ожидания по раскованности, по заразительности, по энергии. Юля К. этим отрывком тоже себя защитила. Впрочем, чтобы убедиться, что в ней есть не только инженюшная заразительность, но и воля, я еще предложил ей читать (заранее просил приготовить) стихи Ольги Берггольц. Юля это сделала хорошо, обнаружив и нерв, и волю, и страсть.
«Дядя Ваня». С Шурой Е., как и ожидалось, возникли проблемы. А вот Илья Ш. — Астров убедительно доказал, что с ним все в порядке.
Отрывок из «Леса» (Аксюша и Петр). Оба абитуриента до этого были сомнительны: и Андрей 3., и Вика М. — оба в середняках. Непонятно, что они такое. И вдруг сильный комедийный эффект. Оба оказались смешные, оба характерные. Они буквально ворвались в состав будущего класса.
Вероника Д. в «Безумном дне» проявила волю и самообладание. Судьба девочки была решена. В этом же отрывке, но уже в отрицательную сторону, решилась судьба Зои Ж. Она оказалась безвольной, незаразительной…
Ольга Р. В «Слуге двух господ» все признали, что она очень живая. Даже ее профиль, сильная курносость, нас смущавшие, были ей «прощены». К тому же куратор отрывка сказал, что она умная, работоспособная, обучаемая.
Ксения Р. В «Хористке» понравилась всем. Проявился темперамент, в отсутствии которого ее подозревали.
Но не все попадания прямые. Вот тут-то начиналась самая работа. Нужно было «достать» студента, взорвать его спящую природу, обнаружить его заразительность, создать для него экстремальные условия, которые вывели бы его из бытового самочувствия и бросили в самочувствие творческое. Это, собственно говоря, и есть сердцевина всего набора. Он невозможен без импровизации.
Но сначала слово абитуриентам.
«Самым сложным на экзамене было моментально перестроиться. Перестроиться на задание педагога. И выполнить его. Я всегда боялся таких заданий. И вот какая странная вещь. Именно во время таких заданий рождались какие-то удачные моменты. По-моему, самыми выигрышными моими местами были такие задания. Не будь их, я бы провалился. Даже отрывок не спас бы». Это пишет Миша Т.
Итак, импровизация. По-моему, без импровизации педагога невозможен экзамен, невозможен набор. Если ты правилен, логичен и только, если ты всего лишь вдумчив, у тебя ничего не получится. Значит, ты еще зажат. Если ты только оценщик того, что делает абитуриент, и советчик, пусть даже не глупый, — ничего не получится. Ты должен расковаться, должен сам начать импровизировать, вовлечь в импровизацию абитуриента, и только тогда вместе с ним вы что-то создадите. Это неоднократно подтверждалось на опыте. Особенно на третьем туре. В самом деле, тут ведь уже абитуриента знаешь, он сыграл какой-то отрывок (скажем, неплохо), но ты понимаешь, что тебе нужно еще проверить, есть ли у него воля. Или тебе нужно дополнительно проверить, есть ли в девочке настоящая нежность. Есть ли в мальчике мужское сексуальное начало? Есть ли эксцентрика? Есть ли характерность? Действительно ли девочка глупа или просто перенапряжена? Действительно ли парень «деревянный» или просто у него не получается публично проявить свою живость? И т. д. Тогда ты бросаешься импровизировать. И тут две быстрые мысли нужны. Точнее, две вспышки педагогического воображения. Во-первых, угадать будущие возможности этого человека, представить его облик в будущих дальних ролях. А вдруг он — Хлестаков, а вдруг он — «мужественный человек», а вдруг он может быть заразительным в трогательном, страдательном или, наоборот, — выразительно ничтожен. Вдруг эта девочка в будущем «тихая героиня» или «любовница», или «мать»… И второе. Как только у тебя в голове возникает фантазия о нем или о ней — будущих, моментально возникают и средства испытания. Можно сказать, что этот процесс — своего рода кастинг — проба абитуриента на гипотетические амплуа, соединение его с наивозможнейшими ролями.
Я уже не говорю о том, что есть приемы, которые многие педагоги используют с успехом уже давно. Скажем, испанский танец, когда надо проверить резкость, способность к волевому жесту. Цыганский танец, когда проверяется распахнутость, эмоциональная раскрытость. Или когда нужна нежность, даем адажио, просим танцевать или петь классическую музыку. Когда нужно проверить, может ли человек вживую общаться, подсылаем партнера в танец.
Русская песня, хорошо спетая, намекает на возможность дальнейшей самореализации студента, когда он станет актером, в русском репертуаре, например, в Островском. Очень сильный прием — эстрадная песня, направленная непосредственно в зал, рассчитанная на прямую заразительность, на волевой контакт со зрителем.
Или такие задания абитуриентам:
— гуляя по саду, найдите в траве птенчика, выпавшего из гнезда, возьмите его в руки… Осторожнее… (проверяем нежность, лиризм);
— читайте, пожалуйста, Пушкина (ясность, свобода);
— читайте Лермонтова (нервность, экспрессивность);
— читайте Некрасова (человеческая сострадательность).
Обычно в репертуаре студента есть басня. Но как ее использовать? Из одного «Волка и ягненка» столько можно выжать! Если перед нами талантливый человек, то обязательно талант проявится, когда он, к примеру, читает басню с точки зрения правоты Волка или с точки зрения правоты Ягненка. Или ему предлагается, чтобы Ягненок был хам, а Волк, наоборот, трогательный. Или пусть это будет встреча у реки двух шпионов, у которых слова Волка и Ягненка — это особый пароль. И т. д. Тут сразу проверяется юмор, сообразительность, переключаемость. Или говорим абитуриентам: «Волк и Ягненок очень-очень маленькие, они у вас на ладони сейчас, как у Гулливера лилипуты… Читайте, разглядывая их на своей ладони…»
Когда у абитуриента задавленное дыхание или стучащая речь — предлагаешь петь стихи и прочее.
Импровизация снимает излишнее напряжение, высвобождает и нашу, и их интуицию.
Если человек был способен к импровизации, то из него что-то обязательно выплескивалось. Но если он неталантлив, то в импровизации оказывается бессилен.
Саша И. С ним была проблема. Он получил отрывок из «Леса». Сыграл Несчастливцева без всякого успеха, был скучен, да и до этого не блистал. Но чувствовалось, что его нужно как-то сдвинуть, что в нем что-то есть. Уже после отрывка просим его еще что-то почитать. Читает отрывок из «Полтавы»: «Горит восток зарею новой…». Читает заученно. Тогда предлагаю ему читать и курить. Кованый стих читать куря… Читает. Ага, уже высвободило, сбило с дежурной манеры. Создался какой-то странный, но живой эффект… Покуривает… «Горит восток…» — затягивается, «Зарею новой…» — выпускает дым, «Уж на равнине по холмам…» — смотрит на колечко дыма, «Грохочут пушки…» — снова закуривает и т. д. Потом прошу его читать и есть. Дали ему кусочек хлеба. Читает. Освободился совсем. Стало ясно, что эти замечательные стихи могут быть у него живыми, он может их читать в обстоятельствах, рождать новый подтекст, быть неожиданным. Хорошо… Но что с темпераментом, с волей, с энергией? Предлагаю ему быть кинорежиссером на съемочной площадке — снимать фильм «Полтава». Он должен командовать массовкой, а в данный момент именно съемкой сцены «Полтавская битва». «Горит восток зарею новой» — это сигнал осветителям включить все юпитеры. «Уж на равнине по холмам грохочут пушки» — приказ пиротехникам. «Дым багровый» — мол, давайте дым… Дальше приказ массовке: «Нависли хладные штыки» _ обращение к одной части массовки. «Швед, русский» — распределение ролей в другой группе. «Колет, рубит, режет…» — указание киноактерам, что они должны делать… Это произвело большое впечатление. Абитуриент начал в этом задании азартно существовать, блестяще импровизировать. Это было необыкновенно энергично и
