Том 1. Авиация превращений

различные чемоданы
и так раздумывал кедровой головой:
 «Уложу пожитки в баню,
сниму штаны,
сорву жилет
и буду радости дитя,
небесных маковок жилец, —
чемоданом вверх летя,
буду красный жеребец,
буду бегать в дверь,
хотя
вместо дырок
ныне жесть.
Так что в дверь
нельзя проехать,
прыгнуть,
хлопнуть,
плавать,
сесть.
Легче в стул войти ребенку,
легче в косы ткнуть гребенку,
вынуть руку из пищевода,
легче сделать вообще чего-то.
Но над нашим взлететь миром
с чемоданом, как поноской,
прыгать в небо слабым тигром, —
тут, наверно, ты будешь соской».
Окончив речь
и взяв пожитки,
он метнулся в потолок,
перетерпев тяготенья пытки,
он реял над крышей, как молоток.
 «Только б корни книзу бросить,
да с камнями перевить,
вот и стал бы я, как дуб.
Ах! пастись один среди осин,
среди древесин,
стоял бы, как клавесин.
Я бы начал дубом жить».
Хором люди отвечали:
 «Мы доселева молчали,
нам казалося вначале,
ты задумал о причале.
Но теперь мы увидали:
ты умом летишь подале,
над землей летаешь, сокол,
хочешь дубом в землю сесть.
Мы категорически возражаем.
Если сядешь,
то узнаешь,
то поймешь,
то почуешь,
какая такая
наша месть.»

Наша месть:

Наша месть:
гибель уха —
глухота,
гибель носа —
носота,
гибель нёба —
немота,
гибель слёпа —
слепота.

Все это человек выслушал
и все же при своем остался.
Поплакал чуть. Слезинку высушил
и молотком вверху болтался.
В него кинули яму помойную,
а он сказал: «Все будет по-моему».
В него кинули усадьбу и имение,
а он сказал: «Я остаюсь при своем мнении».
Тут вышел мудрец
с четырьмя носами,
влез на печь,
как на ложе трона,
и начал речь:
 «Во время оно
жил некий, именем не славен,
короче попросту Иван Буславин.
Так вот
обладатель сего поразительного имени
приехал в город Ленинград,
остановился на Васильевском острове, четвертой линии,
и был он этому чрезвычайно рад.
Он пытался многократно
записаться на биржу труда,
но, к несчастью, аккуратно
путь закрыт был ему туда.
Он ходил тогда печальный
и стучался в Исполком,
но оттуда по голове его печальной
ударяли молотком.