раме из серебристого металла. Пока девочка раздумывала, как ей войти, дверь на парадном входе распахнулась, и из-за нее показалась чья-то спина. Маленькая ростом, худенькая женщина средних лет, одетая в синий халат и синюю шапочку, пятилась, волоча за собой огромный деревянный ящик, набитый соломой. Маша, недолго думая, подскочила к ней и тоже ухватилась за ящик, чтобы помочь.
– Не надо, – буркнула незнакомка.
Но Маша не отпустила, прилежно доволокла ящик до груды таких же ящиков у забора.
– Я не просила о помощи, но все равно – спасибо. – Женщина стянула с головы шапочку, волосы у нее оказались в красную и желтую полоску, лохматые, в их укладке угадывались сильно растрепавшиеся тонкие короткие косички, штук пятьдесят, не меньше. – Фу, упарилась… Тяжело одной выполнять всю работу. А ты кто такая? В магазин шла или мимо?
– В магазин. Я искала Капитолину Андреевну, мне посоветовали к ней обратиться. – Маша рассматривала свои пальцы – ей показалось, что она занозила руку.
– Ну, я Капитолина Андреевна. – Женщина смерила девочку взглядом. – Ты чья?
– Ничья. Меня зовут Маша Некрасова, – заторопилась объяснить девочка. Она все-таки нашла занозу, но никак не могла ухватить ее кончик пальцами, что ее беспокоило и мешало соображать. – Мне сказали, вы можете меня приютить. Денег у меня нет, но я могу отработать. Говорят, вы лишились служанки.
– Так, пошли… – Капитолина Андреевна схватила Машу за больную руку и поволокла за собой.
Перед магазином она усадила ее на лавку, прямо под окном магазина, где светил большой полукруглый фонарь, внимательно осмотрела занозу и вдруг нагнулась и вытащила ее зубами. Потом достала из кармана крохотный флакончик духов и капнула на ранку. Маша успела только пикнуть.
– Какие у тебя, девочка, руки холодные. Замерзла? Сиди здесь!
Женщина ненадолго скрылась за дверями магазина, а вернулась с большой вязаной кофтой в руках. У кофты был полураспущен рукав и опален подол, но она, несомненно, была очень теплой, и Маша, не привередничая, мигом натянула ее поверх футболки.
– В общем, так… – Капитолина Андреевна встала напротив Маши и уперла руки в бока. – В служанки ты не годишься – хиленькая, маленькая, а мне нужно ящики с яблоками таскать и мешки с капустой. Куда уж тебе… В приемные дочки – тоже. У меня своих детей трое. Прокормить-то я бы тебя прокормила, подумаешь, лишнюю тарелку супу налить или каши положить… Но спать негде. Разве что на мешке картошки.
– Да мне все равно где… – заикнулась было Маша.
– Не перебивай! Терпеть этого не могу! Я сейчас займусь своими делами, а ты будешь сидеть здесь. В магазин не суйся, но и не уходи никуда. Я что-нибудь придумаю и пошлю за тобой еще до Черного Часа. Посоветуюсь кое с кем… Может, кому-то нужна служанка или сир…
– А как вы узнали, что я сир, то есть что у меня магия есть?
– Никак, – сердито буркнула женщина. – Номер мне свой скажи…
– У меня никогда не было ракушки.
– Это осложняет дело. Ладно, просто сиди и жди. – Капитолина Андреевна повернулась и решительно направилась к крыльцу.
– А вы не забудете? – рискнула уточнить девочка.
– Что я, совсем уже?! – возмутилась женщина, постучав себя кулаком по лбу. – В общем, сиди. Кстати, ты голодная?
– Немного, – сдержанно ответила Маша. Сказать по правде, она действительно чувствовала голод – в школе не доела обед, а дома поесть не успела.
– Значит, поставлю греться суп, – кивнула женщина и ушла в магазин.
Маша посидела немного на скамейке, рассматривая все вокруг. Очень быстро у нее замерзли босые ноги в резиновых шлепанцах, и она поджала их под себя, вытянув полы кофты. Помогло мало, девочка мерзла все больше, настолько, что дала себе слово: когда станет невыносимо – она обязательно зайдет в магазин и поступит, как велел Селедка, то есть вцепится в дверной косяк, чтобы Капитолина Андреевна не смогла выкинуть ее на улицу. Мимо проходили люди, косились в Машину сторону, но никто с ней не заговаривал. А у девочки уже в глазах рябило от черно-белых полосатых водолазок и колготок – жители Рогонды обожали тельняшки, непромокаемые рыбацкие плащи, широкополые шляпы, банданы, длинные шарфы и кожаные жилеты, и все поголовно носили на ногах высокие шнурованные ботинки с ребристой подошвой, напоминающей гусеницы танка. Также здесь явно были в моде косы…
Маша провела рукой по своей голове, раздумывая, не заплести ли и ей косички, чтобы не очень отличаться от местных жителей, как вдруг наткнулась за завернутыми полями шапочки на маленький листочек бумаги.
«Привет! Давай дружить! Я буду тебе писать, когда смогу, только ты ничему не удивляйся. Идет? Я твой друг, возможно, пока единственный друг в этом городе, и я постараюсь тебе помочь, чем смогу. Тебе было сказано, что делать, вот и делай. Удачи! Все будет хорошо».
Маша обалдело смотрела на записку. Потом повертела в руках и еще раз перечитала. «Это мне письмо? А как оно попало в шапку? Шапка-то Андрея… Может, он мне написал? Нет, не успел бы, он же сразу мне шапку отдал. Наверное, кто-то ему написал, а он прочитал и в шапку положил, а потом забыл», – подумала девочка и спрятала записку в карман.
– Эй! – вдруг услышала Маша и отвлеклась от созерцания прохожих.
Рядом с ней стояли трое ребятишек, два мальчика и девочка. На первый взгляд лет по семь-восемь. Похожи, как близнецы, но девочка все же выглядела старше. Одеты в такие же, как сейчас на Маше, длинные вязаные кофты, правда, новые. Девочка держала в руках желтую пластмассовую кружку, в которой что-то дымилось и аппетитно пахло.
– А? – ответила Маша.
– Мама прислала тебе супу. – Девочка осторожно передала ей кружку. – И просила напомнить, чтобы ты пока не мешала. Она о тебе не забыла.
– Спасибо, – смущенно отозвалась Маша.
В чашке был простой мясной бульон с одним луковым колечком, теплый и несоленый. Она выпила, сколько смогла, и вернула кружку девочке. Стало теплее, но есть хотелось по-прежнему, казалось, что бульон булькает в желудке. А дети так и стояли рядом с ней, пристально рассматривая из-под низко надвинутых шапочек.
– Ну? – спросила их Маша, смущенная таким пристальным вниманием.
– Жди маму, – повторила девочка. – Ни с кем никуда не уходи.
– Я поняла уже. Дальше что?
Дети не ответили, продолжая сверлить ее глазами. Вдруг по притихшим улицам раскатился удар грома.
– Что это? – испуганно вскочила Маша.
Замерзшие ноги внезапно сильно закололо, и она вынуждена была присесть обратно, чтобы растереть их. А когда Маша снова подняла голову, дети исчезли.
Улицы медленно пустели. Небо и без того было сумрачным, но сейчас оно со стороны моря медленно наливалось чернотой, в которой посверкивали молнии. Во мраке хорошо было видно бледно-желтые фонари на кривых улочках, словно светящиеся змейки взбегавших к «Корзинке с фруктами». Начался дождь, девочка накрыла голову кофтой, но не решилась постучаться в дверь магазина.
– Ну вот, все меня бросили… – Маша села обратно на скамеечку и пригорюнилась. Она промокла и совсем продрогла. – Никому я в этом мире не нужна, никто мне не поможет…
– Великая Сердцевидка! Не говори так, милая! – вдруг ахнул кто-то прямо над ее головой.
Девочка увидела перед собой довольно полную девушку лет восемнадцати, одетую в странную тунику с вышитой обыкновенной круглой ракушкой. У девушки была забавная прическа – словно две огромные улитки приклеились за ушами, так она завернула свои косы. Незнакомка держала широкий четырехугольный зонт. Она раздвинула его ручку и воткнула ее рядом с Машей, освободив руки.
– Вот, возьми плед, ты совсем замерзла! – Девушка укрыла Машины плечи пледом, а потом достала из кармана сверток: – У меня с собой кусочек морского хлеба, поешь!
– Спасибо… – Маша начала осторожно жевать зернистую массу со вкусом вареной рыбы. Пища оказалась совсем невкусной, но выплюнуть было неловко.
