типа: как в случае с утопленником, так и с напросившейся на повешенье Зоей Космодемьянской. Сталинская иерархия Советского Союза была очередным явлением 'внешничества', прежде представляемого немцами Романовыми.
Да, конечно, 'Таня' понравилась лично Сталину, но не им одним была вознесена; прежде она понравилась великому множеству совместимых со Сталиным исполнителей. Она понравилась политработникам высокого (!) ранга, из тыловых (соответственно, - довоенных), то есть, из тех, кто сдавался немцам первыми; конкретно эти не сдались только потому, что были при штабах и успели, бросив все, бежать. Она понравилась газетчикам разного уровня, которые в иерархии занимались тем, что морочили голову исполнителям, в частности, суверенитизмом и теорией классовой борьбы, тем делая их более гипнабельными и потому для воли сверхвождя-оккупанта послушными.
'Таня' потому так понравилась Сталину, что она в каком-то смысле и есть Сталин: они оба делали на практике все возможное для уничтожения русских; оба с начала войны на логическом уровне были уверены, что борются - с фашизмом.
1 Все цитаты приведены по монографии: Сенявская Е. С. 1941-1945. Фронтовое поколение. М.: Российская Академия наук, Институт Российской истории, 1995.
Глава сорок вторая. ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО
Сталин (истерично): 'Товарищ Сталин не предатель, товарищ Сталин честный человек, вся его ошибка в том, что он слишком доверился кавалеристам…'
Психоаналитики, рассматривая кровавую бойню, устроенную Сталиным накануне Великой Отечественной войны, давно обратили внимание, что преступления, которые вменялись осужденным, были не просто ложными, но соответствовали тем преступлениям, которые совершал сам Сталин лично. (Подобные действия для психоаналитиков не новость - этот механизм называется проекцией.)
Скажем, именно Сталин в 1917 году защищал идею явки Ленина на суд Временного правительства - и это исторический факт! - но, тем не менее, позднее Сталин в этом не признавался, а обвинил в этом Бухарина, за что того и расстреляли. Аналогичных примеров множество, - достаточно обратиться к специальной психоаналитической литературе или к мемуарам.
Вспоминают также и о невероятно обильном количестве расстрельных приговоров за якобы действия в интересах иностранных государств, чаще всего Германии. (Некто заметил, что если бы действительных завербованных шпионов среди расстрелянных за шпионаж была хотя бы десятая часть, то им вместо того, чтобы тратить время на составление шифрованных донесений, проще было захватить в Советском Союзе власть, - сопротивляться такому количеству профессионалов было бы попросту невозможно.) Западные психоаналитики, однако, в этих повальных обвинениях вождем в шпионаже видят мучительный след подписания аморального пакта Риббентропа-Молотова, вдохновителем которого был, естественно, Сталин лично.
Пакт - пустяк, дорогие психоаналитики-'внутренники'! Сталин, чье изображение выбито на медали 'За победу над Германией', проецировал на многотысячные колонны расстрелянных за пособничество Германии (читай: Гитлеру) собственное, гораздо большее, преступление. Как его ни назови: страстная любовь, болезненная зависимость, способность к власти или предательство Родины.
Глава сорок третья. КАК СТАЛИН ГОТОВИЛСЯ К ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ?
'Великого вождя нашего народа Иосифа Виссарионовича Сталина не стало. Упразднилась сила великая, нравственная, общественная сила; сила, в которой народ наш ощущал собственную силу, которой он руководился в своих созидательных трудах и предприятиях, которой он утешался в течение многих лет'.
Самая главная подлость, какая только может быть совершена руководителем страны, соседствующей с государством, в котором нарывает очередной сверхвождь, - это принятие доктрины наступательной войны. Эта подлость - отнюдь не следствие логических построений или целесообразности, это - проявление психоэнергетической зависимости от готовящегося к нападению сверхвождя.
И эту подлость Сталин, 'сила великая, нравственная', наподобие отцеубийцы и кровосмесителя Александра I, не посовестился совершить.
Внушаемость военных - не новость. Тем более что солдафонство среди верных сталинцев накануне войны было доведено до абсолюта.
В воспоминаниях уцелевших можно встретить упоминание, что в первые дни войны - до того, как Сталин наконец выступил по радио и сказал, что война началась, - происходившее многими воспринималось как некий дурной сон, как некая нереальность. Сталинцы знали, что будут наступать, ничего не могло быть иного. А тут… Хрестоматийными стали радиограммы из приграничных воинских соединений, в массе перехватываемые немецкими радистами, типа:
'Нас атакуют! Что делать?'
А из штабов им отвечали:
'Вы что с ума сошли? Почему открытым текстом?'
Гитлеровцы много потешались над интеллектом обменивавшихся подобными радиограммами. Хотя если бы сами гитлеровцы были способны задуматься над глубинным смыслом происходящих в этом мире событий, то перестали бы быть нацистами, покаялись, подорвали бы свой танк, а если кишка на такое тонка, то хотя бы ушли в лес к русским партизанам (бывали и такие случаи, да только всего лишь единицы на сотни тысяч немцев-исполнителей - задуматься и гитлеровцам тоже было нечем).
А вообще говоря, забавно: в профессиональных военных стреляют, убивают их самих, их жен, детей и их подчиненных, а они не могут сообразить, что нужно по этому поводу делать. Картина рельефна в особенности потому, что командиры еще застали Первую мировую войну, во время которой немцы любили развлекаться тем, что русских пленных, не доводя до концлагерей, замучивали до смерти со всяческими вывертами. Все, смерть постучалась - и срочно радиограмма в тыл: можно ли сопротивляться? ведь убивают? убивают?
А из штаба - а там те же комсомольцы - отвечают: обращайтесь по форме, найдите шифровальщика, поставьте перед ним задачу; потом, когда он сообразит, что от него хотят, и зашифрует послание, шифровку нам пошлете, мы по квартирам поищем нашего шифровальщика, потом он сядет расшифровывать, и т. д. Словом, 'служи по уставу - завоюешь честь и славу'.
Кто в большей степени имбецил - штабисты или кадровые командиры - решить трудно.
Весь этот с точки зрения неугодника маразм с нереальностью войны продолжался больше недели, - до тех пор, пока по радио не выступил товарищ Сталин (его упрашивали и даже требовали, чтобы он выступил, но он прятался) и не сделал внушение, что война началась.
По поводу наступательной доктрины офицерский корпус Красной Армии, надо отдать ему должное, остался холуйски преданным неполностью, были и несогласные. 'Внешники' согласились; у редких 'внутренников' появился повод для недовольства и еще большей разнузданности в воровстве; третьи, и
