Скарлетт? Ретт нахмурился. Щека прилипла к кожаному валику.
Кто-то — Эшли? — сказал:
— Ты не должна говорить такие вещи, Скарлетт!
Та самая Скарлетт! Ретт вдруг окончательно проснулся.
Серьезный голос тихо продолжал:
— Ты не должна. На самом деле ты этого не чувствуешь. Ты возненавидишь себя за такие слова и будешь ненавидеть меня за то, что я слышал их.
Ретт подумал: «Так тебе и надо, мисс Скарлетт, за твои обожающие взгляды». Он спал на правом боку, и карманные часы врезались в бедро, а ноги затекли. «Надо было снять обувь. Человек более достойный, чем я, вскочил бы, извинился и заверил влюбленных, что он ничего не слышал, а потом поспешил покинуть комнату. К счастью, я не такой хороший человек».
— Я никогда не смогла бы ненавидеть тебя, — возразила она. — Я тебе сказала, что люблю тебя, и я знаю, что я тебе небезразлична, потому что… Эшли, ты ведь небезразличен ко мне, правда?
— Да, небезразличен.
«Холодный ответ, молодой человек», — подумал Ретт, с недовольной гримасой отлепляя щеку от валика.
— Скарлетт, может быть, уйдем отсюда и забудем все, что было здесь сказано? — предложил молодой Уилкс. Он говорил еще несколько минут, прежде чем перешел к сути дела: — Одной любви недостаточно, чтобы брак таких разных людей, как мы, был счастливым.
«Ага, — подумал Ретт, — дочь ирландского иммигранта и аристократ. Она достаточно хороша для флирта и недостаточно — для брака».
Ты захочешь мужчину всего, целиком и полностью, — продолжал Уилкс. — Его тело, его сердце, его душу, его мысли. И если ты всего этого не получишь, ты будешь несчастна. А я не хотел бы причинить боль ни твоему уму, ни твоей душе…
«Вот это настоящий джентльмен, — подумал Ретт. — Никакого риска и никаких потерь».
Они пришли к традиционному финалу. Она отвесила ему пощечину, а он вскинул подбородок и с честью, если не с достоинством, вышел из комнаты.
Ретт думал остаться незамеченным, пока Скарлетт тоже не уйдет. Его душил смех. Но Скарлетт с такой силой швырнула в сторону камина какую-то вещицу, что осколки упали на его кушетку. Он поднялся, пригладил растрепавшиеся волосы и сказал:
— Очень плохо уже то, что твой полуденный сон прерывают такой выходкой, невольным свидетелем которой я стал. Но зачем же еще угрожать моей жизни?
Скарлетт ахнула от неожиданности.
— Сэр, вы должны были дать знать о своем присутствии.
— Действительно. Но вы вошли не постучав.
Он улыбнулся ей и, желая увидеть, как сердито блеснут ее глаза, захихикал.
— Кто подслушивает… — начала она выговаривать ему.
Ретт усмехнулся.
— Кто подслушивает, тот часто слышит очень интересные и поучительные вещи.
— Сэр, — решительно заявила она, — вы не джентльмен.
— Точно подмечено. А вы, мисс, не леди, — Ему понравилось, как блеснули ее зеленые глаза. Может, она и ему даст пощечину? Он опять засмеялся, потому что жизнь так удивительна, — Никто не может остаться леди после того, чему я был свидетелем. Однако леди редко представляют для меня загадку. Я знаю, о чем они думают, но они не обладают такой смелостью или не страдают отсутствием воспитания, чтобы говорить о том, что они думают. Зато вы, моя дорогая мисс О'Хара, — девушка редкого духа, потрясающего духа, и я снимаю перед вами шляпу.
Сопровождаемая его смехом, она вылетела из комнаты.
Глава 10
ВЕСЕЛАЯ ВДОВА
Спустя год судно «Веселая вдова», возившее товары в обход блокады, пришвартовалось к верфи «Хейнз и сын»: оно шло три дня из Нассау и еще шесть часов в безлунную тихую ночь пробиралось через блокаду федералов. Ретт Батлер ступил со шлюпки на берег, попав в свет ярко горящих газовых фонарей и сутолоку снующих грузчиков.
Джон Хейнз пожал руку партнеру.
— На этот раз ты еле успел. Через пятнадцать минут рассветет.
Тунис найдет груз на складе. Пойдем вместе позавтракаем?
Сейчас, только поговорю с Тунисом. Отправимся в кафе на рынке?
Под первыми лучами солнца Ретт шел по Ист-Бэттери, наслаждаясь красотой города. Морской воздух мешался с ароматом мимозы. На тротуарах то здесь, то там стояли караульные в серой форме, следившие в бинокли за федеральной флотилией на рейде.
На рынке торговцы рыбой наперебой расхваливали свой товар, слуги, повара, кормилицы-негритянки торговались, выбирая овощи и свежеиспеченный хлеб. На многих продавцах блестели медные значки, которые недавно пустил в обращение городской совет для свободных цветных.
Ретт, свежий, словно и не было бессонной ночи, пробирался по рынку, порой останавливаясь, чтобы пожать руку знакомому или переброситься шуткой. Каждый вольный цветной знал, что Ретт нанял лоцманом Туниса Бонно, хотя эту работу мечтали получить многие белые.
Джон Хейнз сидел с чашкой кофе за столиком в углу.
— А, Джон, как хорошо вернуться домой! Господи, умираю с голоду. После военных кораблей янки такой зверский аппетит появляется! А ты только кофе пьешь?
— Как добрался, Ретт, без приключений?
— Блокирующих судов стало больше, и они все хитрее, — Ретт постучал пальцами по столу, — Стучу по дереву, чтоб не сглазить.
— Если когда-нибудь тебя загонят в угол, ради бога, не пытайся уйти на судне. Сажай ее на мель или сдавайся. «Вдова» полностью выкуплена и принесла хорошую прибыль.
— Но, Джон, — торжественно произнес Ретт, — это же приключение! Когда сердце из груди, волосы встают дыбом…
Не хочешь поменяться местами?
Джон улыбнулся.
— Увы, я всего лишь скучный молодой бизнесмен, который со временем превратится в старого зануду. Авантюризм я оставляю тебе.
Когда Батлер заказал сосиски, яйца, овсянку и кофе, официант, извинившись, сказал:
— Капитан Ретт, у нас цены повысились. Все так дорожает!
— Проклятые контрабандисты-спекулянты! — воскликнул Ретт.
Официант рассмеялся.
— Ну, рассказывай, Джон. Как там моя ненаглядная племянница Мэг? Спрашивает ли про своего дядюшку Ретта?
Джон радостно принялся рассказывать о проделках дочери.
— Быть отцом — все равно что снова сделаться ребенком!
С Мэг смотришь на привычный мир новыми глазами.
— Завидую тебе.
— Когда-нибудь и ты станешь отцом.
— Я? Что-то подсказывает: без женщины такое предприятие не выгорит.
Хейнз засмеялся.
— Ретт, ты привлекательный, храбрый, богатый — тебе ли жаловаться на отсутствие выбора!
