Не ходите, девки, замуж!

– Ты не видел моего купе. И моих соседей. Вот оно, пресловутое классовое неравенство, – развела руками я и засмеялась.

– Что, жареная курица и яйца? – предположил он, тоже смеясь.

– Хуже. Колбаса и пиво, – сказала я.

В этот момент он плотно закрыл за собой дверь в купе и даже предусмотрительно поставил ее на предохранитель. Этот простой, недвусмысленный жест, исполненный уверенной и умелой рукой красивого незнакомца, отрезвил меня и неожиданно придал моим мыслям другое русло. Я что, действительно стою здесь с совершенно неизвестным мне мужчиной, которого я даже не знаю, как зовут, и я действительно готова на все? А как же все-таки Владимир? Вот вам хороший вопрос, есть ли у меня какие-то обязательства перед мужчиной, с которым я живу больше трех лет? С которым у меня таки здоровые отношения.

– Ты не назвал имени, – сказала я, когда мужчина обернулся и приблизился ко мне.

– Имени? – задумчиво повторил он.

– Да, у тебя же ведь есть какое-нибудь имя? – переспросила я, делая шаг назад.

– Ну, конечно, – рассмеялся он. – Я – Алексей. – Тут он слегка поклонился и усмехнулся. – Диана – Алексей, Алексей – Диана. Ну что, теперь все формальности соблюдены?

– Допустим. И что же будет дальше? – Я тянула время, но это, кажется, не входило в его планы. Он подошел ближе ко мне, положил руки мне на плечи, заглянул в глаза и вдруг спросил прямо и ясно, так, что никаких сомнений в его намерениях не осталось:

– Ты хочешь быть моей?

– Ты меня пугаешь, – прошептала я, чувствуя, как холод его пальцев проходит прямо к позвоночнику. Я не была готова к такой прямоте. Я никогда не отличалась решительностью, и сейчас, когда он крепко держал меня за плечи и снова смотрел на меня этим странным, глубоким и одновременно пустым взглядом, я действительно испугалась.

Он некоторое время изучал меня, а потом отпустил и пожал плечами:

– Я такой страшный? Ты хочешь уйти?

– У тебя холодные руки, – зачем-то сказала я. – И потом, все как-то слишком просто.

– Все всегда просто, если только мы сами не хотим спрятаться за кучей пустых слов, – проговорил он. – Я мог бы, конечно, сделать все как-то поприличнее, подождать какое-то время. Пообщаться, узнать что- нибудь ненужное о тебе, рассказать что-то малоинтересное о себе. Сколько времени в поезде надо подождать, прежде чем заняться любовью с понравившейся женщиной? Времени у нас немного, так сколько его нужно потратить, чтобы все усложнить? Полчаса? Час? Минут десять? Я же говорю тебе прямо – будь моей или уходи. Дверь открыта.

– Вообще-то она закрыта, – уточнила я из чистого упрямства.

Алексей усмехнулся, встал, чуть сдвинув меня с места, подошел к двери и одним сильным рывком открыл ее.

– Теперь лучше?

…Я стояла перед открытой дверью купе и смотрела на Алексея, чуть растрепанного, невероятно прекрасного, совершенно чужого, но при этом такого настоящего. Действительно, какого черта? Я так устала прятаться за нагромождениями странных пустых слов, самое лживое и пустое из которых – словосочетание «здоровые отношения». Нет уж, получается, что я никому ничего не должна. В таком случае какого черта.

– Я останусь, – кивнула я, чувствуя, что голос мой дрожит.

– Ты уверена? – переспросил он, а глаза его при этом хищно сверкнули.

– Я хочу провести эту ночь с тобой, – сказала я так, чтобы уж все стало окончательно ясно.

Алексей встал, молча подошел и снова захлопнул дверь, одновременно притягивая меня за руку к себе.

– Я спросил, будешь ли ты моей. Это не одно и то же, – вдруг сказал он, одновременно снимая с меня водолазку.

– Конечно, я буду твоей, – согласилась я, подняв руки вверх. Серая водолазка лишила меня последней защиты и, отброшенная, громыхнула кошельком и телефоном.

– Вот и отлично, – удовлетворенно кивнул он, быстрым умелым движением оставив меня без белого хлопкового бюстгальтера. Я машинально прикрыла грудь руками, но он настойчивым жестом убрал мои руки и сделал шаг назад.

– Ты очень красива, ты знаешь это?

– Не имею ни малейшего понятия, – прошептала я, облизывая пересохшие губы.

Он смотрел спокойно и сосредоточенно, словно пытался запомнить меня. Я же почувствовала себя униженной и глупой, уже жалея, что ввязалась во все это, но он не дал мне и секунды на размышление.

– Иди ко мне, – сказал он и подал мне руку. – Иди, поцелуй меня и ничего не бойся, – попросил он, нежно улыбаясь.

Поезд начал притормаживать, видимо, подъезжая к какой-то станции. За окном мелькали редкие огни, стук колес приглушал мои страхи, а Алексей вдруг стал так нежен и так умел, он привлек меня к себе с такой страстью, что все остальное вдруг утратило какое-то значение. Мы оба оставили позади все, что составляло нашу настоящую, но такую нереальную сейчас жизнь. Все, что было где-то там, в точке А, все, что мы собирались найти в точке Б, оставив поезд завтра утром, на вокзале, – это будет потом. А сейчас – только его руки, прекрасные и сильные, уверенно прижимающие меня к себе, с восторгом принимающие мое тело как подарок, ласкающие его, сводящие меня с ума. Да, эти руки хотели меня, они действительно меня любили, и я, утратив остатки разума, хотела только одного. Чтобы эта ночь не кончалась, чтобы это мгновение длилось, и его губы, нежные и страстные, продолжали меня целовать, а его прекрасное лицо, искаженное желанием, оказавшееся в страсти еще красивее, еще мужественнее, его лицо все так же заслоняло от меня весь остальной мир, не отпуская моего взгляда ни на секунду.

– Теперь ты моя, – прошептал он в момент, когда я меньше всего была склонна ему перечить. Его – так его, раз ему так нравится.

– Совершенно твоя, – прошептала я в ответ, прижавшись щекой к его груди, и заплакала.

Он обнял меня, потянулся, не отпуская от себя, стащил с соседней полки одеяло в действительно чистом и белом пододеяльнике и замотал меня в это одеяло вместе с собой. Мы сидели, обнявшись, и молчали. Он не пытался меня успокоить, этого, собственно, и не требовалось, мои слезы не были слезами горя. Это только выход эмоций, переполнявших меня, не больше. Он с любопытством смотрел на меня некоторое время, а потом, когда я поутихла, спросил:

– Теперь ты можешь рассказать мне о себе, Диана. Ты замужем?

– Что? – ахнула я и рассмеялась. – Ты теперь спрашиваешь об этом?

– А что странного, что теперь мне интересно все, что касается тебя. Сейчас – это как раз логично, разве нет? – усмехнулся он, проведя пальцем по моему лбу и волосам. – Ты сидишь голая, в моих объятиях и в моем одеяле, и я хочу знать, замужем ли ты.

– Я не замужем, – ответила я после некоторой, признаюсь, нелегкой для меня паузы. – Я свободна.

– Да? – с сомнением посмотрел на меня он. – Но ведь кто-то же есть? Всегда есть кто-то.

– Никого нет, – покачала головой я. Почему бы мне не упомянуть Владимира? Хотя бы вскользь не сказать, что кто-то все-таки действительно есть. Трудно сказать, но я подумала – зачем человеку, которого я вижу в первый и последний раз, знать всю мою долгую, полную полумер и лжи, полную глупеньких страстей жизнь. Еще не хватало начать рассказывать про здоровые отношения.

– Странно, – покачал головой он. – Так ты одна в поезде?

– Это уж без сомнений, – рассмеялась я. – Если нет, почему же меня до сих пор никто с фонарями по вагонам не ищет.

– Командировка? – продолжал допрос он, руки же его в это время продолжали путешествие по моему телу, которое, признаюсь, было известно ему лучше, чем мне самой. Даже в самые страстные моменты моей супружеской жизни мое влечение основывалось скорее на желании доставить удовольствие, чем его получить. С Алексеем же со мной происходило что-то, отчего я периодически теряла способность говорить – только стонала и тянулась навстречу его рукам, как подсолнух тянется к солнцу. Безусловно, он знал, что делать с женщинами, чтобы они бегали за ним стаями с криками «возьми меня, возьми». Никогда не