Вот они собираются в гости к друзьям на день рождения. Тонкое, короткое, темно — синее платье вызывающе обтягивает красивое и сильное тело Жени.
— Лапочка!
— Что, Масик?
Саша целует ее в затылок, а его руки нежно и настойчиво ласкают ее упругие груди. Соски мгновенно набухают. Женя кладет свои руки на руки Саши и плотно прижимает их себе. Еще! Еще! Ласкай меня!
— Лапочка!
— Что, любимый?
— Сними трусики. Иди без них. — Губы и язык Саши щекочут шею женщины.
— Сумасшедший — звучит ласково и игриво Женин голос, — Ведь увидят все.
— Пусть смотрят! Такая ведь красота!
Женя сняла трусики. Легким и элегантным движением перешагнула через них в туфлях на высоченных шпильках. Женщину охватывало возбуждение — неумолимо, как лесной пожар. А умелые и жаждущие наслаждений руки мужчины, не отрываясь, жадно скользят по телу Жени. Легкий укус за мочку уха. Половина тела покрывается сладкой изморозью.
— Хочу тебя! — горячо и возбужденно шепчет мужчина.
— Ты сумасшедший! — бессильно и ласково шепчет женщина, опускаясь на колени на пол. А платье ее взлетает вверх под нетерпеливыми руками Саши, задержавшись на мгновение на тугих грудях женщины.
Женя застонала во сне. Проснулась. Рядом сидит Ира и держит ее за руку.
— Тебе плохо? — неподдельная тревога и забота в Иринином голосе, — Ты разговаривала во сне и плакала.
Женя отрицательно мотнула головой. Дорогая моя! Если бы знала, как мне было хорошо! Не хочу просыпаться! Хочу назад!
Но нет, реальность неизбежна. А прошлое остается только в воспоминаниях. Порой, таких сладких!
Хорошо, что рядом есть подруга. Чудо мое верное!
Женя обняла Иру и заплакала. Через минуту, откуда — то снизу, из живота, подкатил комок. Затошнило. Так и должно быть — новая жизнь заявляла о себе уже в полный голос.
Через пару дней они с Ирой решили посоветоваться с Якутом по поводу Куницына.
— Вы что, свихнулись, девочки?! Под трибунал захотели? Вам что, мужиков нормальных не хватает на базе? — взорвался Якут.
Поругался, но к вечеру разузнал ситуацию по пленному:
— Пленного вашего лечат, потому что хотят его поменять на нашего лейтенанта с 'Севера', захваченного Волками.
Женя немного успокоилась.
Потом Иру внезапно отправили на Большую землю.
Прощаясь, Ира сказала Жене;
— Я вернусь за тобой. И за Антоном. А пока тебя прикроет Якут. Береги себя и ребенка — ведь я же буду крестной, правда? Женя, вытирая слезы, кивнула головой в ответ.
И Ира уехала. И Женя осталась одна. Якут виделся с Женей урывками, якобы случайно встречался с ней в казарме или на улице. Бросал несколько фраз и уходил. Он явно боялся, чтобы его видели с ней. Женя перешла в негласный ранг прокаженных. Боялась и Женя — Якут оставался единственным человеком, на помощь которого она могла сейчас рассчитывать.
Прошло время. Куницын совсем поправился, и его перевели на гауптвахту. Женя уже не могла больше с ним видеться. На базе что — то стало происходить — провели почти полную ротацию личного состава базы, бойцов отправили частично на 'Север', частично разбросали по дальним гарнизонам. Лютовал комендантский взвод — бросали на губу за малейшую провинность. Якут практически не появлялся.
Однажды вечером, когда Женя поднималась к себе в комнату после работы на кухне, на лестничной площадке ей встретился Якут, медленно, вразвалочку, спускавшийся вниз, навстречу ей. Женя заметила что-то необычное в движениях Якута и в выражении его лица — это было скрываемое напряжение. Якут подошел к Жене и перегородил ей широко расставленными руками дорогу.
— Ты чего, Якут? — удивленно остановилась Женя.
Якут одним движением сгреб ее в охапку, прижал спиной к стене и стал лапать своими ручищами.
— Пусти! Сейчас буду кричать! — стала вырываться Женя.
Якут прижался лицом к ее уху:
— Сопротивляйся и слушай внимательно! За мной следят. Меня уже отстранили от командования взводом. На базе происходит какая — то непонятка. Сенатора и Малыша вчера арестовали. Мужика твоего менять не будут — вчера нашего пленного лейта грохнули Волки при попытке к бегству. Наши ребята договорились, что завтра силой заберут твоего наемника с губы, и повесят, в отместку. И они сделают это, по — любому. Бежать вам нужно. Вечером к тебе зайдет Знахарь, скажет, что тебе делать. Все! — Якут отпустил Женю, и громко выдав пару сальных солдафонских шуточек, загрохотал ботинками вниз по лестнице.
Вечером в комнатушку к Жене пришел Знахарь и принес большой мешок с простынями — ей в последнее время часто поручали штопать операционное белье. А потом относить его в прачечную.
— Женя! Приказ от Якута. Соберитесь сегодня. Вещей — одна сумка. Завтра с утра отнесите этот мешок с бельем к прачечной. Охрана не обратит на Вас внимание. Сумку спрячьте среди простыней. Подъедет патрульный Уазик, в 6 — 30, прямо к порогу прачечной. Дверь откроется — сразу залезайте с мешком в машину. Поняли? — немного волнуясь, выпалил Знахарь.
Ночь Женя практически не спала. Было страшно, и терзали сомнения. Бежать и подвергнуть себя смертельной опасности. Или остаться, затаиться и ждать. Чего ждать? Даже Куницын сможет бежать, за нее возьмутся сразу. А это закончится плохо для нее. А как Якут? Как Знахарь? Что они задумали? За организацию побега, если раскроют — расстреляют без разговоров. Под утро, вся издергавшись от этих мыслей, Женя окунулась в забытье. Снился Антон, его внимательный и строгий взгляд. Он гладил ее по голове, осторожно и ласково — как ребенка.
Зазвенел будильник. Женя мгновенно проснулась. Сомнений не было — ухожу! Была собранность и решимость.
Вышла из здания казармы с мешком на плече. В простынях завернута сумка с вещами. Если сейчас остановят и обыщут — все, конец! Но охрана не обратила на нее никакого внимания. Это был уже хороший знак. Неспешно дошла до хоздвора и свернула к прачечной. Было темно и холодно. Поставила мешок на высокий порог прачечной и стала ждать. Смена приходит к 7-00. В 7-10 начинают прием белья. Даже если кто — то наблюдает сейчас за ней — она ничего особенного не делает, просто стоит и ждет прихода смены. Так она приносила белье по утрам уже недели три. Сначала было унизительно и обидно выполнять этот приказ нового начальника медслужбы, но потом привыкла. Она, опытная медсестра — анестезистка, штопала простыни и носила их в прачечную. Иногда делала перевязки, когда приказывали. В операционный блок ее больше не вызывали — была новая бригада в полном комплекте.
Стоя на холодном промозглом ветру, Женя слышала, как стучит ее сердце. Машины не было. На часах — 6-35. Следующие пять минут тянутся вечность.
6-40, машины нет. Женя судорожно сглотнула комок слюны — начало подташнивать.
6 — 50. Машины нет. Что — то не так. Нужно сумку с вещами как — то забрать из мешка — сейчас придет смена и белье придется сдать. И возвращаться обратно.
Вдруг, где — то рядом, заурчал двигатель приближающейся машины, мелькнул свет от фар и из — за угла выехал патрульный Уазик. Наконец — то! Сердце у Жени, казалось, сейчас выскочит из груди.
Машина притормозила рядом, открылась боковая дверь, и Женя вместе с мешком рванулась вовнутрь. Чьи — то сильные руки, помогли ей и не дали упасть, когда машина рванулась вперед. Женя села на боковое сидение и осмотрелась: напротив сидит боец, автомат на руках. Из — под каски блеснули глаза. Присмотрелась — Саша Куницын! Он пересел к ней на сидение:
— Женя! Ложись быстро на пол! Сейчас будем проезжать КПП базы. Если начнется стрельба — лежи и не поднимай голову!
