уведомила электрокомпанию, чтобы дом отключили от электроснабжения, или просто сами, как всегда бездумно и методично, прошли по всему зданию, вырубив все приборы. Во всяком случае, ток никуда не поступал. Какие бы системы тревоги ни установил Орлов, теперь они превратились в груду металла.
Он снова стал думать, как проникнуть в дом. Может, через дверь будет проще, чем в окно? И меньше шансов, что останутся следы. Еще раз бросив взгляд на счетчик, он застыл. Колесико пришло в движение. Что-то включилось. Он лихорадочно начал соображать: что это может быть в половине третьего ночи? Система сигнализации потребляет электричество равномерно. Свет? Нет. И вдруг он сообразил. Конечно же холодильник. Единственный прибор, который сам включается и выключается. Он в безопасности.
Он прошел к боковой двери, кредитной карточкой отжал язычок замка и проник внутрь. На двери были засовы и цепочки, но использовать их можно только изнутри. Орлову это, наверное, не нравилось, подумал он, но толстяк мог утешаться своей сигнализацией. Теперь он заметил два черных ящичка с глазками и отключенными датчиками.
Он прислушался, пытаясь понять, не работает ли холодильник, и вспоминая, где расположено окно кухни. Мысленно восстановив план дома, он отправился туда. Холодильник, если работал, то необычно тихо: его вообще не было слышно. Взявшись за ручку, он отвернулся, чтобы свет не попал в глаза, привыкшие к темноте. Дверца открылась, но свет внутри не зажегся. Зато безошибочно можно было уловить запах жареной еды. Он тихо прикрыл холодильник и задумался. В этом доме кто-то есть.
Он пригнулся пониже и замер. Сохранить свои преимущества в темноте можно прежде всего благодаря концентрации внимания и терпению.
«Приобрети себе кошку, вот такую, как эта, и наблюдай за ней, — сказал однажды Эдди. — Кошка час может сидеть, прислушиваясь и всматриваясь туда, где должна появиться тварь, за которой она охотится. Как только эта тварь забудет о кошке, она вылезет — тут-то ее и сцапают. Забудь ты все это дерьмо насчет войны в джунглях, которому тебя учили. Ты умеешь превращаться в какую-нибудь идиотскую пальму, а вот кошка научит тебя, как превращаться в тень, слиться с домом, стать грудой мусора».
Он засек время и подождал пять минут. Если те, кто находится в доме, слышали его движение, значит, они или не обратили на него внимания, или забыли о нем. Дело в том, что время течет по-разному, не всегда соответствуя представлениям о его обычном ходе. Если люди в доме услышали какой-то звук, они будут ждать следующего несколько секунд. Если ничего не произойдет, они перестанут прислушиваться.
Пригнувшись и прижимаясь к стене, он вошел в гостиную. Возле первого же попавшегося кресла он присел на корточки, заняв позицию поудобнее, чтобы снова выждать и прислушаться. Тот, кто находится в доме, настолько самонадеян, что позволил себе включить свет. Значит, у него самого есть как раз то преимущество, которое потребуется. Он хорошо различал в темноте обстановку гостиной — довольно большой, не меньше ста квадратных метров, на его взгляд. Орлов вряд ли проводил здесь основную часть своего времени. Она была предназначена для приемов, но стиль указывал на тщеславную суетность Орлова: маленькие столики и масса стульев, расставленных вдоль стен. Мебель тоже не очень годилась для Орлова — слишком жесткая. В той комнате, которую он ищет, мебель должна быть иной — прочной, кожаной, мягкой, достаточной для того, чтобы в ней мог свободно помещаться жирный зад Орлова. Но он доберется туда лишь после того, как найдет человека, прячущегося в доме. Времени сколько угодно.
Он решил, что можно двигаться дальше. Из гостиной был выход в коридор, который, очевидно, вел в спальни и ванные комнаты. Там-то он и найдет то, что ищет. Терпеливо, шаг за шагом, он приближался к своей цели, пригибаясь и крадучись вдоль стен. Он весь превратился в зрение и слух.
Несколько лет назад он много потрудился для того, чтобы сейчас его тело было послушно его воле. Насчет кошек Эдди ошибался. Он научился этому у той самой кошки, которая жила в мясной лавке Эдди. Они вовсе не маскируются, имитируя кого-то или что-то. Они всего лишь создают иллюзию, что не похожи на кошек. Жертва сама видит не то, что есть на самом деле.
Ему нужно уловить то самое мгновение, когда человек, за которым он следит, начнет соображать, что же он видит в коридоре: вроде бы и не стул, и не тень, а может, и не человек. Это мгновение — для хищника, время кошки.
На первом же повороте коридора он услышал какое-то движение. Медленно поворачивая голову, он постарался определить, с какой стороны доносится звук. Где-то слева. Там, где из-под закрытой двери пробивалась тоненькая полоска света. Стоя за дверью, он прислушался. Он различил шорох бумаги, потом звук выдвигаемого ящика стола и какое-то звяканье. Напрягаясь, он старался ощутить, в какую сторону двигается человек в комнате, а тот ходил из угла в угол. Снова что-то зашуршало, и он догадался, что человек удаляется от двери. Толкнув дверь, он шагнул внутрь, держа пистолет направленным на источник звука.
Человек резко обернулся. На лице его отразилась чудовищная смесь животного страха и человеческого ужаса. Из горла незнакомца вырвался булькающий звук, портфель, который он держал в руке, упал. Прошло некоторое время, пока тот смог произнести:
— Что?
Затем, словно поправляясь, продолжил:
— Что вы?..
Незнакомец догадался, что вопрос сформулирован неправильно. Последовала еще одна попытка.
— Что вы хотите?
Он продолжал изучать этого человека. Ему было около пятидесяти, и по его серому костюму можно было понять, что это не простой грабитель. Может, из полиции?
— Бросьте мне свой бумажник и повернитесь спиной.
Незнакомец, казалось, почувствовал облегчение. Запустив руку в карман, он вытащил длинный тонкий черный бумажник и швырнул ему, а потом повернулся лицом к окну.
Он не стал ловить бумажник. Это только дало бы возможность незнакомцу выкинуть одну из тех штучек, которых он насмотрелся по телевизору. Бумажник он попросил только затем, чтобы проверить: нет ли у него кобуры под мышкой или наручников, но ничего подобного не обнаружилось. Ткнув ногой, он раскрыл бумажник. Полицейского значка тоже не было.
— Как ваше имя? — спросил он, не сводя глаз с незнакомца.
— Пожалуйста, возьмите бумажник. Там больше тысячи долларов, — попросил мужчина.
— Как вас зовут? — повторил он.
— Эдгар Филдстоун.
Филдстоун. Ну конечно. Обязательно должен быть какой-нибудь Филдстоун. Эдгар, или Рональд, или Говард, или Маршалл. Он присел и взял бумажник. Верно: Эдгар Р. Филдстоун. Водительские права, кредитные карточки, членский билет клуба «Голубой крест и Голубой щит».
— «Филдстоун гроус энтерпрайзес»?
— Да.
— Что вы делаете в доме Орлова?
— Мистер Орлов работал на меня. — Интонация мужчины изменилась, он пытался придать голосу важность. — Мне нужны кое-какие бумаги, и я имею право находиться здесь. А теперь берите бумажник и уходите.
Он почувствовал фальшь в голосе Филдстоуна. Это не было показной храбростью человека, который на самом деле боится понести большой ущерб и, как все люди, цепляется за свой кошелек. И он не сказал: возьмите деньги и оставьте бумажник. Нет, Филдстоун ясно сказал: возьмите бумажник. А ведь для таких людей, как он, гораздо проще расстаться с тысячей долларов, чем испытывать неудобства из-за утраты водительских прав, кредитных карточек, удостоверения личности.
— Нет, спасибо, бумажник у меня есть, — ответил он.
Филдстоун продолжал стоять с поднятыми вверх руками.
Силы, которые он потратил на то, чтобы они не тряслись, иссякли. Когда он заговорил, голос слегка дрожал.
— Что вы хотите?
— Мне нужны вы.
Филдстоун повернулся к нему лицом, словно уже был не в состоянии контролировать себя.
— Нет, подождите. Вы неправильно поняли. Я не собирался уезжать из страны. Я ведь здесь, верно?
