порядке. Когда Мусяка заболевал, мы с Володей оба, как два ненормальных, начинали бегать и в ужасе пытаться лечить Мусяку двадцать четыре часа в сутки. Хорошо, что болел он редко, потому что, когда Володька видел раскрасневшегося в жару ребенка, он моментально хватался за сердце, за голову и за телефон – вызывать «Скорую».
– А про что мультик?
– Ма-ам, – проигнорировал мой вопрос сын. – А давай такого же возьмем волшебного супейпса?
– Суперпса? – задумалась я. – Ты понимаешь, мы с тобой папу еле-еле уговорили на обычного, а суперпес – это же в два раза больше проблем.
– У него супейгавк! – аргументировал ребенок.
– Да? Ты считаешь, это может как-то убедить папу? Супергавк?
– Он может взглядом поджигать дома, – продолжал убеждать меня сынишка.
– Это, конечно, круто. А если он наш дом подожжет? – отбивалась я.
– Но он же испитанный пес!
– Испытанный? – уточнила я. А то с Мусякиным произношением можно и впросак попасть.
– Не, – недовольно замотал головой он. – Испитанный. Ну, халашо испитанный.
– А, воспитанный, да?
– Да, – выдохнул Мусяка и устало посмотрел на меня. Как учитель смотрит на глупого, не слишком способного ученика, которого все же надо как-то учить. А то вырастет неучем.
– А вдруг нам дадут неиспитанного? – предположила я. – Ведь такое же может быть? Не все же суперпсы сразу даются испитанными.
– Нет? – удивился Мусяка и задумался. Потом кивнул и внес предложение: – Ну, тогда давай его маму тоже возьмем.
– Зачем? – растерялась я. – Зачем нам его мама? У нее тоже супергавк?
– Ну, она же его мама, – снова нетерпеливо замахал на меня ручками Мусяка. Мол, что ж это я глупая такая и непонятливая.
– Ну да, мама, – не стала спорить я.
– Ну, так пусть она его и испитывает! – сделал вывод он.
Я расхохоталась. Действительно, логично, черт возьми. А кто еще должен воспитывать суперпса, если не его мама?
– Тут ты прав, – наконец согласилась я. – Весь вопрос в том, где же твой папаша лазит.
– А где он? – запоздало поинтересовался Мусяка.
– Да он… в магазин вышел, – ответила я, не вдаваясь в подробности. Однако действительно время шло, а Владимир все не возвращался. И как я ни высовывалась в окно, мне ничего не было видно. Видимо, машина Алексея (какой бы она сегодня ни была) стояла где-то в другом месте. Я начинала нервничать и поминутно подбегать к двери. Наконец примерно минут через сорок Владимир все-таки вернулся.
– Что же так долго! – возмутилась я, едва завидев его в дверях.
Он устало вздохнул и присел на пуфик в прихожей.
– Знаешь, дорогая, отбиться от твоих мужиков – на это тоже требуется время, – хмыкнул он.
– Ты цел? Он тебе ничего не сделал? – заволновалась я и для верности ощупала его на предмет целостности костей.
– Да все в порядке, – заворчал он. – Он, кстати, никакой не псих, если хочешь знать.
– Тебе виднее, конечно, но… – с сомнением покачала головой я.
– Ты хоть вообще представляешь, с кем встречалась? – ехидно спросил он, снимая ботинки.
– Ты лучше скажи мне, рассталась я с ним или нет? Будет он мне звонить?
– Не думаю, – замотал головой он. – И все-таки хоть какие-то предположения?
– Никаких. С сумасшедшим гонщиком.
– Ха-ха! – расхохотался Владимир. И хохотал долго, так долго, что я уже начала злиться. Потом утер слезы и выдавил из себя: – Именно так и есть.
– Ну и что?
– Нет, ты не поняла. Это же Алексей Филатов!
– Да что ты говоришь! В таком случае ты с ним за сорок минут зашел дальше, чем я за полгода.
– Да я с ним, можно сказать, давно заочно знаком. Это же один из самых известных автогонщиков в России. Нет, я вообще не понимаю, где ты могла его откопать!
– В вагоне-ресторане и не такое встретишь после пары рюмок, – пожала плечами я. – Так и что? Он прямо такой крутой?
– Очень крутой. Я как его увидел, не знал, что и делать. То ли о тебе говорить, то ли автограф брать. И сразу стало понятно, почему у него каждый раз разные тачки. Он же тренер известный по экстремальному вождению. Он просто супер, я как-то видел с ним интервью… – восторгался моим отвергнутым любовником Владимир.
– Нет, ну это уже просто свинство, – фыркнула я.
– Действительно свинство. Если бы ты его не бросила, можно было бы попросить у него билетик на соревнования.
– Алло, гараж! – крикнула я и постучала ему по голове костяшками пальцев. – Ты спятил.
– Да нет, все понятно. Просто… он будет выступать в заездах на следующей неделе. Кубок России.
– Ты это серьезно? – нахмурилась я.
Владимир вздохнул и притянул меня к себе.
– Нет, конечно. Я шучу. Мы поговорили с ним. Никакой он не псих, просто своеобразный очень человек. Но знаешь, он все понял. Сказал, что был на тренировках две недели, приехал повидать тебя, а ты, говорит, какой-то бред несешь, с ума сошла. Что-то про «не звони, все кончено». У него времени нет на эти игры, ему надо, чтобы все было точно и ясно. Поэтому он и решил разобраться.
– Кажется, я была точной и ясной. Не понимаю, как можно было быть еще более точной и ясной…
– Он считает, что эти слова из уст женщины – вещь очень субъективная и ненадежная. И я с ним, вообще-то, согласен. Вы – женщины – очень часто говорите одно, а подразумеваете другое.
– Как и вы! – заметила я.
– В общем, он так и не понял, зачем ты клялась ему, что ты совершенно одна и что между нами с тобой вообще ничего нет.
– Я не говорила такого! – возмутилась я. Потом подумала и признала: – Нет, вообще-то говорила. Что ничего нет. Что нас с тобой ничего не связывает, кроме сына.
– Да уж, – порицательно погрозил мне пальцем Володя.
– Но, позвольте, я только повторила ему твои собственные слова! – запоздало попыталась оправдаться я.
– В общем, мы оба хороши, – согласился Владимир. – Факт в том, что Алексей больше не будет тебе звонить. Только вот не знаю, в свете последних новостей радует тебя это или огорчает.
– Что именно? – не поняла я.
– Ну, это же невозможно в здравом уме и твердой памяти между мной и Алексеем Филатовым выбрать меня. Это, уж прости, моя дорогая, – нонсенс.
– Возможно. Даже не знаю.
– Слушай, а давай-ка начнем все сначала, – вдруг предложил он.
Я растерянно посмотрела на него:
– Сначала? А как это?
– Давай сделаем вид, что вот этой всей жути не было. Что не было этих полгода, Алексея, нашей ссоры, отъезда…
– Тогда уж и наших «прекрасных отношений» тоже пусть как бы не было, – предложила я.
– Да, давай. Начнем все заново. Скажи, дорогая, ты правда согласна выйти за меня замуж? Все еще согласна?
– А ты все еще любишь меня?
– Да, люблю. И всегда буду любить.
– А у меня вот на самом деле всегда будет один человек, которого я буду любить чуть больше тебя. Нет, сильно больше. Если это ничего – я с радостью выйду за тебя замуж, – дразнила его я.
