стакан коньяку и лишь после этого выскочил из блиндажа.
То, что он увидел, поразило Щеглова самым неприятным образом. И хотя немецкие «чемоданы» первым же накрытием снесли проволочные заграждения, страшным было другое. Непостижимым образом с германской стороны летели большие металлические банки, из которых густо валил ядовито-желтый дым.
— Братцы, газы!… Газы!!. — истошно завопили в русских окопах, и все, кто имел, начали поспешно натягивать противогазы, а остальные, зажимая носы мокрыми тряпками, помчались со всех ног спасаться в тыл.
Откуда было знать русскому командиру, что хитроумный оберст с помощью самодельных катапульт забрасывал его позиции не хлором или ипритом, а сигнальным дымом, основной задачей которого было не столько напугать противника (хотя подразумевалось и это), сколько скрыть переход через траншеи конных радиостанций, замаскированных под госпитальные фуры.
Потому-то напрасно, задыхаясь от дыма и матерясь, штабс-капитан бил самолично кулаком по пучеглазым резиновым головам, его не слышали, не слушали, да и вряд ли вообще видели. Так что к тому моменту, когда немецкие гренадеры с двух сторон кинулись на полуразрушенные позиции, исход боя был предрешен.
Штабс-капитан бросился в блиндаж, схватил зловеще молчавшую телефонную трубку, но тут на него навалились прорвавшиеся немцы, и, как ни барахтался Щеглов, его скрутили, сгребли со стола бумаги и бегом потащили в сторону германских позиций. Последнее, что увидел штабс-капитан на своей территории, были две русские госпитальные фуры, пробиравшиеся через развороченную снарядами нейтральную полосу к себе в тыл.
Появление фур настолько удивило Щеглова, что он даже остановился, но ему тут же дали по шее и потащили дальше, а фуры, то и дело скрываясь в клубах желтого дыма, доползли до опушки леса и в сопровождении молчаливых всадников резво покатились в русский тыл по двум расходящимся в стороны лесным просекам…
Автомобиль, в котором на заднем сидении сидел зажатый с двух сторон штабс-капитан Щеглов, не заезжая на задний двор, в нарушение всех установленных правил затормозил сразу возле главного входа. Пленника вывели из машины и, заведя в дом, сразу дали знать генералу.
Начальника разведки больше интересовал не пленный командир русского батальона, а новый шифр, посему оберст не занялся допросом, а первым делом пересмотрел весь забранный в блиндаже бумажный ворох. Только разыскав среди смятых листов тоненькую тетрадочку, он облегченно вздохнул.
Шифр так интересовал начальника разведки, что за чтением этой тетрадочки его застал пришедший взглянуть на пленника генерал и, сразу оценив вид оберста, быстро спросил:
— Что, нашли?…
— Так, экселенц, — начальник разведки кивнул и тут же прочитал пару строк: — Вот, прошу… Водка — винтовочные патроны, шампанское — снаряды, медсестра Инна — пехотная дивизия, Агашка — эскадрон кавалерии…
— Не продолжайте, — с улыбкой остановил его генерал. — Кто такая мадемуазель Виктория, я догадался. Приказ перехвачен, шифр есть. Я доволен вами, оберст… Да, кстати, как ваши фуры?
— Прошли, экселенц. Сейчас обработаем шифр и вымпелом передадим с аэроплана в обе группы…
Услыхав про фуры, штабс-капитан Щеглов дернулся, заставив немецкого генерала обратить на себя внимание.
— Ах да… Осталось спросить этого субъекта… — генерал почти вплотную подошел к Щеглову и вдруг, уловив коньячный дух, сморщился. — Пфуй… Он же пьян, как свинья…
— Никак нет! — неожиданно возразил Щеглов. — Принял, да, но не пьян!
— И сколько же вы, э-э-э, приняли? — поинтересовался начальник разведки.
— Всего ничего, — возмущенно посмотрел на оберста штабс-капитан. — Как вы стрельбу открыли, стакан коньяку, и только.
— Что? — немцы, понимавшие по-русски, недоуменно переглянулись. — Стакан?…
— Довольно! — оборвал это обсуждение генерал. — С ним говорить бесполезно. Туда его, В подвал, под замок, к тем самым!…
То, что русский командир батальона оказался «подшофе», так возмутило герра генерала, что, как только Щеглова увели, он, привычно вбросив в глаз монокль, не удержался от нравоучения своим офицерам:
— Нет, мальчишку-летчика, который после такой передряги полез к девчонке, я понимаю, но такое… Пфуй, мне остается только сочувствовать русскому генералу! — он резко оборвал свою гневную тираду и враз перешел к делу: — Что на передовой?
— Бой кончился, экселенц, — быстро ответил начальник разведки и добавил: — Но у Подгайчиков подозрительно тихо…
— Так и должно быть! — генерал успокоился, и монокль как бы сам собой выскользнул из его глаза. — Приказ перехвачен, русские выясняют, в чем дело, и, конечно, наш удар спутал им планы, но они начнут…
— Да, экселенц, — согласился оберст, однако, явно перестраховываясь, задумчиво произнес: — Но хотел бы я знать, что сейчас происходит в русском штабе?…
В крайнем раздражении командующий мерил шагами собственный кабинет и нетерпеливо поглядывал то на полевой телефон, то на двери. Наконец раздался вежливый стук, и на пороге возник начальник разведки.
— Разрешите?…
— Заходите, Александр Евгеньевич, — командующий остановился возле стола. — Я жду вас.
Форма обращения сразу подсказала начальнику разведки, что произошло нечто серьезное, и он подобрался.
— Слушаю, Лавр Корнилыч…
— Александр Евгеньевич, что вы скажете о событиях у Секерно-Райне?
— Да, паршивая штука… По моим сведениям, немцы захватили штаб батальона, и командир пропал. Боюсь, захвачен в плен… — начальник разведки сделал дипломатическую паузу. — Однако, Лавр Корнилыч, осмелюсь напомнить, разговор был. Его позиции…
— Я помню, Александр Евгеньевич, мы сознательно пошли на риск и, к сожалению, поплатились…
— Тогда что же здесь неожиданного?
— Неожиданного?… Видите ли, Александр Евгеньевич, меня настораживает, что это произошло сразу после того, как было принято решение нанести у Секерно-Райне главный удар. И я очень хотел бы знать, что вы по этому поводу думаете…
— Вы подозреваете… — нахмурился начальник разведки.
— Да-с, Александр Евгеньевич, подозреваю! Только, ради бога, поймите меня правильно…
— Но, Лавр Корнилыч, скрыть концентрацию войск мы просто не могли, а что касается удара у Секерно-Райне, то и командиры дислоцированных там частей не знают этого. Про срок я уж не говорю, он ведь и мне неизвестен…
— И, тем не менее, Александр Евгеньевич…
— Хорошо, Лавр Корнилыч, — начальник разведки вытянулся. — Я приму меры. Для начала предлагаю под видом возврата утраченных позиций у Секерно-Райне произвести усиленную разведку боем.
— Разведку боем?… — командующий на секунду задумался. — Это мысль… Правда, мы теряем внезапность, но, похоже, мы ее и так потеряли…
— Но, Лавр Корнилыч, этот вариант прорабатывался…
— Знаю, Александр Евгеньевич, знаю… — командующий вздохнул. — В каком районе вам легче всего контролировать перемещение германских резервов?
