Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились

Следует заметить, что в любом случае эта идея не делала особой погоды. Даже если бы это было признано реально осуществимым. на практике пришлось бы неминуемо столкнуться с серьезной проблемой: вывести стратегические объекты из-под государственного контроля можно было бы только путем сильнейшего нажима.

2. Относительно некоторых будущих территориальных притязаний Советского Союза. Президент поинтересовался у Идена, не думает ли тот, что советское правительство собирается подчинить всю Европу с помощью вооруженной силы и пропаганды. Идеи ответил. что так не думает, но в любом случае полагает, что разумно устанавливать доверительные и дружеские отношения с Советами, подготавливая почву для взаимного сотрудничества и стараясь избегать враждебности со стороны Советского Союза. Идеи добавил, что это было всегда не так-то просто сделать, поскольку советское правительство крайне подозрительно. В ходе следующей беседы Идеи затронул вопрос, касающийся будущего Германии. Как отмечает Гопкинс: «Идеи сказал, что полагает, будто Сталин настаивает на открытии второго фронта исходя из политических соображений. поскольку в случае крушения Германии ему бы не хотелось брать на себя ответственность за все случившееся в Германии и во всей остальной Европе. По мнению Идена, присутствие американской и британской армий во время крушения Германии является основополагающим принципом внешней политики Советского Союза».

Идеи сообщил Рузвельту о возможных территориальных притязаниях со стороны Советского Союза, поскольку перед самой поездкой в Вашингтон общался с Майским, советским послом в Лондоне, который подробно изложил требования советского правительства:

а) Балтийские страны. Идеи считал, что советское правительство будет настаивать на присоединении этих государств и отвергнет предложение, необходимое с точки зрения Рузвельта: прежде чем предпринимать какие-либо действия, в этих странах следует провести всенародные обсуждения. Рузвельт подчеркивал, что если нам и придется согласиться на присоединение этих государств, то следует использовать это в качестве последнего козыря в переговорах с Россией.

б) Польша. Идеи полагал, что советское правительство будет требовать часть территории, которая принадлежала Польше в 1939 году, возможно, до линии Керзона. Однако он заметил, что степень советских притязаний в этом регионе, возможно, будет зависеть от того, какое решение в отношении Польши будет принято на мирной конференции.

Кроме того, обсуждение слегка коснулось западных границ Польши. Президент с Иденом пришли к соглашению, что после войны Восточная Пруссия может войти в состав Польши. Идеи полагал, что русские согласятся с таким решением, а он пока еще не готов сообщить об этом польскому правительству в Лондоне.

Идеи считал, что Сталин к тому же готов изменить границы Силезии в пользу Польши. Благодаря этому перемещению западных границ Польша получила бы удовлетворяющее ее жизненное пространство, а Сталин, по мнению Идена, нуждался в усилении Польши.

В основном во время переговоров с Иденом президент не касался вопросов, связанных с границами. Однако отметил в отношении притязаний польского правительства в Лондоне: что следует иметь Польше, будут решать основные державы и что он не собирается на мирной конференции торговаться с поляками и другими малыми государствами.

Это замечание явилось следствием сообщения Идена о невероятной настойчивости польского правительства в изгнании; об их абсолютно нереальном представлении о послевоенном положении и влиянии Польши; об упорном желании сохранить западные границы, установленные в промежуток между двумя мировыми войнами. Идеи считал, что советское правительство не будет настаивать на приведении к власти в Польше коммунистического правительства, но был уверен, что это будет зависеть от степени популярности любого будущего правительства Польши. Следовательно, несмотря на расположение к отдельным членам правительства в изгнании, не стоило оказывать помощь существующему правительству в удержании власти. Все переговоры с Иденом, касающиеся польских проблем, были пропитаны волнением относительно того. что можно ожидать от России. Но следует заметить, что никаких мер против неблагополучного исхода предпринято не было.

в) Бессарабия. Президент согласился с Иденом, что русские имеют право вернуть себе эту территорию на границе с Румынией, поскольку на протяжении значительного времени она принадлежала России.

г) Финляндия. Президент и Идеи пришли к соглашению, что русские будут настаивать на границе, установленной в конце войны с Финляндией в марте 1940 года, и посчитали, что это правильно. Но Иден предсказал, что советское правительство потребует еще и Ханко, необходимый для обеспечения безопасности и защиты Ленинграда. Им обоим казалось, что будет трудно оспорить это требование, поскольку война показала, какой опасности подвергался этот город.

д) Югославия. Президент считал, что нелепо заставлять хорватов и сербов продолжать жить в рамках одного государства. Но Иден думал иначе; он чувствовал, что они могут и должны жить вместе.

е) Чехословакия, Румыния, Болгария, Турция и Греция. Президент и Иден пришли к общему мнению, что будущее определение границ этих стран не должно вызвать серьезных проблем.

ж) Австрия и Венгрия. Президент и Иден согласились, что это должны быть независимые государства. Австрии следует, вероятно, восстановить ее прежние границы. Иден считал, что Сталин захочет наказать Венгрию и передаст ее территорию Румынии.

з) Германия. Президенту казалось необходимым, чтобы Уоллес и Хэлл переговорили с Иденом относительно будущего Германии. Иден, в частности, сообщил Уоллесу, что, по мнению его правительства и по его личному мнению, они склонны к разделу Германии. И конечно, будет замечательно, если это произойдет добровольно. Высказывая лишь собственную точку зрения, Уоллес заявил, что только раздел Германии может положить конец немецкой угрозе. Он наметил четыре этапа, включающие передачу Восточной Пруссии, отделение Пруссии, отделение и образование двух или трех независимых государств. Разговаривая с Иденом в этот же день, Хэлл заявил, что не составил собственного мнения на тот счет. В результате было достигнуто соглашение, что разумно совершить раздел Германии, но стоит ли, в случае необходимости, производить раздел силовым путем, решено не было. Очевидно, этот вопрос следовало отложить до переговоров с русскими.

и) Китай. Президент и Хэлл сообщили Идену, что огорчились, услышав днем раньше выступление Черчилля, в котором Китай не был упомянут среди великих держав. По мнению президента, Китай мог бы контролировать Японию, а поэтому его следует усилить всеми возможными способами. Но Идеи сомневался, что Китай может самостоятельно упрочить свое положение, и полагал, что после войны там может произойти революция. Кроме того, он отметил, что «что ему не слишком нравится мысль относительно свободного передвижения китайцев по Тихому океану».

к) Остальные дальневосточные вопросы. Президент предложил вернуть Китаю Маньчжурию и Тайвань; установить опеку над Индокитаем; установить опеку над Кореей объединенными усилиями Китая, Соединенных Штатов и еще одной или двух великих держав; передать под мандат и интернационализировать японские острова.

Окончательное завершение эти предложения получили в исключительно важной Каирской декларации, провозгласившей конец Японской империи.

Все предыдущие переговоры, подобные переговорам с Иденом, относительно послевоенного переустройства носили исключительно умозрительный характер и основывались на том, что все определит будущее. Это одна из причин, почему записи этих переговоров оставляют ощущение, что они велись в вакууме. Но я думаю, что была и другая причина. Вероятные непредвиденные обстоятельства во время войны не позволяли конкретизировать обмен мнениями относительно того, что потребуется делать после победы. Нельзя считать, что только военные достижения могли повлиять на политические возможности. Этой темы коснулись только однажды, 14 марта во время обеда. Как пишет Гопкинс: «Затем мы обсудили политический результат от пребывания наших войск в Италии и сравнили его с гипотетическим результатом пребывания во Франции во время крушения Германии. Хотя президент и Идеи считали, что это не даст никакой выгоды, это было все-таки лучше, чем вообще не высадиться на континенте».

Никто не предлагал разрабатывать военную стратегию с учетом достижения политических целей.