крыльях истребителей, я понял свою ошибку. Быстро справившись с охватившим меня страхом, я сделал переворот влево и, резко повернув, начал пикировать в надежде, что «грумманы» не заметили меня.
Но не тут-то было! Строй распался, и истребители ринулись за мной в погоню. Что я мог сделать? Похоже, шансов спастись у меня не осталось.
Нет… пожалуй, существовал один выход, пусть небольшой, но все же шанс. Я находился почти над Иводзимой. Если мне, маневрируя, удастся уходить от самолетов противника – задача, как я понимал, почти невыполнимая, – пока иссякающие запасы топлива не вынудят их отправиться восвояси…
Теперь я получил возможность по достоинству оценить скорость этих новых истребителей. Через несколько секунд они уже нагоняли меня. Какие же они были быстрые! Пытаться оторваться от них больше не было смысла…
Сделав крутой вираж, я повернул назад. Мой маневр, когда я по спирали стал подбираться к ним снизу, насторожил пилотов противника. Но они не рассредоточились. Летящий первым истребитель ответил на мой маневр точно таким же, выполнив безупречную спираль. Я снова стал выполнять спираль. Самолеты противника ни в чем мне не уступали.
Это было что-то новое. «Аэрокобра» или «P-40» уже давно бы оставили попытки состязаться со мной в выполнении подобных маневров. Но эти новые «грумманы» оказались самыми маневренными из всех известных мне самолетов противника. Выйдя из спирали, я попал в ловушку. Пятнадцать истребителей, закончив маневрировать, выстроились один за другим. Я оказался в центре гигантского круга из пятнадцати «грумманов». Со всех сторон я видел лишь широкие крылья с белыми звездами. Если кто-то из пилотов когда-нибудь попадал в окружение в воздухе, то этим пилотом был я.
Времени размышлять о своем незавидном положении у меня не было. Четыре вражеских истребителя вырвались из круга и понеслись ко мне. Они рвались в бой, но мне легко удалось от них ускользнуть, выполнив переворот. Но торжествовать было рано, новая четверка истребителей, покинув круг, повисла у меня на хвосте.
Я бросился наутек. Я выжал из двигателя все, на что он был способен, и на мгновение оказался вне пределов досягаемости пушек противника. Преследующие самолеты сейчас не волновали меня. Опасность представляла первая четверка, она набрала высоту и начала пикировать, совершая новый заход для открытия огня.
Я нажал на педаль руля поворота, уводя свой самолет влево. Затем резко наклонил влево ручку управления, делая переворот. Яркие вспышки мелькнули у меня под правым крылом, за ними последовал пикирующий «хеллкэт».
Сделав переворот, я стал резко виражить. Второй «грумман» находился примерно в 700 ярдах позади меня, на его крыльях уже появились желтые языки пламени, вырывающиеся из ведущих огонь пушек. Если я раньше не догадался, то теперь понял. Летчики противника оказались такими же зелеными, как и наши неопытные пилоты… и это могло спасти мне жизнь.
Второй истребитель продолжал приближаться, его трассирующие очереди разлетались во все стороны, не причиняя моему самолету вреда. Давай! Продолжай! Израсходуй все боеприпасы, и тогда у меня окажется на одного противника меньше. Я снова повернул и стал уходить, «хеллкэт» быстро приближался. Когда он находился примерно в 300 ярдах позади меня, я сделал резкий переворот влево. «Грумман» промчался мимо, ведя огонь в пустоту.
Я начал злиться. С какой стати мне удирать от этого новичка? Машинально я развернулся и повис у него на хвосте. С расстояния 50 ярдов я выпустил очередь из пушки.
Промах. Я не сделал поправки на занос, вызванный резким поворотом. Но тут вдруг находившийся передо мной истребитель перестал меня интересовать… на хвосте у меня повис еще один «грумман», методично ведущий огонь. Снова левый переворот, маневр, никогда меня не подводивший. «Хеллкэт» с ревом пронесся мимо, за ним последовали третий и четвертый истребители из этого квартета.
Еще одна четверка самолетов находилась прямо надо мной, готовясь начать пикирование. Иногда лучшей защитой бывает нападение. Я начал вертикальный набор высоты прямо под этой четверкой. Истребители противника заметались, пытаясь найти меня. Времени заставить их рассредоточиться мне не хватило. Три истребителя ринулись на меня справа. Мне едва удалось ускользнуть от их трассирующих очередей, снова сделав переворот влево.
Истребители противника опять образовали широкий круг. Любая моя попытка уйти от них грозила обернуться атакой сразу с нескольких направлений. Я кружил в середине круга, пытаясь найти выход.
Но они вовсе не собирались позволить мне сделать это. Один за другим самолеты стали покидать круг и заходить на меня, открывая огонь по мере приближения.
Не помню, сколько раз истребители атаковали меня и сколько раз я ускользал от них. Я весь взмок, катящийся по лбу пот заливал левый глаз, которым я был способен видеть… Мне не удавалось улучить ни секунды, чтобы стереть пот рукой. Я лишь моргал, пытаясь избавиться от соленых капель.
Я начинал быстро уставать. Как мне вырваться из круга, я не знал. Мне было лишь ясно, что летчики противника отнюдь не столь хороши, как их самолеты. Внутренний голос шептал мне, повторяя одни и те же слова: скорость… не снижай скорости… не жалей двигатель, сожги его, но не снижай скорости!.. продолжай делать перевороты… не останавливайся…
От постоянных рывков влево ручки управления у меня затекла рука. Стоило мне хоть на мгновение снизить скорость при уходе влево, и мне бы пришел конец. Хватит ли мне сил сохранять нужную скорость?
Я должен продолжать! Пока «грумманы» держались в круге, они могли атаковать меня только поодиночке. А от одного самолета, совершающего заход для открытия огня, я мог легко ускользнуть. Трассирующие очереди проходили в опасной близости, но, чтобы сбить меня, им было необходимо точно попасть. Пока же мне удавалось успешно уклоняться от них.
Я продолжал увертываться от истребителей, которые один за другим покидали образованный круг и неслись на меня.
Переворот. Полный газ.
Ручку влево.
Еще один самолет!
Переворот. Линия горизонта и поверхность воды поменялись местами.
Переворот!
Еще один!
Самолет приближается!
Трассирующие очереди. Яркие вспышки.
Снова прошли под крылом.
Ручку влево.
Не снижать скорости!
Переворот влево!
Переворот!
Моя рука! Я больше не чувствую ее!
Стоило летчикам противника изменить тактику при заходе или взять более точный прицел, они бы наверняка сбили меня. Ни один из них не попытался открыть огонь на упреждение. Стоило кому-то из них выпустить очередь в пустое пространство, куда я переворотом направлял свой самолет, их пули непременно попали бы в него.
Но у летчиков есть одна особенность. У них у всех, за исключением тех немногих, которые становятся настоящими асами, очень странная психология. Девяносто девять процентов всех летчиков строго придерживаются прописных истин, которым их обучают в летных школах. Их учат действовать по определенной схеме, и, что бы ни случилось, они придерживаются этой схемы даже в самых тяжелейших боях, где речь идет о жизни и смерти.
И вот теперь в нашем противостоянии все зависело от того, кому хватит терпения: откажет ли у меня рука, и я, делая очередной переворот, допущу промах или иссякающие запасы топлива заставят самолеты противника отступиться. Ведь им предстояло возвращаться на свои авианосцы.
Я посмотрел на спидометр. Почти 350 миль в час. Максимальная скорость для Зеро.
Выносливость требовалась не только моей руке. Возможности истребителя тоже не безграничны. Я
