли.
Петр с любопытством знакомился с французской аристократией. Это было нечто новое. Аристократ
