поверил в свои сверхчеловеческие возможности.
В середине 1933 года Эдмунд Фостер попытался опубликовать за границей психологический портрет канцлера Адольфа Гитлера и сообщить об особенностях своих опытов над ним. После этого профессор был ликвидирован гестапо».
Книгу господина Льюиса я, каюсь, не читал. Впрочем, я и без этого знаю, что настоящая фамилия Гитлера – это Гитлер, а миф о «Шикльгрубере» является более поздней и весьма неудачной поделкой. Равно как и то, что идеи собственной избранности стали приходить Гитлеру задолго до войны. В общем, в этой статье есть только один достоверный факт – то, что Гитлер был ранен и попал в госпиталь. Не могло ли это оказать фатальное воздействие на его психику?
Не знаю как у вас, а у меня Эрих Мария Ремарк – один из самых любимых писателей. В своих книгах он прекрасно описывает сознание обычного человека, ставшего солдатом и вынужденного убивать себе подобных, а также те практически необратимые изменения, которые потом, после войны, мешают ему вернуться к нормальной жизни. Психологическая травма, которую война наносит миллионам людей, приводит к феномену «потерянного поколения», блестяще описанного Ремарком, да и не только им одним. Медики используют для него свой термин – посттравматический стрессовый синдром (ПТСС).
Посттравматический стрессовый синдром – это комплекс психических нарушений, возникающих в результате длительного или кратковременного пребывания в экстремальной ситуации. ПТСС представляют собой болезненные состояния, возникающие через некоторое время после психической травмы. Чаще всего они проявляются в три этапа. Острый стресс дает о себе знать непосредственно после выхода из экстремальной ситуации. В частности – боя. Отсроченный – через несколько дней. Спустя несколько месяцев после затишья – периода мнимого благополучия обнаруживаются характерные черты тяжелой формы посттравматического состояния, мешающие человеку нормально жить и чувствовать себя таким же, как все. Эта стадия может длиться всю жизнь. Очевидные признаки ПТСС – бессонница, снижение самоконтроля, повышенная агрессивность, неадекватность восприятия окружающей реальности. Страдающих этим расстройством могут посещать кошмарные сновидения, возвращающие к событиям экстремальной ситуации. В результате человек находится в постоянном напряжении, которое невозможно снять обычным путем. Повышенная агрессивность может проявляться в чрезмерно острой реакции на какие-то высказывания, ключевые фразы, вызывающие ассоциации с пережитым, бытовые конфликтные ситуации.
Медики считают, что у любого человека на войне, даже у профессионального военного, под воздействием постоянного стресса неизбежно меняются и психика, и психология. Такие люди часто становятся замкнутыми, агрессивными в мирной жизни, впадают в депрессии, многие думают о своем военном прошлом как о лучших годах.
Оказавшись на «гражданке», они стараются устроиться на работу в службы безопасности, силовые ведомства – туда, где востребованы приобретенные на войне навыки. Кто-то попадает в криминальные структуры. В противном случае возникает чувство ненужности и нереализованности, что неизбежно приводит к проблемам и конфликтам с окружающими. Боец, ощущавший удовольствие от опасности, подсознательно ищет такую ситуацию, чтобы снова испытать это чувство.
Вот что говорит по этому поводу участник первой чеченской кампании, подполковник запаса, кандидат медицинских наук Андрей Федоров: «Такие люди втрое чаще болеют соматическими заболеваниями, у них открываются язвы желудка, они переносят инфаркты, раньше умирают. И это мужчины от 20 до 50 лет – самая активная часть общества, которая должна быть здорова, должна зарабатывать деньги, содержать семьи, а не болеть. Например, спецназовцы, чаще всего это офицеры с высшим образованием, мастера спорта, за плечами у каждого 5–6 командировок по полгода в течение 4 лет. За это время они становятся инвалидами и физически, и психически. Причем мы говорим о профессионалах. А солдаты… У пацана, который в 18–19 лет попал на фронт, остается на всю жизнь сломанная психика».
Гитлер, конечно, попал на фронт в более зрелом возрасте, но это не спасло его – как и практически все его поколение – от психологической травмы. Считать ли его на этом основании сумасшедшим? Но тогда придется записывать в безумцы миллионы людей, прошедших войну. Вряд ли такое решение будет обоснованным.
Поэтому не стоит списывать все на войну. Надо сказать, что Гитлеру независимо от нее ставили очень много разных психиатрических диагнозов. Если не принимать в расчет «диагнозы», поставленные психоаналитиками в русле их мифологии («злокачественная кровосмесительная привязанность», «некрофилия» и т. п.), и рассматривать только болезни, признанные в современных научных классификациях, а также отсеять малоубедительные диагнозы (например, маниакально-депрессивный психоз и эпилепсия), то остаются две более или менее несомненные вещи: нарциссизм и паранойя.
Начнем с первого из них. Медики дают нарциссизму следующее определение: «Диагностические критерии нарциссического личностного расстройства включают всепроникающий паттерн грандиозности и отсутствия эмпатии. Диагностические признаки для этого расстройства включают: грандиозное чувство самозначимости; отсутствие эмпатии; ярость и агрессия; вера в собственную уникальность и исключительность; потребность в восхищении; эксплуатативность в межличностных отношениях; зависть к достижениям других; чувство привилегированности; пренебрежение к этическим нормам; вызывающее, наглое поведение; патологическое вранье; склонность к реактивным депрессиям; ипохондрия. Согласно одной из теорий, в основе нарциссизма лежит противоворечие, заключающееся в одновременном наличии демонстративной грандиозности и подлинной, но скрываемой неуверенности (неполноценности). Настоящее «Я» – это неполноценность, а грандиозность – ее компенсация».
У Гитлера было достаточно причин для того, чтобы получить комплекс неполноценности. Не самая здоровая атмосфера в семье, провал художественной карьеры – все это нужно было как-то компенсировать. Гитлер постоянно распространялся о своем поистине божественном предназначении и якобы возложенной на него великой миссии. Еще на фронте он удивлял сослуживцев заявлениями: «Вы еще обо мне услышите! Подождите, пусть придет мое время!» После поездки в Берлин в начале 1920-х годов Гитлер рассказывал партийным соратникам: «Порой мне казалось, что я, как Иисус Христос, пришел в храм моего Отца и увидел в нем менял». «У меня, как у Христа, есть долг перед своим народом» – говорил он позднее, уже став рейхсканцлером. Гитлер любил сравнивать себя не только с Господом, но и с Наполеоном, Александром Македонским и Фридрихом Великим. Национал-социализм он время от времени величает религией, так что сам Гитлер получается мессией-спасителем. В 1938 году он заявлял по поводу присоединения (аншлюса) Австрии: «Я верю, что такова была воля Всевышнего, пославшего оттуда в рейх мальчика, позволившего этому мальчику вырасти, стать вождем нации, чтобы затем предоставить ему возможность вернуть свою родину в лоно рейха». «Каждый, входящий в рейхсканцелярию, должен чувствовать, что посетил властителя мира» – так обосновывал фюрер размах своих строительных замыслов. Гитлер был убежден, что «как индивидуум по своей духовной и творческой силе один превосходит весь мир». «Он был убежден в своей роли мессии, считал себя предназначенным самим Провидением сделать Германию великой», – писал впоследствии в ожидании Нюрнбергского процесса Риббентроп.
Гитлер постоянно следил за своим поведением на людях и не говорил ни одного необдуманного слова. Все публичные проявления эмоций он репетировал не раз. Камердинер Гитлера Хайнц Линге рассказывал, что любой жест его хозяин тщательно изучал и по несколько дней воспроизводил перед зеркалом.
Особо ревностно Гитлер относился ко внешним проявлениям, подчеркивающим его физическую полноценность. Находясь рядом с Гитлером в течение десяти лет, Линге отмечал, что тот при чтении всегда надевал очки, но никогда не показывался в них перед другими. «Фюрер не может плохо видеть», – неоднократно повторял Гитлер. И речи его печатались на пишущей машинке со специальным крупным шрифтом, так, чтобы он мог читать без очков. Однако избавиться от привычки было трудно. Каждый раз, выступая перед публикой, Гитлер инстинктивно вынимал очки из кармана, но немедленно убирал их за спину. В эмоциональные моменты речи он сжимал кулак – очки с треском ломались.
Несомненно, Гитлеру приходилось затрачивать уйму энергии, чтобы соответствовать тому образу, который отвечал его парадному представлению о самом себе как о фюрере арийской нации.
Как считают медики, для нарциссических личностей также характерно отрицание собственной ответственности за неудачи. Они не допускают мысли о том, что они способны совершить ошибку, а неуспех всегда объясняют случайными и внешними факторами.
К лидеру Третьего рейха это применимо в полной мере. Как вспоминал Гудериан – правда, его оценка довольно субъективна – в случае неудачи Гитлер всегда искал козлов отпущения. Когда в 1945 году настал
