его интересы не ограничивались этой проблемой. В своей, теперь ставшей классической просветительской астроархеологической работе «Рассвет астрономии» (1894) он вспоминает, как впервые заинтересовался ранней астрономической ориентацией: «...Так случилось, что в марте 1890 года во время краткого отпуска я отправился в Левант. Я поехал туда со своим хорошим другом, который однажды, когда мы посещали руины Парфенона, и снова, когда мы оказались в храме Элевсина, одолжил мне свой карманный компас. Любопытная ориентация фундамента Элевсина, открытого во время французских раскопок, была настолько поразительной и наводящей на размышления, что я посчитал разумным установить его координаты, чтобы определить, присутствует ли здесь возможное астрономическое происхождение направления, о котором я рассказал...»
Локьер был отнюдь не первым, кого заинтересовали возможные астрономические ориентации в Греции и Среднем Востоке. Но поскольку он не был ученым-специалистом, как большинство французских и немецких археологов, либо энциклопедистом, который ранее занимался этим вопросом, он смог раскинуть свою сеть гораздо шире. К своему исследованию ориентаций греческого храма он привлек археолога Ф.К. Пенроуза, который возглавлял британскую школу в Афинах в 1880-х годах. Пенроуз провел специальное исследование греческих храмов еще до того, как Локьер обратился к нему, и сам задумался над проблемой их возможных астрономических ориентаций[9].
Успех Локьера в исследованиях египетских и греческих храмов подтолкнул его к продолжению этой работы. Он догадался, что, найдя возможные астрономические ориентации в Британии на более северной широте, чем Египет, он сможет вычислить изменения эклиптики (Солнца), поскольку в течение данного периода такого рода изменения более четко прослеживаются в северных (или южных) широтах.
С помощью Пенроуза и других Локьер начал свою работу в Стоунхендже в 1901 году. Они измерили ориентировку на точку летнего солнцестояния, и это позволило найти ошибку в ранних расчетах Флиндерса Питри. Дата, вычисленная Локьером и Пенроузом на основе измерения изменений наклона эклиптики, позволила отнести происхождение Стоунхенджа к далеким доисторическим временам. По их расчетам, датой его строительства был –1680 (±200 лет).
Когда Эдмонд Галлей посетил монумент в 1720 году, он прозорливо догадался по общему виду камней, что возраст сооружения должен составлять по крайней мере 3000 лет. В своей работе «Кельтские друиды» (1827) Годфри Хиггинс на основе астрономических данных предположил еще более раннюю дату – 4000, однако до Локьера и Пенроуза никто в действительности не верил, что данный монумент был гораздо старше кельтско-римских времен. Сообщение о своем открытии Локьер и Пенроуз направили в Королевское общество, а в целях популяризации Локьер написал книгу «Стоунхендж и другие британские монументы».
При измерении ориентировки на летнее солнцестояние Локьер, как и его предшественники, столкнулся с проблемой: какие участки монумента следует выбрать для нахождения средней линии авеню – ось, определенную каменными кругами или Пяточным камнем? Средняя линия авеню и ось располагались примерно на одном азимуте, но из-за общего разрушения (и частичного последующего восстановления) монумента определение настоящей оси и геометрического центра было весьма произвольным, к тому же отдельные части монумента имели различные центральные точки или центральные линии.
Так называемая осевая линия считается линией, проходящей посередине между камнями 55 – 56 (центрального трилита), через серединную точку камней 30 – 31 и 15 – 16 (внешнего круга сарсенов). Измерив азимут средней линии авеню и получив значение 49°35'51'', Локьер решил вместо этого принять за азимут 49°34'18'', определявшие среднюю ось Стоунхенджа через репер военно-топографической съемки на Силбери-Хилл, находившийся в 13 км (8 милях) к северо-востоку и на той же линии, которая проходила через Гровли-Касл в 10 км (6 милях) на юго-запад. Сделанный Локьером выбор азимута авеню впоследствии много раз критиковали, да и сейчас не везде признают.
Взяв азимут от авеню, Локьер проигнорировал Пяточный камень, центр которого располагался в 1,8 м (6 футах) к востоку от средней линии авеню. Хотя, как видно с осевой линии внутри кругов камней, Солнце теперь восходит (приблизительно) над Пяточным камнем. В древние времена, ввиду изменений наклона эклиптики, оно поднималось к северу от него (рис. 10). Несмотря на это, каким бы ни было значение Пяточного камня в качестве сомнительной древней солнечной маркерной точки, уже, кажется, нет сомнений в том, что он действительно использовался как некая звездная маркерная точка.
Изучив, как он ее назвал, «теорию ориентировок» с использованием Пяточного камня и авеню в Стоунхендже, Локьер решил, что имеются и другие соображения, которые следует принять во внимание. Он задумался над тем, существовал ли в этой конструкции более ранний круг. Тогда, исследовав «курганы» и базовые камни, он отметил, что линия, проведенная от камней 91 – 93, указывала на заход Солнца примерно 6 мая и 8 августа, а в обратном направлении – на восход Солнца примерно 7 февраля и 8 ноября. По его мнению, эти даты представляли собой среднеквартальные дни года или примерно 45 дней до и после солнцестояний. Линия 91 – 93 проходит почти по центру, определенному большим кругом сарсенов и расположенному примерно в 1 м (3 фута) к северу от центра, определенного кругом Обри. Однако в своих размышлениях о базовых камнях он не учел те значительные открытия, которые были сделаны его последователями. Если бы он обратил внимание на возможную связь монумента с Луной, как ему подсказывала уже опубликованная работа Годфри Хиггинса «Кельтские друиды» и другие источники, он обязательно проверил бы и лунную гипотезу.
Что же касается вопроса о возможном существовании более раннего круга в самом Стоунхендже или где-то поблизости, то Локьер принял во внимание мнение геолога Дж.В. Джадда, который считал, что голубые камни были взяты из более раннего круга, располагавшегося в каком-то районе неподалеку от Стоунхенджа, и доставлены либо в качестве военных трофеев, либо в качестве священного сокровища какого-то кочующего племени. Но поскольку эти голубые камни были признаны чужеродными для долины Солсбери, их присутствие там требовало объяснений, если не принимать во внимание апокрифическую историю Готфрида Монмутского. Джадд склонялся к ледниковой теории. В середине и в конце XIX века все хорошо понимали, какой огромной транспортирующей силой обладает ледник, когда видели обломки пород, принесенных в ледниковый период и разбросанных по всему британскому ландшафту. Они остались там после того, как последние великие ледники отступили на север. Все соглашались с тем, что ледник мог принести огромные массы камней из их отложений в горах, а потом разбросать их на сотни миль. Естественно, по преобладавшему на то время мнению, присутствие этих чужеродных камней приписывалось действию ледника. Джадд так суммировал эту проблему: «Я могу предположить, что, когда ранние обитатели этого острова начали возведение Стоунхенджа, равнина Солсбери была густо устлана огромными массами белых сарсеновых камней («серыми баранами») и гораздо менее плотно – более темными глыбами (так называемых «голубых камней»), последними реликтами дрейфа ледника, который почти сошел. Именно из этих двух типов материала были выбраны камни, подходящие для строительства задуманного храма. Вполне возможно, что именно обилие этих двух материалов, столь резко контрастирующих по цвету и внешнему виду, в какой-то конкретный момент могло не только определить место, но и в определенной степени подсказать благородные черты архитектуры Стоунхенджа».
Вместе с тем мнение современных археологов расходится с правдоподобной ледниковой версией Джадда, особенно в том, что касается происхождения и присутствия голубых камней. Есть указания на то, что сработал более фундаментальный критерий, например выбор широты, заставивший строителей времен неолита выбрать именно это место для строительства Стоунхенджа.
Проведенное Локьером исследование различных ориентировок убедило его в том, что Стоунхендж был тесно связан с древним культом майского периода. Этот тезис постоянно встречается во всех его работах о мегалитических монументах и превратился почти в навязчивую идею. По его мнению, имелось достаточно свидетельств тому, что в Стоунхендже культ мая предшествовал культу солнцестояния. Он поспешил провести сравнение Стоунхенджа с мегалитическими строениями Карнака в Бретани. Как и в Стоунхендже,
