— Вполне логично, — заметил Рэнд. — Учитывая, кто автор письма.
— В каком смысле? — не поняла Трейси.
Рэнд пожал плечами.
— Если автор действительно Никодим, то он был очень образованный человек. Фарисей. Еще и член Синедриона. Человек, скорее всего, привыкший к возвышенной манере речи и письма.
— А имело ли какое-то значение, что он писал это письмо первосвященнику? — спросила Трейси.
— Хорошо подмечено, — похвалил Рэнд, и в его взгляде на дочь читалась смесь удивления и одобрения. — Возможно, он и правда тщательно подбирал слова и старался быть подчеркнуто вежливым, ведь он обращался к человеку, занимавшему верхнюю ступень в духовной и светской иерархии.
— Но Никодим был еврей, так почему он не писал на древнееврейском?
— Это вовсе не обязательно. — Рэнд покачал головой. — Арамейский в те времена был повседневным языком евреев. Что касается личной переписки, то я не вижу ничего необычного в том, что она ведется на арамейском.
— Но разве Новый Завет не был написан на греческом?
Рэнд опять улыбнулся, радуясь, какие знания она выказывает, задавая такие вопросы. И задумался.
— Да, но это было сделано специально, чтобы христианское учение распространялось как можно шире. А арамейский, я думаю, был привычнее для частной переписки людей, живших в Иерусалиме и его окрестностях.
Рэнд повернулся к Елону.
— Палеограф написал что-нибудь еще?
— Сравнения слов, употребляемых в данном тексте, как внутри его, так и с другими документами, показали соответствие грамматики и написания арамейскому языку первого века новой эры. Проще говоря, сомнений в аутентичности текста не возникает.
Рэнд провел рукой по волосам и выдохнул. Его сердце билось как бешеное с того самого момента, как он начал читать перевод. Рэнд попытался упорядочить мысли. Открытия оказались просто поразительными. Не только найти кости первосвященника, возглавлявшего судилище, на котором Иисуса приговорили к смерти, но и обнаружить его переписку с Никодимом, который, насколько помнил Рэнд из Евангелий, по крайней мере один раз лично встречался с Иисусом. Не говоря уже о совершенно невероятной возможности того, что первосвященник иудеев, самый главный среди них в то время, когда был распят Иисус, стал верить в Него и Его воскресение!
Рэнд вспомнил о знаменитом оссуарии Иакова, найденном несколько лет назад. Сначала поднялся крик, что это гроб с костями Иакова, брата Иисуса, но позднее Департамент древностей в официальном докладе подверг эти выводы сомнению. Оссуарий нашли на Кипре, а не в Иерусалиме, и часть надписи, касающаяся Иисуса, оказалась поддельной. Но и поныне, как было хорошо известно Рэнду, одни ученые считали, что оссуарий и надпись на нем подлинные, а другие с ними не соглашались. Однозначный ответ на вопрос так до сих пор и не найден, хотя было немало споров среди ученых и разночтений в докладах.
«Конечно, — убеждал себя Рэнд, — между оссуарием Иакова и оссуарием Каиафы со свитком есть существенная разница».
Владельцем оссуария Иакова был частный коллекционер. Будь тот оссуарий настоящим, его цена составила бы миллионы долларов. Но оссуарий Каиафы и свиток были найдены в Иерусалиме, в присутствии официальных лиц, и они станут собственностью государства Израиль. В силу этого происхождение находки не вызывает сомнений, а возможность подделки или неправильной интерпретации сводится к минимуму. Поскольку за исследования взялся профессор Елон из Центра консервации и реставрации и до сих пор не выявлено каких-либо вопиющих несоответствий, велика вероятность того, что Рэнд действительно нашел первое археологическое свидетельство не только реального существования Каиафы и Никодима, но и воскресения Иисуса Христа из мертвых.
~ ~ ~
…ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие.
98
— Что значит «это не выдумка»? — сказал Рэнд в трубку, сдерживаясь, чтобы не закричать.
Он стоял посреди захламленной гостиной в меблированной квартире, где они с Трейси жили последние несколько месяцев. Две спальни, ванная. Кухня размером с чулан. Но местоположение, к северу от Яффского шоссе, в квартале Меа-Шеарим, населенном ортодоксальными евреями, было трудно переоценить. Меа-Шеарим — буквально «сто ворот» — был основан в 1873 году иудеями-ортодоксами, и это было второе поселение, созданное за пределами городских стен Иерусалима, в котором изначально жили сто семей. И по сей день эта община строго придерживается ортодоксальных взглядов. На ее территории десятки крошечных синагог. Дороги, ведущие в квартал, во время Шаббата перегораживают, а на стенах домов висят плакаты с цитатами из Торы о том, что женщины должны одеваться подобающим образом.
Хотя Рэнд и Трейси поселились в довольно старом доме, вокруг было чисто и безопасно. Они обосновались в двух кварталах от Старого города, и до любого кафе или магазина можно было дойти пешком. Да и Музей Израиля — в каких-то полутора километрах.
Все эти месяцы после раскопок усыпальницы Каиафы прошли как в тумане, правда по большей части радужном. С тех пор как Рэнд уехал из Тель-Мареша, он не прикасался к алкоголю, да ему и не хотелось выпить, не считая того дня, когда пропала Трейси. Все исследования оссуария Каиафы и свитка Никодима, как он теперь его называл, указывали на одно и то же. Анализ на масс-спектрометре дал интервал времени, на пятьдесят лет перекрывающий предположительный период жизни Каиафы. Лингвисты сошлись на том, что надпись на оссуарии и текст на свитке абсолютно аутентичны. Некоторые даже провели повторное остеопатическое исследование фотографий скелета, которые по просьбе Рэнда первой изучила Надя Станишева. Они подтвердили ее предположения о возрасте и других характеристиках умершего, что свидетельствовало в пользу того, что Рэнд действительно нашел кости человека, две тысячи лет назад возглавлявшего судилище над Иисусом!
Рэнд написал две статьи и послал их в научные журналы по рекомендации Игаля Хавнера. До публикации оставалось еще несколько месяцев. Рэнд давал интервью газетам и телекомпаниям, но не всем без разбору. Шли недели, а его имя и фотография по-прежнему мелькали в журналах, газетах и телепередачах на английском языке — конечно же, в связи с обнаруженной усыпальницей Каиафы и найденным в ней письмом Никодима к Каиафе, первым документальным доказательством существования обеих легендарных личностей.
А потом — тишина. Так же быстро, как началось, все и закончилось. Ажиотаж вокруг его открытия иссяк. Журналисты, ученые, чиновники, коллеги перестали звонить.
Рэнд пришел в замешательство. Он анализировал все, что он где-либо сказал или написал, размышляя, удалось ли ему объяснить, насколько важное открытие он сделал. Но в своих научных статьях он как раз подчеркивал огромное значение находки оссуария и свитка: ведь если первосвященник, который не просто участвовал, но возглавил суд над Иисусом, уверовал в воскресение Христа, то нет никаких причин сомневаться в том, что все описанное в Новом Завете произошло на самом деле! Но на ученых, похоже,
