– Назови хоть одну причину, по которой я должна волноваться о твоем здоровье. – Николь была одета в классическое платье с короткими рукавами, босоножки на высоком каблуке. – Что это у тебя на руке?
– Провод от зарядника. Заканчивается энергия, и я едва могу говорить.
Николь выдержала убийственную, как ей показалось, паузу.
– Я принесу бинт.
Она вернулась через минуту и ловко, как медсестра, наложила повязку, закрепив ее в нескольких местах пластырем, чтобы та не сползла. И в упор не замечала пистолета на столе своего шефа.
– Тебе нужно отдохнуть. – Она в недоумении развела руками. – Честное слово, не понимаю, почему помогаю тебе.
– Может быть, потому, что я спас тебе жизнь? Пару дней тому назад я застрелил здесь трех человек, помнишь?
Николь удивленно подняла брови.
– Может быть, и поэтому. – И продолжила тему: – Погоди, ты все еще решаешь проблему моего шефа?
Лугано не стал огорчать ее известием о смерти Анри.
– Да.
– Чего ради?
– Его проблемы пересекаются с моими.
Он взял со стола пистолет и положил в карман брюк.
Женщина не сдержала иронии:
– Теперь я понимаю, почему тебя ранили. Мужчине твоих габаритов нужно оружие побольше. – Она показала размер руками, широко разведя их в стороны.
– Ты далеко живешь?
– Почему ты спрашиваешь?
– Мне нужно где-то отдохнуть.
– У нас в подвале много запасников, там тебе самое место.
Лугано проспал на широкой удобной кровати двенадцать часов. Была полночь, когда он проснулся. И первый вопрос, который он себе задал, был: «Где я?»
В ногах лежал банный халат. Виктор надел его и вышел из этой темной комнаты. Тотчас увидел Николь. Она, поджав под себя ноги, сидела в глубоком кресле и читала какую-то книгу. Не отрываясь от этого занятия, одной рукой указала направление:
– Кухня и туалет там. Помещения раздельные, не перепутай.
Лугано выбрал кофе, к которому привык, – растворимый. Прихватил чашку для Николь. Она покачала головой, отказываясь:
– Мне скоро ложиться...
– Твой дом далеко от центра?
– Мне не хочется отвечать на этот вопрос. Но раз уж ты спросил... Я живу почти в центре. Если ты выглянешь в окно, увидишь шумную парижскую улицу. В двух шагах от моего дома – Барселонская площадь и железнодорожный вокзал. – Николь дотронулась до своего плеча, подразумевая рану Виктора. – Вчера ты так и не ответил на мой вопрос: хорошо развлекся на вечеринке «Век разума»?
– «Век разума»? – переспросил Лугано. И вспомнил статью, которую ему дала прочесть в своем кабинете Николь Лаббе. Так называлась выставка, организованная Мартьяновым в своей галерее. – Да, там было весело, – подтвердил он.
– Поздравляю. У тебя есть возможность подставить и другую руку.
– То есть?
– У меня подписка на рассылку новостей культуры. Буквально несколько часов назад мне на и-мейл пришло извещение о том, что 21 августа в замке Мальборк, Польша, состоится экспозиция под названием «Век разума». Выставочные экспонаты будут представлены частным коллекционером Мишелем Жобером. Такое извещение получили тысячи подписчиков по всему свету.
– Я понимаю, – рассеянно откликнулся Лугано.
Собственно, Николь подтвердила слова Габриэлы о намерениях Мартьянова в очередной раз выставить коллекцию за рубежом. Она видела лишь часть «Восточного фонда» – «Грааль», ожерелье, пектораль, еще пару вещей. Рассчитывал ли Вадим на помощь Склодовской и в Польше тоже? Трудно сказать. Наверное, да, если собирался переправить бесценную часть «фонда» за границу; нет – если он оставлял ее в хранилище. Мартьянов и раньше выезжал за границу, наверняка оставлял ценности в какой-то скрытой части своего музея. Но рискнет ли он повторить опыт – с учетом недавних событий, фактически раскрывших его?
– Николь, предметы вашего музея тоже экспонировались за рубежом?
– И не раз. Мы имели успех во многих европейских странах.
– Не сомневаюсь в этом. Расскажи, как выглядит оформление документов на той же таможне.
– Как обычно: составляется таможенная декларация, руководитель несет ответственность за вывозимые экспонаты, список вывозимого должен совпадать со списком ввозимого.
– Ты была посредником между Анри и твоим знакомым из таможни.
– Вот только не надо вешать на меня ярлыки, – предостерегла его Николь. – Я только свела их вместе. Остальное меня не касалось. Я всегда жила в ладу с законом.
– Ты сможешь мне помочь?
– Почему нет? Когда ты снова вломишься ко мне с простреленной рукой, я перевяжу тебя. – Николь не выдержала и рассмеялась. – Так чем в действительности я могу помочь?
– Достань копию таможенной декларации о вывозимой Мишелем Жобером экспозиции.
– Мой знакомый – небескорыстный человек, – после некоторого раздумья ответила Николь.
– Двадцать тысяч долларов ему, десять – тебе, – назвал сумму Лугано.
– Думаю... мы согласимся.
– Отлично. Кстати, где мой пистолет?
– А, твой пугач... – Она указала рукой ему за спину. – Он у тебя под подушкой. Ты сам его туда засунул.
На языке Лугано вертелся ответ: «Он далеко не пугач. Это бесшумный пистолет».
Внезапно Виктор переменился в лице. Он вспомнил свой вопрос и короткий ответ Мартьянова, и все понял... только сейчас. Он наконец-то перевернул последнюю карту, и пасьянс под названием «План Мартьянова» был раскрыт.
«Ты действительно был уверен в том, что Директор застрелится?»
«Нет».
...Капитан Линьков принес чай с лимоном и вышел, плотно притворив за собой дверь. Чай был горячий, и Директор дал ему время остыть.
– Время, – поторопил его Мартьянов.
«Время», – мысленно повторил вслед за ним Директор. Сейчас для него оно было дорого, как никогда.
Мартьянов в этой загородной резиденции чувствовал себя как дома. Он много раз бывал здесь, порой приезжал с докладами за полночь. Офицеры охраны, зная особое положение Вадима Мартьянова, беспрепятственно пропускали его к шефу. Вот и сегодня он дожидался Директора в одной из комнат на первом этаже, и как только тот приехал, дежурный офицер, доложив о старшем агентурной группы, через минуту провел его в кабинет.
Мартьянов сидел напротив Директора, держа его под прицелом маленького, с виду смехотворного пистолета. Но это было грозное оружие, созданное для спецопераций, требующих полностью бесшумной и беспламенной стрельбы.
Вадим еще раз предупредил Директора:
– Делайте все, как я сказал. Иначе я убью и вас, и ваших двух офицеров. И не задавайте мне вопросов. Берите бумагу.
