Но в этот момент, благодарение Богу, подошла мамаша Эдварда, полная чудаковатая особа.
— О, моя дорогая, дорогая мисс Балфур, вы сегодня просто ослепительны! Разве она не прелестна, Эдвард? О, вы так красивы! Господи Боже, будь я в молодости хотя бы вполовину такой хорошенькой, делала бы все, что в голову придет! Уж я бы всем показала! Господи, почему здесь так жарко? Миссис Клируэлл, думаю, на террасе гораздо прохладнее!
Грузная жизнерадостная миллионерша промокнула лицо и пухлую шею большим платком и расплылась в улыбке. Дама привлекала все взоры яркими бирюзовыми одеяниями и особенно головным убором — тюрбаном, украшенным искусственными фруктами: бананами, апельсинами и даже маленьким ананасом, красовавшимся на самой макушке. С ушей свисали длинные безвкусные серьги.
Ничуть не смущаясь молчанием остальных, она продолжала:
— Клянусь, никогда в жизни не видела дома элегантнее! Я просто в этом уверена! Совершенно уверена! Да, кстати! Не забудьте, вы приезжаете к нам завтра ровно в час, чтобы помочь мне в устройстве приема в саду.
— Да, разумеется, — пробормотала Лили.
— О, слава Богу! Значит, завтра в час? Прекрасно, прекрасно! В конце концов, все это и для вашего же блага, не так ли, дорогая? — добавила она и, подмигнув, толкнула Лили в бок с такой силой, что та едва не упала.
Выскочки Ланди устраивали свой первый прием, а помощь Лили и миссис Клируэлл означала, что общество рано или поздно свяжет имя Балфуров с Эдвардом.
— И тогда, мои дорогие леди, вы узрите собственными глазами всю элегантность моего приема! Все будет высшего, высшего качества! По последнему слову моды! Обещаю!
— Я в этом уверена, — усмехнулась миссис Клируэлл с едва скрытой иронией. Но Лили нахмурилась.
— Прощальный прием? Я думала, это прием в саду!
— О да… ну… это все вместе. И то и другое.
— Куда же вы едете? — удивилась Лили.
— На Ямайку!
Миссис Ланди выразительно показала на свой обремененный тропическими фруктами тюрбан и оглушительно расхохоталась:
— Неужели не угадали?
— Нет, — в один голос пролепетали женщины.
— Ну вот, теперь вы знаете! Говоря по правде, я и сама едва этому верю. Я в прекрасной Вест-Индии! Никогда там не бывала… то есть на Ямайке. Я вообще никогда нигде не бывала. Пусть меня повесят, если я выезжала куда-то дальше Миддлсекса, но мой доктор говорит, что для здоровья очень полезно провести зиму на островах. Хотя я уверена, что там будет невыносимо жарко!
— Океанские бризы, матушка.
— Да, Эдди, это ты так говоришь, но…
— Я понятия не имела, что вы нездоровы, — перебила Лили, сочувственно глядя на миссис Ланди. — Мы можем чем-то помочь?
— О, как вы добры, дорогая! Истинная леди! Нет-нет, это всего лишь подагра, — объяснила матрона громким шепотом. — Никаких причин волноваться.
— И слава Богу!
— Именно, — согласилась миссис Клируэлл.
— Доктор говорит, что, если мой дорогой Эдди может позволить себе отослать свою старую ма в тропики, чтобы избежать проклятой здешней зимы, почему бы нет?
— И действительно, почему бы нет! — смешливо взвизгнула высокая нескладная особа, врываясь в их круг.
— Бесс! — воскликнула миссис Ланди.
— Я еду на острова вместе с вами; нет, честно-честно! — завопила Бесс, обнимая миссис Ланди.
Эдвард устало вздохнул, прекрасно понимая, что это он является мишенью ее заигрываний.
Лили тоже знала это, и тихо скрипнула зубами.
Дочь богатого торговца, недавно купившего себе титул баронета, Бесс Кингсли не привыкла к отказам. К несчастью для нее, даже Эдвард был не настолько туп, чтобы находить привлекательной громкоголосую, избалованную и вульгарную девицу. К несчастью для него, чем больше он старался сбежать подальше, тем упорнее становилась охота.
Лили послала своей дуэнье насмешливый взгляд. В глазах миссис Клируэлл загорелись веселые искорки. «Ничего не скажешь, вот идеальная пара», — словно хотела сказать она.
Не чувствуя ни малейшего желания оставаться и бороться за внимание Эдварда, Лили извинилась и грациозно направилась к парадной лестнице, в душе тихо радуясь передышке.
Поднявшись наверх, она увидела, что в дамской комнате яблоку негде упасть. Кое-как подобравшись к зеркалу, Лили проверила, все ли в порядке, и осталась довольна своим причудливым костюмом с розовыми тюлевыми юбками, расшитыми серебряными бусинами. Правда, на королеву фей она мало походила, но костюм был красив и легок и очень ей нравился.
Лили осторожно проверила замочки на бриллиантовых сережках, одном из немногих фамильных украшений, которое еще не было заложено. Серьгам было много лет, и иногда застежки ослабевали. Она никогда не простит себе, если потеряет их.
Пробившись сквозь толпу дам, она вышла в галерею, начинавшуюся от самой лестницы, и отыскала глазами Эдварда. Очевидно, от Бесс так просто не отделаешься.
Ее взгляд скользнул кряду высоких стеклянных дверей, которые выходили на террасу. Возможно, сейчас самое время прокрасться к садовой беседке…
Спеша исследовать залитый луной сад, в приливе внезапной дерзости она решила рискнуть: приподняла сверкающие розовые юбки, сбежала вниз по широкой мраморной лестнице. Хоть бы никто из знакомых не заметил ее и не остановил!
Но как раз в этот момент по стайкам дам, оказавшимся на лестнице, пробежал возбужденный шепоток.
— Но это не может быть правдой! Он заставил ее рыдать от наслаждения.
— Я слышала, сверху неслись такие вопли, что ее слуги не могли решить, то ли оставить парочку в блаженном уединении, то ли позвать констебля.
— Вопли! Подумать только!
— Она лично мне призналась, что он сломал ее кровать.
— Какой… энергичный джентльмен!
— Теперь он может сломать мою, — промурлыкала другая, глядя вниз, на веселившихся в бальном зале гостей.
— Поберегитесь, не то муж услышит!
— Можно подумать, ему не все равно. Глупец, он все еще уверен, что я не знаю о его последней любовнице.
Потрясенная Лили на цыпочках прошла мимо, опасаясь, что они заметят, как она подслушивает абсолютно непристойный разговор.
Но кого, спрашивается, они имели в виду?
— Вы слышали о его тайном свидании с леди Кемпбелл?
— Что?! Быть не может!
— Расскажите!
— Бедняжка не могла даже поехать с нами на прогулку верхом в Гайд-парке, и все из-за этого восхитительного дикаря.
— То есть она…
— Именно! Не знаю, что он делал с ней, но она едва могла ходить, не говоря уже о том, чтобы сесть в седло!
— Господи милостивый!
Возмущенный хохоток.
