несколько штабелей. Оказалось, это были трупы, сложенные крест-накрест, как дрова. Возможно, где-то недалеко был концлагерь, и трупы фашисты подготовили для сожжения.
Путь на Лодзь был открыт. Заняли восточную окраину г. Лодзь. Это был вечер. Ночь прошла спокойно. Утром к нам прибыли командир корпуса полковник Орлов и командир бригады полковник Ривж на танках со своими свитами. Совещались. Я находился в танке в одной из рот. Обратил внимание на колонну, которая двигалась по дороге параллельно нашему расположению. Посмотрел в прицел. Это были немцы. Я подбежал к начальству и доложил, что перед нами немцы. Полковник Орлов выругался. Обозвал меня паникером и сказал, что это 49-я механизированная бригада, которую он вызвал сюда. Мне приказал бежать к колонне и привести ее сюда. Я вздумал сказать, что это немцы. Он покрыл меня матом и сказал: бегом, иначе расстреляю. Ничего не оставалось делать, как бежать в сторону немцев. Метров через 200 лег, чтоб осмотреться. Немцы в это время развернулись в атаку. Развернули орудия, которые были в колонне, и открыли огонь. Несколько бронетранспортеров и пехота пошли в нашу сторону. Наши танки с места открыли огонь. Я оказался под огнем с той и с другой сторон. По-пластунски, кое-где перебежками добрался к своим. Немецкую атаку отбили. Послали танковую роту поработать огнем и гусеницами над остатками немецкой колонны. Я подошел к начальникам и остановился метрах в пяти. Полковник Орлов посмотрел на меня как на пустое место и не сказал ни слова. Я ушел. Мой подход к начальникам, наверно, для того и был, чтобы как- то доказать свою правоту.
Не могу не остановиться на резкости, вернее на грубости, некоторых больших начальников, вседозволенности в их поведении. Маршал Жуков Г.К. — заместитель Верховного Главнокомандующего Сталина, был резок, груб и жесток с подчиненными. Многие большие начальники брали с него пример, хотя далеко не все. У фронтовиков большим уважением пользовались Рокоссовский, Говоров, Рыбалко и другие. Солдатский телеграф был быстрее и надежнее всякого официального. С пополнением приходили фронтовики с разных фронтов и армий. Делились о прошлых боях и о начальниках. Так складывалось впечатление о тех или иных командирах. Полковник Орлов, который сменил генерала Акимова, человека с большой буквы во всех отношениях. Тактичный, умеющий выслушать подчиненных, не терпел грубость. Командующий 4-й танковой армии генерал Лелюшенко орал. Пример брал в обращении с подчиненными с маршала Жукова. Не надо путать полководческий дар маршала Жукова и его обращение с подчиненными. Резкость и грубость были в основном в верхних эшелонах командования. Командиры бригад, полков, батальонов были в основном внимательными и заботливыми к подчиненным. Они были близко от солдат в период боев. Понимали, как тяжел труд солдата-фронтовика. Таким был командир нашей механизированной бригады полковник Ривж, командиры нашего полка майор Ходорич, майор Курцев и др.
К г. Лодзь подходили части 1-го Белорусского фронта. Город входил по разграничительной линии между фронтами в полосу 1-го Белорусского. Наш полк с десантом совершил марш назад на Петрикув в полосу наступления 1-го Украинского фронта. От Петрикува на запад к Одеру. К реке Одер подошли вечером 21 января у г. Кебен. Скорости наступления были очень высокими. Такого быстрого продвижения войск военная история еще не знала. За девять дней пройти расстояние в пол-Польши и треть Германии. Восточный берег реки пологий. К берегу почти вплотную подходил сосновый лес. Западный берег обрывистый. По данным разведки, по берегу были двух-, трехъярусные укрепления. Саперы быстро соорудили плоты. В полночь взвод разведки и взвод саперов под командованием командира взвода разведки старшего лейтенанта Ильина получили задачу:
1. Переправиться через р. Одер на 2 плотах, желательно без шума.
2. Разведать места для причаливания плотов с танками.
3. Разведать обстановку в г. Кебен.
Я получил разрешение отправиться с разведчиками. Переправились тихо. Река, на удивление, была спокойной. Укрепления были не заняты. Саперы все подходы заминировали. Г. Кебен освещен. В кафе и барах было веселье. Разведчики нагнали страху. Немцы бежали. Организованных войск в городе не было. Саперы подобрали место причала. Оно практически было готово. К реке проложена дорога, как везде в Германии с твердым покрытием. Командир разведвзвода подошел ко мне и сказал: «Комсорг, рация в период переправы намокла. Связи нет. Переправься к нашим и доложи, что и как, а мы будем держаться в городе. Вот тебе разведчик и два сапера». Мы четверо на плот — и к восточному берегу. Переправились спокойно, без происшествий. Доложил командиру полка. Здесь же был и командир бригады полковник Ривж. Полковник Ривж сразу же дал команду на переправу на плотах мотострелкового батальона. Решили с рассветом на плотах переправить танки. На большие плоты за ночь загнали два танка. Начали переправу. Немцы открыли шлюзы в районе г. Шпротау, там тоже наши вышли к Одеру. Вода поднялась. Появилась волна, кое-где льдины. От переправы танков пришлось отказаться. К 12.00 подошел пантонно-мостовой батальон. Началась наводка моста, а тут налеты «Мессершмиттов». Нашей авиации не было. Авиация к такому быстрому продвижению войск просто была не готова. У немцев же аэродромы были рядом. Весь аэродромный парк Берлина был в распоряжении Люфтваффе. Немецкие самолеты бомбили и обстреливали из пулеметов. В один из налетов был тяжело ранен командир бригады полковник Ривж. Пуля вошла в глаз и вышла в затылке. О ранении сообщили командующему фронтом маршалу Коневу И.С. Он прислал самолет. Погрузили раненого. При взлете самолет задел за провода и упал. У полковника Ривжа добавилась еще одна травма — перелом ноги. На бронетранспортере раненого доставили в медсанбат. Удивительно, но через три месяца он выписался из госпиталя и был назначен заместителем командира нашего корпуса. Мы с ним встретились через 35 лет в госпитале инвалидов Великой Отечественной войны в г. Бердычеве. Пуля прошла, не задев важных центров, но он потерял глаз. Вернемся к событиям на р. Одер. Понтонный мост навели, несмотря на бомбежку. Танки полка по нему пошли на плацдарм за р. Одер, г. Кебен был в наших руках. Переправилась вся бригада. Новым командиром бригады был назначен подполковник Махно. Немцы очухались, начали контратаковать. Мотострелки бригады отбивали атаки немцев. Очень помогал в этом артиллерийский дивизион бригады, который расположился на восточном берегу р. Одер.
Полк провел атаку танками от г. Кебен на село Штейдельвиц. Смять немцев не удалось. Потеряли два танка. Командование приказало нашему полку прорваться по флангу. Разведчики доложили, что на правом фланге северо-западнее г. Кебен немецких сил немного. Получили приказ — прорвавшись через оборону немцев, зайти в тыл противника и овладеть селом Брейдельвиц. Это село километрах в пяти западнее от с. Штейдельвиц. В ночь на 25 января полк пошел на прорыв с ротой десанта. Во время боя был ранен командир полка Курцев, когда он стоял в своем бронетранспортере. Полк тогда получил пять новеньких колесных бронетранспортеров. Я был в другой машине. Меня позвали. Полковые медики были где-то сзади. Я осмотрел рану, касательная в живот, пулевое, непроникающее ранение. У меня, как всегда, все необходимое с собой. Наложил повязку. Командир полка задавал один и то же вопрос: «Ну, что там?». Я успокаивал. Говорил, что через неделю будет в полку. На его бронетранспортере отправили в тыл. Полк прорвал оборону немцев и, обходя село Штейдельвиц, устремился к с. Брейдельвиц. По пути разгромили немецкий полк 105-мм пушек. Всего 24 орудия, они как раз разворачивались для занятия огневых позиций. Не уничтожь их, они бы наделали нам больших бед. В 2 часа ночи заняли село, хотя и не полностью. Бой не утихал. Немцы очухались. Им подошло подкрепление. Немцы контратаковали и выбили нас из села. Мы отошли метров на 300 от села и обосновались в 2-этажном кирпичном доме. Наши потери были большие. Погибли наши герои Советского Союза: командир роты старший лейтенант Олишевский, командир взвода старший лейтенант Гусев и командир орудия — наводчик сержант Савельев. Остался один танк, и тот с поврежденной пушкой. В доме оказался и командир бригады подполковник Махно. Он, наверное, был с мотострелками. Немцы окружили нас. Обстреливали, но решительных действий не предпринимали. Командир бригады вышел из дома, и тут его настигла пуля. Касательное ранение, чуть выше лба. Кости черепа целы. Мы с сержантом Полташевским стали комбрига перевязывать. Он стал кричать, чтоб его срочно отправили в тыл, показывая на танк. Я пытался объяснить, что мы в окружении. Объяснения не подействовали. Крик усилился, вплоть до угрозы расстрела. Мы с сержантом Полташевским переглянулись, прекратили перевязывать и перебрались в дом. Комбриг тоже перебрался в подвал, где скопилось много раненых. Меня тоже немного зацепило. В период боя в селе осколок попал в правую ногу, чуть повыше колена. Рана небольшая. С такими ранениями фронтовики в тыл не уходили. В доме нераненых осталось около 20 человек. Нас выручали артиллеристы бригады. Они вели огонь по окраине села и по дому. У нас кончались боеприпасы. Немцы кричали «Иван капут», «сдавайтесь». Положение становилось аховым. Два офицера, из бригадных, сняли с себя погоны и начали жечь документы. Реакция была такой, что их чуть не придушили. У артиллерийских корректировщиков были позывные артиллерийских частей корпуса. Капитан Мосягин, он уже
