поломать голову над тем, что будет рекламировать внештатная единица Репина: ядерные боеголовки или навороченные подслушивающие устройства. Нет, ядерные программы доверят только штатникам, значит, Репиной достанется всякая ерунда, но и от нее нельзя отнекиваться.
У каждой нормальной, здравомыслящей современной девушки должен быть запасной аэродром. Но не с единственным сбитым летчиком Степановым, как у Марьяны, а с целым строем подтянутых, загорелых красавцев. Безусловно, у Ксении тоже не было загорелых и подтянутых, но она находилась в постоянном поиске, а не жила гражданским браком с недалеким типом. Марьяна уже тоже не жила, поначалу считая, что после разрыва с Матвеем у нее началась не жизнь, а сплошное существование. Месть, состоящая из мелких пакостей, внесла в него разнообразие.
Звонок Столярова тоже несколько скрасил вечер.
Можно было разработать инструкцию по применению товарища из ККК как запасного летчика, но на это требовалось время и знание объекта. А подруг ждала дверь Степанова. Как говорится, лучше синица в руке… Степанов был у Марьяны в кулаке, который она грозно сжимала в предвкушении очередного черного дела. Ксения, видя ее решимость, посетовала на то, что у подруги очерствела душа, но Марьяна ее разубедила. Звонок Столярова лишний раз доказал Марьяне, что она еще может и в какой-то степени хочет кокетничать с мужчинами. Пусть пока только по телефону, но ведь время лечит.
Марьяна не собиралась лишь ждать, она предпочитала одновременно с этим действовать.
Под покровом ночи подруги добрались до двери коварного соблазнителя. Они не стали пользоваться лифтом, если тот внезапно по закону подлости застрянет, то объясняться с Матвеем, что они делают в его доме, придется долго и мучительно. Коварный соблазнитель тем временем открыл дверь и нежно прощался с грудастой блондинкой. Марьяна узнала ее по идиотскому смеху, на этот раз не такому звонкому.
– Хи-хи, я не понимаю, Мотя, почему тебя клонит в сон? – пищала девица этажом выше.
– С ними какой-то Мотя, – задумчиво процедила Ксения подруге, прижавшейся к холодной обшарпанной стенке.
– Она уже панибратски зовет его Мотей, – презрительно прошептала Марьяна. – Подлец и негодяй!
– По всей вероятности, – подруги услышали голос Степанова, – от нахлынувших чувств!
– От чувств в постели оказываются вдвоем, хи-хи, – нагло ворковала девица.
– Ты же помнишь, у меня принципы, – простонал Степанов.
Марьяну перекосило от возмущения. Ей так захотелось выскочить из своего укрытия и высказать этому типу все, что накипело у нее на душе. На его бессовестных глазах вырвать из сердца совместные воспоминания, а еще лучше, на глазах этой дурынды кастрировать инженера Степанова, чтобы больше ему неповадно было соблазнять честных, наивных девушек! Дурында к ним, ясное дело, не относится…
Кстати, а кто кого соблазняет? Получается, что она его, а он сопротивляется?! Не может быть.
Глупости! Почему, собственно, не может?! Наконец-то он понял, кто на самом деле его единственная и неповторимая любовь! Понял в минуту откровенности, когда блондинка пыталась соблазнить Степу пятиразмерным бюстом, а он не поддался. Потому что помнил о ней, о Марьяне Репиной, и хотел только одного – встретиться с Марьяной, чтобы рассказать, как тяжело ему без нее живется…
– Куда? – прошипела Ксения, возвращая совершившую невольный рывок наверх подругу обратно к стене. – Еще рано!
Как бы не было поздно! Как бы он не передумал под натиском откровенной секс-бомбы!
– Мы еще покувыркаемся в постели, крошка, – плотоядно сказал Степанов, разрушив тем самым все надежды Марьяны. – Подожди, детка, и я покажу тебе потолок в алмазах!
Марьяна всхлипнула. Подлец! Это ей он показывал алмазы! Самец! Точно, нужно его кастрировать.
– У тебя нет знакомого хирурга? – поинтересовалась она у подруги. Та озадаченно мотнула головой:
– Знакомый ветеринар подойдет?
Наверху раздался громкий чмок, и дверь захлопнулась. Марьяна обомлела. Если сейчас эта девица пробежит мимо них, то она не удержится, чтобы не сделать ей подножку, после которой блондинка лишится своего силикона. Но та отправилась наверх.
Ксения возмущенно покачала головой.
– Еще не остыла ваша постель, а он тянет туда другую, – мрачно заметила она.
– Ты что? – испугалась Марьяна. – Я ее и на порог не пущу!
– Я выражаюсь образно, подруга, – вздохнула та и с сожалением поглядела на расстроенную Марьяну. – Не кочегары мы, не плотники…
После пренеприятной сцены трогательного прощания настроение у Марьяны было весьма подпорчено. Так подпорчено, что она не пожалела краски и трудолюбия. Через час, когда запах маслянистой жидкости едкого голубого цвета распространился по всему подъезду, входная дверь Матвея Степанова была выкрашена в несколько щедрых слоев. С глубокими подтеками дверь стала напоминать вход в вертеп, хозяином которого был Мотя.
Марьяна его так никогда не звала, ей слышалось в этом имени нечто недалекое, что оказалось свойственно его двуличной натуре. Она удовлетворенно хмыкнула, оглядывая плоды своего труда, а Ксения, все это время не решавшая вмешаться и помочь подруге расправляться с чужой собственностью, широко улыбнулась. Она не зря стояла на страже и готовилась к отражению нападения вероломного двуногого существа по кличке Мотя. Она не зря чутко прислушивалась к его шаркающим шагам в стоптанных тапочках. Все получилось замечательно! Голубая дверь блестела и переливалась даже в тусклом свечении антивандальной лампочки и буквально кричала о том, что в этой квартире живет не такой, как все нормальные люди, человек. Да и человеком, по мнению подруг, его назвать можно разве что, опираясь на физиологию, а не на душевные качества подлеца и негодяя.
Подруги протерли руки одним носовым платком, случайно оказавшимся у Ксении, спрятали инструмент с остатками краски в пакет и осторожно спустились вниз. Если бы их и застал кто-нибудь из припозднившихся жильцов, то они рассказали бы ему занимательную историю о тимуровцах, помечающих двери Мальчишей- Плохишей. По кличке Мотя. Этот Мотя не давал покоя Марьяне.
Подруги вышли из подъезда, когда припозднившийся жилец показался на лестничной площадке. Поведя несколько раз любопытным носом, Варвара Семеновна, а это была именно она, поняла, что соседи совсем обнаглели и продолжают делать евроремонт по ночам. Она на цыпочках подошла к двери Степанова и водрузила на нее любимый плакат внука – череп с перекрещенными костями. Под черепом с костями она собственноручно написала красным фломастером слова «Внимание! Опасность!» и была этому чрезвычайно рада. Ей казалось, что она спасала от распространителя сибирской язвы не только жильцов подъезда, но и все человечество. И уже видела благодарное человечество у своих ног.
Плакат прилепился на удивление легко, и оторвать от двери его стало невозможно. На всякий случай зафиксировав его четырьмя кнопками, Варвара Семеновна гордо удалилась походкой вдовствующей императрицы. Да, неблагодарное человечество должно им с внуком быть благодарно! А не жаловаться на то, что бедный мальчик уединяется к мусорным бакам от мира, чтобы почитать Кафку, а вовсе не курить оброненные на улице бычки! Пенсионерка не заметила, как испачкала голубой краской руки.
Матвей Степанов не спал, он слышал возню возле входной двери, но списал ее на ополоумевших котов, один из которых жил у Репиной. Или у нее жила кошка. Он уже стал забывать. Едкий запах ремонта проникал в его спальню постепенно, Матвею пришлось встать и открыть балкон. Внизу, как ему показалось, жутко смеялась Репина. Он вышел на балкон, протер глаза и всмотрелся в кромешную тьму, но, кроме двух непонятных удаляющихся силуэтов, ничего не увидел.
В последнее время бывшая невеста часто ему попадается на глаза. Это знак судьбы, что ему не повезет до тех пор, пока он не вычеркнет Марьяну из своей жизни целиком и полностью. Степанов решил, что обязательно сделает это без сентиментального сожаления и пойдет дальше своим путем. Он решительно повернулся и уперся лбом в стенку. Ничего, что на сей раз его путь оказался таким коротким, он полон отваги продолжать его с гордо поднятой головой. Завтра пойдет к профессору, лучшему доктору всех времен и народов, а потом в его холостяцкой постели появится аппетитная блондинка.
И никаких Марьян! Интересно, она его так же быстро забыла?
– Никогда не забуду этого изменника, – яростно прошептала Марьяна и зло рассмеялась. – Представляю его одуревшую от неожиданной радости физиономию на пороге собственной квартиры. Между прочим, надо было ему выкрасить дверь в цвет детской неожиданности!
