Я приехала в Грозный за несколько дней до попытки ввести на территории республики чрезвычайное положение. 8 ноября 1991 года Россия сделала открытую попытку свержения законной власти штыками. Вечером того дня, в 20 часов, российское телевидение передало, что со следующего утра, с пяти часов, вступает в действие Указ Президента России о введении чрезвычайного положения. В здании МВД весь первый этаж был буквально забит вооруженными российскими спецназовцами в бронежилетах, они ждали приказа, который должен был поступить утром в пять часов. Кроме них там находились два российских генерала, Комиссаров и Гафаров. На Ханкальский аэродром начали прибывать военно-транспортные самолеты с новыми подразделениями спецназовцев.
После объявления ЧП народ поднялся как один, никто не спал в ту ночь. Люди шли и ехали из сел, сами организовываясь на месте в отряды, появился даже один женский батальон. Это вселяло надежду на будущее. Людей было много, но они все прибывали и прибывали, как будто забил неиссякаемый чистый источник народного духа, пробудился забытый родник в горах. Многие отряды ополченцев заняли рубежи в направлениях возможного вторжения российских войск, были заблокированы российские войсковые части, дислоцированные в Грозном и Шали. На Ханкальском аэродроме уже приземлилось несколько военно- транспортных самолетов. Их тут же заблокировали, приперев к выходу из салонов груженные тяжелым камнем КРАЗы. Хамзат Ханкаров вместе со своими ребятами бросали свои машины навстречу приземляющимся самолетам, и те, встретив идущие на таран КРАЗы, улетали обратно. Все железнодорожные пограничные объекты, станции, мосты и дороги были заполнены народом и взяты под контроль. Об этом докладывали по телефону с Веденского, Шелковского, Наурского, Надтеречного, Сунженского, Ачхой-Мартановского, Ножай-Юртовского, пограничных с Россией районов.
Ельциновское ЧП оказалось бесперспективным, выяснилось, что чеченский народ готов защищаться. Приказ Джохара транслировался не только по местному, но и по всем каналам российского телевидения: «Российских солдат — накормить, пусть отдохнут, посадить на автобусы и… проводить!» Отличное расположение духа, военная выправка, улыбающееся во весь экран лицо и самое главное — юмор для правительства Ельцина были убийственными. Привычные к коленопреклонению и раболепству перед огромной сильной державой, всегда видевшие только страх, еле прикрываемый вынужденными лицемерными заверениями в бесконечной дружбе лидеров соседних маленьких государств, россияне с недоумением взирали на бесстрашную доброжелательность, сопровождаемую широким кавказским гостеприимством. Совершенно непонятым осталось заявление Джохара о предоставлении старому Президенту ГДР Эрику Хоннекеру политического убежища, когда ни одна страна мира не хотела приютить прежнего коммунистического ставленника России. Это противоречило новому курсу демократии, по которому теперь якобы шла Россия. Но то, что не мог усвоить ни один западный политик, отлично понимал простой чеченский мальчишка в селе. «У любого старика должны быть стол и кров, хотя бы из уважения к его сединам». И еще — «друзей не предают».
Как-то, давая интервью, я заикнулась о том, что наша маленькая республика перед лицом огромной России своим бесстрашием похожа на Кубу, а Джохар — на Фиделя Кастро. «У нас сейчас о нем не говорят», — дружески останавливая, шепнула мне журналистка. Но разве отчаянная смелость и сила духа зависят от чьего-либо признания или смены курса? Потрясала до глубины души неустойчивая шкала моральных ценностей в России. И настоящий клад этих ценностей в Чечне! Сколько веков и столетий поддерживается мораль обычаями, которые кристаллизовались годами постоянной борьбы за родную землю, чтобы, наконец, превратиться в сплав необычайной твердости, который сохранился в чистоте и по наши дни.
8 ноября было написано первое стихотворение — призыв к чеченскому народу, которое я потом прочитала по местному телевидению, им же заканчивался и первый документальный, очень правдивый фильм Виктора Перфильева (друга юности Джохара).
