должно было прибыть автотранспортом в Тернополь утром 22 июня. Таким образом, в ночь на 22 июня часть штаба Киевского Особого военного округа, покинув Киев, находилась в движении на Тернополь, где для нее уже готовились помещения и линии связи на базе одной из воинских частей.
Вполне понятно, что при такой обстановке в штабах приграничных военных округов соответствующие настроения царили в штабах подчиненных им армий, корпусов, дивизий и полков.
Так, о последних мирных днях бывший командующий 8-й армией Прибалтийского Особого военного округа генерал-майор П.П. Собенников вспоминал: «Утром 18 июня 1941 года я с начальником штаба армии выехал в район приграничной полосы для проверки войск и хода работ в Шауляйском укрепленном районе. Около 9 часов утра, после приезда в г. Шауляй, командующий округом устно поставил мне задачу вывести войска на границу, а штаб армии перевести к утру 19 июня на командный пункт (12 км юго-западнее Шауляй).
Личной проверкой утром 19 июня было установлено, что части уже выходили в свои районы… в течение дня 19 июня были развернуты 10, 90 и 125-я стрелковые дивизии. Части этих дивизий располагались в подготовленных траншеях и дерево-земляных огневых точках. Долговременные сооружения не были готовы…
Следует заметить, что никаких письменных приказаний до 20-го, да и после 20 июня из штаба округа о развертывании войск получено не было. Я действовал на основании устного приказания генерал- полковника Ф.И. Кузнецова, данного мне утром 18 июня…
Необходимо подчеркнуть, что даже в ночь на 22 июня я лично получил приказание от начальника штаба фронта генерал-лейтенанта П.С. Кленова в весьма категорической форме – к рассвету 22 июня отвести войска от границы, вывести их из окопов, что я категорически отказался сделать и оставил войска на позициях» [62].
Из оперативной сводки штаба корпуса от 15 часов 21 июня 1941 года следует, что части 125-й стрелковой дивизии «продолжают работы по усилению оборонительных районов и полосы предполья». 46-я стрелковая дивизия продолжает сосредоточение в полосу обороны. 256-й стрелковый полк выведен в резерв командира корпуса, рассредоточился на южной опушке леса в трех километрах юго-западнее местечка Скаудвиле и приступил к устройству заграждений. 51-й корпусной артиллерийский полк на огневых позициях и завершает их оборудование».
Из этой же оперативной сводки известно о приказе войскам патронов и снарядов не выдавать и не вести никаких заградительных работ. Разрешалось только улучшать окопы [63].
C 20 июня 1941 года наблюдением был установлен выход германских частей к государственной границе, и командир 11-го стрелкового корпуса на свой страх и риск приказал выдать войскам снаряды и патроны. В тот же день было начато минирование перед окопами. Но 21 июня в штаб корпуса приехал член Военного совета округа С.И. Шабалов, который заявил, что выдача снарядов и патронов – это провокация, и приказал немедленно изъять их. После отъезда члена Военного совета командир корпуса связался со штабами 8-й армии и Прибалтийского Особого военного округа и попросил подтвердить письменно приказ об изъятии боеприпасов и снятии мин. Но оба штаба по этому поводу хранили упорное молчание.
9-я противотанковая бригада (командир-полковник Н.И. Полянский) в ночь на 19 июня развернулась юго-западнее Шауляя на 50-км рубеже от Кражяй до Кельме. Ее правофланговый 670-й противотанковый полк (командир – майор С.П. Хоминский) занял огневые позиции между озерами Буржули и Лукшта, левофланговый 636-й полк (командир-полковник Б.Н. Прокудин) растянулся вдоль шауляйского тракта до реки Дубиса. Система состояла из противотанковых районов, расположенных по фронту и в глубину, мощностью до дивизиона каждый, находившихся в огневой связи между собой. Противотанковые полки были вооружены 76-мм и 85-мм орудиями и представляли большую угрозу для танков врага. При этом начальник штаба майор Кемарцев в 16 часов 21 июня докладывал в штаб армии, что подчиненные артиллерийские полки боеприпасами были обеспечены всего в размере 0,25 боекомплекта, винтовочными патронами – в размере одного боекомплекта, продовольственных запасов – на одни-двое суток, а горючего – одна заправка [64].
Командующий 11-й армией этого округа генерал-лейтенант В.И. Морозов делает вывод, что на 21 июня «в штабе фронта царило довольно мирное настроение. В лагерь Козлова Руда в этот день прибыла инспекция округа во главе с заместителем командующего войсками генерал-лейтенантом Львовым, и по приказу командующего генерал-полковника Ф.И. Кузнецова на утро 22 июня была назначена инспекторская стрельба для частей 5-й и 188-й стрелковых дивизий, а также инспекторская стрельба артиллерии».
По воспоминаниям начальника штаба 10-й армии Западного фронта П.И. Ляпина следует, что на 22 июня 1941 года подчиненные армии соединения к войне не были готовы. Он считал, что войска этого объединения, расположенные в белостокском выступе, в случае войны могли быть легко отрезаны противником, а занимаемый ими рубеж с оперативно-тактической точки зрения не представлял собой никакой ценности. Состояние дорог в полосе армии было удовлетворительным, но многие мосты оставались не восстановленными после освободительного похода 1939 года. Линии проволочной связи также были сильно разрушены и нуждались в восстановлении. Эти работы были завершены лишь на некоторых участках, и была восстановлена одна линия от фронта к тылу и некоторые рокадные линии. Особенно слабой была связь в сторону левого фланга армии, где должна была обороняться 86-я стрелковая дивизия и куда прибыла 113-я стрелковая дивизия.
Далее он пишет: «В отношении подчинения обоих укрепленных районов была полная неразбериха. С одной стороны, командующий 10-й армией являлся ответственным не только за техническое выполнение плана строительства обоих укрепленных районов, но и за оперативное решение по размещению батальонных районов и каждого сооружения в отдельности. С другой стороны, командарм не знал оперативного решения по использованию УР в системе обороны госграницы на случай возникновения войны, так как оба укрепленных района в состав войск участка прикрытия 10-й армии не входили» [65].
22 апреля 1941 года в соединениях 1-го стрелкового корпуса на основании директивы заместителя начальника Генерального штаба от 14 апреля была проверена система приписки военнообязанных запаса и разработка мобилизационного плана «МП-41». В ходе проверки было установлено, что в период с 24 марта по 2 апреля 1941 года начальниками штабов дивизий были проведены десятидневные сборы с мобработниками частей по выполнению требований мобилизационного плана 1941 года. Начальником штаба 2-й Краснознаменной стрелковой дивизии 2 апреля 1941 года были даны указания начальникам штабов частей по вопросам укомплектования личным составом, мехтранспортом, обозом и лошадьми, по подсчету необходимых мобилизационных ресурсов. Соответствующие планы были составлены в полках. Однако по ряду положений эти планы были плохо увязаны с планами военкоматов по времени и количеству сил и средств.
До 22 июня 1941 года значительная часть артиллерии армии находилась на сборах на полигоне Червоный Бор, а часть зенитной артиллерии – на Крупском зенитном полигоне. Другая часть – в районах постоянной дислокации соединений и готовилась к выходу на период артиллерийских стрельб на полигоны Червоный Бор и Обуз-Лесна. Артиллерия дивизий находилась в составе своих соединений. Войсковая артиллерия была обеспечена боеприпасами в размере 1,5 боекомплекта, которые хранились на войсковых складах, а артиллерия, находящаяся в лагерях, имела от 0,5 до 0,7 боекомплекта боеприпасов.
В этих условиях командующий 10-й армией решил тремя стрелковыми дивизиями 1-го и 5-го стрелковых корпусов обороняться в первом эшелоне, имея во втором эшелоне в крепости Осовец часть сил 2-й стрелковой дивизии 1-го стрелкового корпуса. В составе оперативных резервов планировалось иметь 6-й кавалерийский и 6-й механизированный корпуса, подготовив ими контрудары в северном, западном и южном направлениях.
Таким образом, полоса армии шириной 145 км оборонялась тремя стрелковыми дивизиями, на каждую из которых приходилась полоса шириной до 50 км. Это была уже оборона не на широком, а на растянутом фронте, причем на местности, совершенно доступной для действий войск противника в любом направлении.
Существенных частных резервов корпусов и дивизий в этой обстановке создать было невозможно, а резерв объединения командарм мог использовать только с разрешения командующего фронтом.
Никакой ориентировки о соседях, в том числе и находящихся на флангах армии, командующий не имел.
