Прежде всего, я обратился к маршалам Чжан Цзолиню в Мукден, Сун Чуанфану в Шанхай и Чан Кайши – в Нанкин.
Первые мои сношения с Чжан Цзолинем начались еще в 1919 году, когда я, с согласия Верховного правителя адмирала Колчака, нанес ему визит в Мукдене. Пробыв у Чжан Цзолиня пять дней, я сделал тогда ему предложение о сформировании конницы из монгол, под опытным руководством инструкторов из казаков, знающих монгольский язык. Старый маршал колебался дать свое согласие, но мне удалось убедить его в пользе сделанного предложения, указав на факты, подтверждавшие рост коммунистических настроений на Востоке и на весь вред этого явления. В конце концов, он выразил принципиальное согласие на выполнение моего плана, осуществить который, однако, было не суждено. В это самое время большевики публично отказались от всяких прав на КВЖД и обратились к китайскому правительству с весьма заманчивыми для него предложениями. Несмотря на всю их эфемерность, китайцы понудили себя дать им веру, и потому наше соглашение с Чжан Цзолинем как-то незаметно было сведено на нет. Как известно, последовавшие события показали полную неискренность большевиков, которые отказались от всех своих обещаний и не остановились перед созданием всем памятного конфликта 1929 года, чтобы иметь основание вынудить от Китая отказ от всяких претензий к Советам, в связи с данными ими и невыполненными обещаниями, что и было достигнуто.
В 1927 году, когда маршал Чжан Цзолинь занял пост Верховного правителя и находился в Пекине, я снова обратился к нему с прежним предложением, несколько видоизменив его. Участие в моих переговорах с маршалом генерала Хорвата несколько затянуло их, а последовавшая вслед за тем катастрофа и гибель старого маршала совсем сняли вопрос с очереди. Преемник Чжан Цзолиня, молодой, как его принято было называть, маршал Чжан Сюелян оказался не тем человеком, который был бы способен широко смотреть на вещи и сохранить в своих руках влияние и власть, доставшиеся ему в наследие от его мудрого отца. Вследствие этих причин, вскоре вся обстановка в период недолгого правления Чжан Сюеляна положила конец всякой возможности создать активный противокоммунистический центр в Маньчжурии.
Глава пяти провинций, маршал Сун Чуанфан, имевший местопребывание в Шанхае, охотно пошел на участие в создании антикоммунистического центра в Китае и даже дал мне разрешение на формирование первых частей международного противобольшевистского легиона на территории, подвластной ему, но его вооруженная борьба с Нанкином, результаты которой складывались в пользу Чан Кайши, не дали возможности реализовать достигнутое соглашение, и последующее затем занятие Шанхая нанкинцами и падение маршала Суна совершенно аннулировали наше соглашение.
В дальнейшем обстановка, с усилением Нанкина, при наличии явной переоценки своих сил маршалом Чан Кайши, настолько изменилась, что вопрос о заинтересованности Китая в общей борьбе с Коминтерном надо было совершенно снять с очереди.
Мир бился в судорогах политических и экономических кризисов, а лица, стоявшие во главе правительств, пытались найти выход в установлении нормальных, с буржуазной точки зрения, взаимоотношений с большевиками, закрывая глаза на то, что именно большевики являются первоисточником всех кризисов, и наивно думая, что соглашение с ними откроет им советские рынки и оживит их торговлю и промышленность. При этом упускали из виду, что голодная и обобранная страна рынком быть не может и покупать что-либо не в состоянии, а заключение всякого рода договоров с Советами усиливает престиж коммунистов и ободряет их в борьбе за конечное торжество мировой революции, оплаченной советскими деньгами и проводимой по советским рецептам.
Приходилось только удивляться той легкости, с какой буржуазные правительства шли на сближение с большевиками, закрывая глаза на советское двуличие и на закулисную работу советских дипломатических и торговых миссий. Кому неизвестно, что внутри страны власти СССР надевают на себя личину ярко националистической политики, призывая народ и армию к защите родной земли от захвата иностранных империалистов, в то время как во внешней политике, в общении с иностранным пролетариатом, официальные и неофициальные представители СССР работают не покладая рук, организуя кадры коммунистов и подготовляя их к свержению существующего режима и захвату власти в свои руки.
Официальная советская дипломатия всегда ратует за сохранение мира, примыкая к пацифистским течениям во всех случаях и странах. В то же время и внутри страны, и в заграничных представительствах СССР ведется лихорадочная подготовка к неизбежному в будущем вмешательству во внутренние дела любой страны, где явится возможность зажечь гражданскую войну. Об этом я писал еще в 1920—1921 годах, доказывая, что разрушительные планы Коминтерна направлены на революционизирование всех стран мира, а посему пресечение этой работы возможно лишь при общей мобилизации против нее всех народов и при изгнании Коминтерна из России, дабы лишить его материальной базы.
Интересно отметить, что ни одно соглашение большевиков с иностранцами и ни один официальный акт, когда-либо подписанный ими, не упоминали в качестве договорившейся стороны Россию, а заключались от имени Союза ССР. Из этого следует, что и значение этих актов будет существовать лишь до тех пор, пока существует союз, автоматически включающий в эти договора все вновь образующиеся советские республики, примыкающие к нему. Это относится, очевидно, и к красной Испании, и к Южному Китаю, и к Внешней Монголии и может быть отнесено и ко всем будущим советским новообразованиям, где бы они ни появились.
Поистине, во всем мире идет революция, которая изменяет не только политические режимы в отдельных странах, но перемещает и самый центр понятия о правде, до сего времени общий и незыблемый для всех стран и народов. Мир попал в полосу общей переоценки ценностей, создавшей такой хаос в, казалось бы, ясных и незыблемых истинах, который может ввергнуть его в пучину невиданных бедствий, если процесс разложения, идущий из красного Кремля, не будет прекращен решительными мерами против Коминтерна.
Включая в тексты своих договоров с большевиками пункты об отказе советского правительства от пропаганды за границей, представители иностранных правительств сознательно закрывают глаза на то, что они будут обмануты; ибо самая сущность коммунизма заключается в стремлении ввести советский режим во всем мире и в подготовке к этому пролетариата. Достаточно указать на один из пунктов Полевого устава Красной армии, который ясно и четко формулирует цели и стремления СССР. В этом параграфе говорится, что РККА является авангардом мировой революции и защитницей революционного движения в странах, угнетаемых буржуазным или капиталистическим режимом. Может ли быть что-нибудь более ясное и четкое в откровенном исповедовании своего символа веры. И можно ли удивляться после этого, что представители советского правительства за границей уже не один раз скандально разоблачались в ведении коммунистической пропаганды, организации коммунистических партий и подрывании основ государств, при правительствах коих они аккредитованы, несмотря на все обязательства и договора, как будто бы гарантировавшие эти последние от всякого вмешательства Советов в их внутреннюю жизнь.
Для меня является совершенно несомненным, что Коминтерн старается и будет стараться везде, где только возможно, провоцировать идею мировой пролетарской революции, избегая во что бы то ни стало открытых вооруженных столкновений своей Рабоче-крестьянской Красной армии с атакованными им странами, действуя по преимуществу революционной силой местного пролетариата и компартий, усиливая их инструкторскими частями регулярной РККА. События в Китае, в Испании и судьба Внешней Монголии подтверждают правильность этого моего заключения, так как такой способ воздействия на противника дает основание правительству СССР формально отводить обвинения во вмешательстве, ссылаясь на то, что воюют не части армии Советского Союза, а революционный пролетариат, против которого СССР не может принять каких-либо мер и за действия которого не может нести ответственности. Это – приблизительный смысл содержания тех дипломатических нот, кои будут рассылаться красным Кремлем иностранным державам в недалеком будущем и кои заменят собою подобные же по ценности массовые ноты далекого прошлого, в которых правительство Советского Союза усиленно доказывало миру, что оно не имеет ничего общего с Коминтерном и не может контролировать его действий. Формально не будет оснований не принять такой ноты, ибо внешне все будет обстоять вполне благополучно для СССР, приближая катастрофу современной цивилизации, под аккомпанемент красноречия дипломатии капиталистических стран.
Будущий историк, исследуя переживаемую нами эпоху, несомненно, придет к выводу, что виновниками мировых потрясений и кризисов нашего времени в большей степени, чем большевики, являются те, кто поддерживал их, ибо без той широкой материальной и моральной помощи, какую оказали им капиталистические и буржуазные страны, большевики ничего не смогли бы сделать, и даже самый захват
