Приготовить гранаты — это значит: щелк — взвод, щелк — предохранитель, щелк — и капсюль на место.
И вот он, скрытый, готовый взорваться огонь, лежит возле груди, у самого сердца.
Проходит минута, другая, пять, десять. Ракеты нет. Наконец появляется сержант Ляпунов и приказывает:
— Разрядить гранаты. Дом брошен. Это бьется во дворе, у сарая, раненая лошадь. Быстро поднимайся. Берем влево. Слышите? Немцы где-то здесь, за горкой.
К сержанту подходит Мельчаков. Он мнется и правую руку, сжатую кулаком, держит как-то странно наотлет.
— Товарищ сержант, — сконфуженно говорит он, — у меня граната — не «бутылка», а «Ф-1», «лимонка». И вот — результат печальный.
— Какой результат? Что ты бормочешь?
— Она, товарищ сержант, стоит на боевом взводе.
Мгновенно, инстинктивно от Мельчакова все шарахаются.
— Химик! — отчаянным шепотам восклицает озадаченный сержант. — Так ты что… уже чеку выдернул?
— Да, товарищ командир. Я думал: сейчас будет ракета, и я ее тут же брошу.
— «Брошу, брошу»! — огрызается сержант. — Ну, теперь держи ее в кулаке и не разжимай руки хоть до рассвета.
Положение у Мельчакова незавидное. Он поторопился, и боек гранаты теперь держится только зажатой в ладони скобой. Вставить предохранитель, не зажигая огня, нельзя. Бросить гранату в лес, в болото нельзя тоже — будет сорвана вся разведка. Бойцы на ходу шепотом Мельчакова ругают:
— Ты куда, парень, к людям жмешься? Ты иди стороной или боком.
— Куда ему боком? Пусть идет дорогой, где глаже, а то о корень зацепится да как брякнет.
— Не махай рукой, не на параде. Ты ее держи, гранату, двумя руками.
В конце концов у обиженного Мельчакова забирают винтовку и его с гранатой посылают вперед, головным дозорным.
Через несколько минут ядро разведки застает его сидящим на краю дороги.
— Ты что?
— У меня тут под ногой провод, — хмуро сообщает Мельчаков.
Разведка идет по проводу. Вдруг треск моторов раздается совсем рядом. Блеснул и потух огонь. Впереди, у колхозных сараев, шум, движение. Сержант, за ним вся разведка плашмя падают на землю и ползут прочь от дороги, на которой вот-вот, вероятно неподалеку, стоит сторожевое охранение. Двести метров разведка ползет минут сорок. Потом долго лежит недвижно, прислушиваясь к шуму, треску и звукам незнакомого языка. Сержант дергает Мельчакова за пятку и показывает ему на заряженную ракетницу. Мельчаков молча и понимающе кивает головой. Сержант отползает.
Опять одна, другая, долгие минуты. Вдруг красной змейкой, показывая направление, вспыхивает брошенная сержантом ракета.
Мельчаков вскакивает и что есть силы бросает свою гранату через крышу сарая.
Раздается гром, потом вой, затем оглушительный треск моторов сливается с трескам немецких автоматов. Разведчики открывают огонь.
Загорается соломенная крыша сарая. Светло. Видны враги. Так и есть — это мотоциклетная рота.
Но вот в бестолковый треск автоматов ввязываются тяжелые пулеметы.
Перерезав в нескольких местах провод, разведка отходит.
Пальба сзади не прекращается. Теперь она будет продолжаться до рассвета.
Темно. Далеко на том берегу проснулся, конечно, командир роты. Он слышит этот огонь и думает сейчас о своей разведке.
А его разведчики шагают по лесу дружно и быстро. Не сердито ругают они теперь длинноногого Мельчакова. Нетерпеливо ощупывают карманы с махоркой.
И, чтобы хоть за рекой, в шалаше, он дал им вдоволь накуриться, дружно и громко хвалят они своего молодого сержанта.
Комментарии
Голубая чашка*
Впервые рассказ «Голубая чашка» опубликован в январском номере журнала «Пионер» за 1936 год В том же году рассказ вышел отдельной книжкой в Детиздате.
Можно считать, что в определенной мере рассказ автобиографичен. «Мне тогда было тридцать два года…» — так начинается «Голубая чашка». Летом 1935 года, когда в селе под Арзамасом Аркадий Гайдар написал эти слова, и осенью в Малеевке, под Москвой, когда писатель заканчивал рассказ, ему действительно шел тридцать второй год. На фронтовых дорогах гражданской войны встречалась ему Маруся — Мария Плаксина. В первом варианте «Голубой чашки» была не дочь Светлана, а сын — Димка…
Но суть, конечно, не в этом. Рассказ «Голубая чашка» автобиографичен в ином, более высоком смысле слова. В этом рассказе Аркадий Гайдар широко распахивает перед читателем свой внутренний мир. Здесь отчетливее, чем в других произведениях писателя, мы видим самого Аркадия Гайдара, каким он был в свои тридцать два года. Его голос звучит свободно, раскованно, он полон человеческого тепла и доброты, мягкий юмор позволяет убедительно и ненавязчиво высказать важные мысли.
Писатель шагает со Светланой по этому гайдаровскому миру — миру добрых, смелых, честных людей, взрослых и маленьких, которые живут в прекрасной стране, крепко дружат и вместе строят новую жизнь. Поначалу писатель собирался рассказ так и назвать — «Хорошая жизнь».
Однако для Аркадия Гайдара хорошая жизнь вовсе не означает жизнь бездумную или безмятежную. В рассказ, полный тепла, солнца, напоенный запахами летнего поля, врываются отголоски больших, грозных событий. Так бывает, когда в ясный день где-то вдали за горизонтом заворчит гроза. Фашисты захватили власть в Германии. Оттуда в Советский Союз приехала со своим отцом-антифашистом девочка Берта. Вышли в поле на боевые учения части Красной Армии. Быть может, им скоро предстоит отражать нападение врага…
В глубине рассказа есть и еще один очень важный слой. Над дружной семьей вдруг нависла тучка, грозя эту семью разрушить. В самом ли деле она нависла, или это лишь показалось, почудилось?
Очень тонко, с большим тактом вводит писатель в рассказ эту тему. Она лишь намечена, обозначена несколькими штрихами, но тревога поселяется в сердце читателя. И потому снова, разом так светлеет мир, когда маленькая Светлана, чутко поняв невысказанные сомнения отца, помогает отогнать тучку, помогает понять, что «И Маруся ничего не разбивала тоже».
Появление «Голубой чашки» вызвало дискуссию. «Одни считают эту книгу отрадным явлением в детской литературе. Другие находят ее „непригодной“ для детей, „недопустимой“ и даже „возмутительной“», — отмечала А. Жаворонкова (журнал «Детская литература» № 5, 1937 год).
Критик А. Дерман, подводя итог дискуссии по «Голубой чашке», писал: «…Тот факт, что ребята жадно слушают и читают книгу Гайдара, является все-таки решающим. Мне кажется, что из фактов подобного рода и надлежит выводить теории о пригодности той или иной сюжетности, той или иной композиции для детского читателя. Не по хорошим теориям создаются хорошие художественные книги, а напротив — на внимательном анализе последних строятся хорошие теории» («Детская литература» № 19–20, 1937)
Правильность такой оценки подтвердило и время. Теперь, спустя полвека после того, как рассказ был написан, «Голубая чашка», по единодушному мнению писателей и критиков, остается одним из лучших
