мотомеханизированных войск) ясно, что начальный период будущей войны будет резко отличаться от такового в 1914 г. Он будет совсем другой как по своему содержанию, так и по форме боевых действий. В определенных случаях его может и не быть в прежнем понимании как четко ограниченного отрезка времени…» Далее автор доказывает вероятность начала будущей войны без ее объявления. Он писал: «В будущей войне ожесточенная борьба… развернется с первых же часов… на большом пространстве театра военных действий по фронту, в глубину и в воздухе… При этом следует рассчитывать не на молниеносный разгром армий противника, а готовиться к упорной и ожесточенной борьбе» [7].
В то же время Е.А. Шиловский, будучи сторонником советской наступательной доктрины, полностью ориентировался на проведение наступательных операций с решительными целями и детально останавливался на вопросах подготовки таких операций. Поэтому вопросам обороны в масштабе армии и фронта в начале войны в его статье внимание не уделялось.
Весной 1934 года в том же журнале в порядке обсуждения появилась статья М. Тихонова «Начальный период современной войны», которая развивала некоторые положения статьи Е.А. Шиловского, но не предлагала ничего нового.
Осенью того же года журнал опубликовал статью начальника кафедры Академии имени М.В. Фрунзе Л.С. Амирагова «О характере будущей войны», в которой автор доказывал, что будущая война будет краткосрочной и будет вестись с решительными целями. «Краткосрочность войны выгодна буржуазии и в том отношении, что она позволит ей иметь армию военного времени, более подготовленную в военно- техническом отношении, чем при войне длительной», – писал он.
В последующем о характере будущей войны писали комбриг С.Н. Красильников и преподаватель Военной академии Генерального штаба комбриг Г.С. Иссерсон. Последний высказал мысль о том, что подготовка к агрессии другой стороной может быть воспринята как демонстрация, что может отрицательно отразиться на ее подготовке к ответным действиям [8].
И все же более распространенным было мнение о том, что следующая война будет начата незначительными силами прикрытия, которые должны обеспечить отмобилизование и развертывание основных группировок войск сторон. Это означало частные бои на границе и наличие времени для ответных действий. Об этом свидетельствует и признание Г.К. Жукова, который пишет: «При переработке оперативных планов весной 1941 года… не были полностью учтены новые способы ведения войны в начальном периоде. Наркомат обороны и Генштаб считали, что война между такими крупными державами, как Германия и Советский Союз, может начаться по ранее существовавшей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений» [9] .
В свете существовавших взглядов на начальный период будущей войны и подходов советского руководства к миссии РККА основным видом действий войск считалось наступление, а вопросам обороны уделялось крайне мало внимания.
Одним из сторонников обороны был преподаватель Военной академии РККА имени М.В. Фрунзе А.И. Верховский. Объединив разные по содержанию понятия – оборону как вид боевых действий и оборонительную войну как форму стратегии – он пришел к выводу, что оборона дает крупные политические выгоды и позволяет наращивать силы. Но подобные взгляды также не нашли большой поддержки.
В 1928 году выходит в свет труд А. Сыромятникова «Оборона». В этом труде автор рассматривает оборону как вынужденный вид военных действий, который, как правило, ведется на второстепенном направлении или с целью экономии средств для последующего решительного наступления. Для достижения этой цели войска, перешедшие к обороне, подразделялись на сковывающую и ударную группы. Кроме того, «для устранения различных непредвиденных случайностей в бою, а также с целью избегнуть раздергивания ударной и сковывающей групп при парировании этих случайностей назначался резерв старшего командира».
Автор считал, что в обороне оборудуются четыре позиции: передовая, основная, тыловая (на случай планомерного отхода войск), промежуточные. При этом удаление передовой позиции от основной не должно было превышать 7 километров, а тыловой от основной – 10 километров. Основу оборонительной полосы составляли батальонные районы обороны, подготовленные для круговой обороны площадью около одного квадратного километра и более. При этом полк должен был занимать оборону участка шириной от двух до четырех километров, а дивизия – полосу шириной от четырех до восьми километров. При полосе шириной до восьми километров, по мнению автора, артиллерию следовало группировать в масштабе дивизии, а при ширине порядка четырех километров – в масштабе корпуса. При этом батальонная и полковая артиллерия не должна была включаться ни в дивизионные, ни в корпусные артиллерийские группы [10].
В труде В.К. Триандафиллова, посвященном в основном наступательным операциям, также имелся и раздел «Оборонительная операция». В нем автор указывал, что «при общем протяжении фронта в 1000 и больше километров и при наличии в составе современных армий не более 60–80 пехотных дивизий «неизбежен… частичный переход к оборонительным действиям». При этом автор считал, что стрелковая дивизия может успешно оборонять полосу шириной от 4 до 8 километров. Но предупреждал, что «при увеличении ширины участка до 12 километров устойчивость обороны уже сокращается вдвое, а на 20- километровом участке получается довольно жиденькое расположение, которое прорывается сравнительно легко».
Он считал, что главная сила современной обороны будет состоять в хорошем инженерном оборудовании местности, плотности пулеметного огня перед первой позицией, подготовке обороны в противотанковом отношении. При этом В.К. Триандафиллов делал смелый вывод о том, что «оборонительную полосу (первую полосу. –
В.К. Триандафиллов писал, что после прорыва первой полосы обороны противником оборонявшие ее войска «нужно оторвать от него и собрать в новом районе для нового сопротивления». Вследствие этого первый «отскок» мог производиться на глубину 30–40 километров, а последующие в течение трех-четырех суток – на глубину 50-100 километров, т. е. «на полпути между краем оборонительной полосы и районом расположения глубоких резервов». При этом «основная масса прибывающих резервов вводится во фланг прорвавшихся частей противника с тем, чтобы организовать контрудар против них, в крайнем случае заставить противника свернуть или раздробить его основную группировку против новых объектов действий». В.К. Триандафиллов писал, что «будет ошибкой гоняться за быстрым сроком перехода в контрнаступление, не дожидаясь полного сосредоточения войск, достаточного обеспечения их средствами подавления (артиллерия, танки). Контрнаступление, предпринимаемое недостаточными силами, может привести только к разгрому этих сил и будет играть на руку противнику» [11].
Таким образом, В.К. Триандафиллов впервые в Советском Союзе выдвинул идеи необходимости разработки теории оборонительной операции, рассчитал размах этой операции, указал на невозможность решения задач обороны на тактическом уровне, предсказал необходимость отвода войск на новые рубежи, место и цель проведения армейского контрудара. Особое внимание он обратил на требования к подготовке армейского контрудара. Однако данный автор также не подразделял оборону на ведущуюся в начале войны или уже в ходе военных действий.
В то же время советские военачальники понимали, что успех борьбы в рамках приграничных сражений будет иметь большое значение для завоевания стратегической инициативы. Поэтому они планировали вести эти действия с опорой на укрепленные районы (УР), которые должны были стать своеобразными элементами оперативного построения армий прикрытия государственной границы.
По решению советского правительства в 1938 и 1939 годах начался второй этап строительства
