Знаю небо — небо жесть в жести части — счетом шесть. Хлебников (проезжая на корове):
Это не небо это ладонь крыша пуруша и светлый огонь. Утюгов:
О! Мне небо надоело оно висит над головой. Протекает если дождик сверху по небу стучит. Если кто по небу ходит небо громом преисполнено и кирпичные трясутся стены и часы бьют невпопад и льётся прадед пены вод небесных водопад. Однажды ветер шаловливый унес как прутик наше небо люди бедные кричали горько плакали быки. Когда один пастух глядел на небо ища созвездие Барана ему казалось будто рыбы глотали воздух. Глубь и голубь одно в другое превращалось. Созвездье Лебедя несло руль мозга памяти весло. Цветы гремучие всходили деревья тёмные качались. Пастух задумался. — Конечно, думал он, — я прав случилось что-то. Почему земля кругом похолодела? И я дыхание теряю и всё мне стало безразлично. Сказал и лёг на траву. — Теперь я понял — прибавил он. Пропало небо. О небо небо, то в полоску то голубое как цветочек то длинное как камыши то быстрое как лыжи. Ну человечество! дыши! Задохнёмся, но все же мы же найдём тебя беглянку не скроешься от нашей погони! Сказал. И лёг в землянку сложив молитвенно ладони. Хлебников (проезжая на бумажке): И что же, небо возвратилось?
Утюгов:
Да. Это сделал я. Я влез на башню взял верёвку достал свечу поджёг деревню открыл ворота выпил море завёл часы сломал скамейку и небо, пятясь по эфиру тотчас же в стойло возвратилось. Хлебников (скача в акведуке):
А ты помнишь: день-то хлябал. А ты знаешь: ветром я был. Утюгов (размахивая примусом):
Бап боп батурай! Держите этого скакуна! Держите он сорвет небо! Кокен, фокен, зокен, мокен! Из открытых пространств слетал тихо земляк, держа под мышкой Лебедя.
Земляк подлетает к крышам. На одной из крыш стоит женская стату́я. Она хватает земляка и делает его тяжелым.
Земляк смотрит в небеса, где он только что был.
