– Наши аналитические центры прогнозируют, что в двадцать первом веке основная угроза Америке будет исходить как раз от террористов-камикадзе, а тут равных ассасинам нет. Получив ядерную бомбу, они сразу же используют ее для шантажа стран западной цивилизации, и в первую очередь Штатов.
– Судя по твоей лекции, Крис, на шантаже они не остановятся, – заметил Метлоу.
Шеф смахнул выступивший на лысине пот.
– Необходимо срочно нейтрализовать Каракурта, – прохрипел он.
– Не руби сплеча, Крис. Поставляемая нам Каракуртом информация достоверна, мы перепроверяем ее. Стоит ли терять такой источник информации не только о пакистанской ядерной программе, но и… о планах кровавых братцев?..
– Думаешь, он согласится поставлять нам ее?
– Каракурт знает, что за работу на КГБ удавку на его жирной шее мы можем затянуть в любую минуту. К тому же я готов держать пари, что он успел внедрить в их ядерный центр не один десяток ассасинов. Необходимо выявить их всех до единого.
– Но ты уверен, что он внедрил ассасинов в пакистанский ядерный центр?
– Тот объем информации, Крис, который получаем мы от Каракурта, под силу собрать и проанализировать лишь дюжине высококлассных специалистов…
– Логично. В России снова потрясения космического масштаба. На ее территории огромное количество плохо охраняемого ядерного оружия. Поэтому вполне возможно, ассасины хотят использовать твоего подопечного майора на русском направлении…
– Наши опасения совпадают, Крис.
– В таком случае, Метлоу, тебе придется задержаться в Гонконге на неопределенное время. Прежде чем докладывать боссу в Ленгли, необходимо выявить штаб-квартиру секты, состав и ее амбиции. Вся информация по «Кара ислаими» подлежит строгому засекречиванию.
– Да, сэр! – отозвался Метлоу. – Но я уже привлек к этому делу полицейского комиссара Корвилла. Он знает клоаку Гонконга как свои пять пальцев и умеет проглатывать язык, в чем когда-то убедилась вьетконговская контрразведка.
– О'кей! – согласился шеф. – А ты уверен, что русский майор не снюхался с этими, как ты говоришь, ассасинами?
– Да, сэр!..
Брови Криса удивленно взлетели вверх.
– Он не тот парень, которого можно использовать вслепую для чего угодно, – твердо произнес Метлоу.
– На твою ответственность, полковник…
– Разумеется, сэр! Предлагаю быстро пообедать, а потом навестить его в монастыре.
– Монастырь вместо посещения злачных мест? Нет. Я после дороги немного устал. Поэтому давай лучше сегодня отдохнем, а завтра отправимся в монастырь, – проворчал Крис, давая понять, что служебная часть разговора закончена. – Однако я не понимаю твоего сострадания к человеку из КГБ…
– Не понимаешь сострадания к честному солдату, к такому же, как мы с тобой, Крис?
– Я-то, Джордж, смотрю сквозь пальцы на твою сентиментальную славянскую слабость к «честному солдату», – вздохнул шеф и со значением посмотрел на потолок. – Но это не значит, что все большие парни в Ленгли смотрят на это так же…
– Славянская сентиментальность, – улыбнулся Метлоу. – Англосаксонский прагматизм, не спорю, хорош для дела, но он быстро выстуживает душу. А что касается больших парней из Ленгли, то я готов в любую минуту подать рапорт об отставке.
Крис цепко посмотрел ему в глаза.
– Если эти неоассасины – плод твоего воображения, то придется это сделать, – сухо сказал он и качнул лысым черепом. – Хотя, признаться, в существование фантомов из далекого прошлого может поверить лишь сумасшедший.
– Значит, я – он самый.
– Знаешь, Джордж, – переходя опять на деловой тон, пробубнил Крис, – я хочу немного охладить твой пыл и поведать теперь одну современную историю об исмаилитах, которая говорит о том, что небезызвестный тебе Ага-хан IV, став сорок девятым имамом исмаилитов, унаследовал более двух миллиардов долларов и, по нашим данным, вполне легально быстро их приумножил. Достаточно сказать, что его империи по всему миру принадлежат многие текстильные фабрики, каучуковые плантации, курорты, гостиницы и другой неплохо отлаженный бизнес. Но, что очень важно, и это уж никак не вписывается в те страсти, о которых я сейчас от тебя узнал, Ага-хан ежегодно расходует порядка ста миллионов долларов только на всякие гуманитарные программы, помогает обездоленным. И еще… Особо хочу обратить твое внимание – сохраняя верность традиционному исламу, он последовательно на протяжении всего своего правления придерживается общечеловеческих ценностей и весьма конструктивно и миролюбиво ведет диалог с христианством. Так что, дорогой мой Джордж, советую тебе с этой темой работать очень осторожно. Если, не дай бог, промахнешься, скандал обеспечен. А в ЦРУ, как ты хорошо знаешь, этого ох как не любят, особенно накануне президентских выборов.
– Ладно, Крис, хватит меня лечить. Я все очень хорошо понимаю. И знаю, на что иду. Так что ты не переживай. Поехали лучше обедать.
Гонконг
7 декабря 1991 года
Профессор Осира подошел к окну и всмотрелся в закрытый двор монастыря, в котором послушники под наблюдением монахов упражнялись в искусстве стрельбы из лука – кюдо. Выделив из общей массы высокую фигуру Сарматова, Осира грустно вздохнул и прошептал:
– Бродячий старый самурай Осира больше не в силах помогать тебе, пролетный дикий гусь. Последние дни его уходят, как песок сквозь пальцы, и только то, что он не успел передать тебе все тайны, не дает измученной душе старого самурая устремиться ввысь за призывным клекотом диких гусей в таинственный и долгожданный сумрак штормовых южных морей…
Серебристый круг мишени мерцал тусклым пятном на темных бревнах монастырской стены. Посланная тетивой из оленьих сухожилий стрела вонзилась в низ круга. Виновато оглянувшись на стоящего у окна профессора Осира, Сарматов послал новую стрелу, но и та не поразила центр мишени. Вставший у него за спиной монах нахмурился и, подавая новую стрелу, назидательно произнес:
– Воина сегодня что-то отвлекает. Он не может слить воедино тело, лук, стрелу и цель. Только после того, как вся сущность «Я» воина станет единой с сущностью «Я» цели, стрела сама поразит цель…
Сарматов на несколько секунд застыл, как изваяние, потом с полузакрытыми глазами на медленном выдохе стал снова натягивать тетиву, до тех пор пока его рука не коснулась мочки уха. На исходе выдоха стрела, разрывая воздух, устремилась к цели и вонзилась точно в середину серебристого круга. Осира из окна одобрительно махнул ему рукой.
– Уважаемый Осира-сан, – обратился к профессору вошедший монах. – В полдень монахи из охраны опять заметили на склоне горы четверых людей, наблюдающих в бинокль за монастырем. Когда монахи направились к ним, то они поспешно скрылись на автомобиле.
– Как они выглядели? – с тревогой спросил Осира.
– Трое, судя по бурнусам, – арабы, а четвертый был очень похож на работавшего у нас год назад доктора Юсуфа.
– Уважаемый Цзы уверен, что наша служба внешней охраны в следующий раз сможет помешать этим негодяям войти в монастырь?
– Мы будем начеку, сенсей.
– Этого мало, уважаемый Цзы. В следующий раз при появлении этих людей немедленно сообщите комиссару Корвиллу из Королевской полиции.
– Непременно, сенсей, – склонился в поклоне монах и бесстрастно добавил: – Кстати, комиссар Корвилл с двумя европейцами находятся сейчас за воротами и просят разрешения войти в монастырь.
– Я сам встречу гостей, – отослал монаха Осира.
Когда гости вместе с Осирой вошли в кабинет, он подвел их к окну, из которого было видно, как Сарматов отрешенно продолжал пускать одну стрелу за другой в центр мишени.
