мусульманское общественное мнение и мнение имамов традиционного ислама вроде мерзкого пакистанского муллы Нагматуллы…
– Плевать на осуждение нас профанами! – сверкнул глазами араб. – Да, сейчас не Средние века, славное время кинжалов и ядов в прошлом. Теперь нам нужны федави-самопожертвователи, владеющие секретами современных вооружений и способные, не задумываясь о последствиях, приводить их в действие. Ты врач, владеющий тайнами глубин человеческого мозга, и должен поставлять их нам, брат Юсуф.
– Но мне нужен добротный человеческий материал, вроде этого русского майора.
– Свершившийся распад империи русских даст его тебе в неограниченном количестве.
Юсуф поднял на собеседника заблестевшие глаза:
– Не поверишь, брат Махмуд, я начал бредить этим, еще будучи студентом в ненавистной моему сердцу Москве! Для меня честь – поставлять нашему делу биороботов-самопожертвователей. В Пешаваре мы с доктором Аюб-ханом основательно отработали методику их получения.
Взгляд аспидных глаз Махмуда уперся в лицо Юсуфа.
– Аюб-хан выболтал в научных журналах результаты ваших исследований. Ему был вынесен нами приговор, и неделю назад он был казнен нашими братьями, – бесстрастно сообщил он.
– Свершилось то, что должно было свершиться! – с пафосом воскликнул Юсуф. – Признаться, он был большим ослом.
– Что не помешало ему стать видным депутатом пакистанского парламента, – усмехнулся Махмуд и поднес к глазам бинокль.
В окулярах бинокля на пенистых накатных волнах появился полицейский катер, держащий курс на монастырскую пристань.
– Дождались! – воскликнул Махмуд. – Копы…
– Что они забыли в монастыре? – с тревогой пробормотал Юсуф. – Может, полицейские ищейки выследили нас или пронюхали, что Джон Карпентер не англичанин, родившийся в Пакистане.
– Наберемся терпения, брат Юсуф, – ответил не менее встревоженный Махмуд.
Катер подвалил к причалу, и с десяток полицейских-китайцев во главе с Корвиллом скрылись за монастырскими воротами. Обратно они появились минут через десять. Впереди, в плотном окружении полицейских, шел Джон Карпентер, его руки были скованы наручниками. Махмуд что-то крикнул в рацию и выхватил из-под сиденья автомат Калашникова.
– Отобьем у шакалов того, кто по праву принадлежит нам!..
– Нет, – охладил его пыл Юсуф. – Говорил я, брат Махмуд, что русского надо было увести из монастыря вчера. А сейчас вряд ли удастся…
– Брат Юсуф не верит в мужество моих людей?
– Перед причалом открытое пространство, а на катере спаренный крупнокалиберный пулемет. У нас есть шанс отбить Джона где-нибудь в городе, например по дороге в тюрьму.
– Согласен, брат, – процедил Махмуд. – Мы должны сесть шакалам на хвост сразу на полицейском причале.
– Сообщи своим людям, брат Махмуд, и не будем терять времени.
– Да свершится то, что должно свершиться, – кивнул тот.
Три автомобиля выехали из-под крон деревьев и, быстро набирая скорость, помчались в сторону мегаполиса.
В каюте катера Сарматова и Корвилла с нетерпением ждал Метлоу.
– Кажется, все идет по плану, – сообщил он. – Арабы, как бешеные псы, устремились к Гонконгу. Похоже, на пристани нас ждет большой фейерверк, парни. Ты как, готов к этому, Джон?
– Нормально, – пожал плечами тот. – Меня беспокоит связь.
– Шеф передал тебе привет и… позаботился о ней. Но придется сделать небольшую хирургическую операцию.
– Вшить чип? – не удивился Сарматов. – Я что-то слышал об этом.
– Чтобы не посвящать посторонних, придется мне самому сделать разрез на твоей забубенной головушке.
– Шрамом больше, шрамом меньше…
– Сто чертей! – засмеялся Корвилл, плотно задергивая штору на окне каюты. – Этого парня ничем не удивишь.
Метлоу достал коробку с хирургическими инструментами и, сделав на голове Сарматова небольшой надрез, поместил в него крошечную пластиковую горошину.
– Представляешь, Рич, этот парень года два назад без всякой анестезии десантным ножом развалил мое гангренозное плечо и вытащил из него здоровенный кусок свинца, – сказал он, покрывая свежий разрез бактерицидным клеящим составом.
– Такое невозможно. Без анестезии вытащить пулю? – не поверил Корвилл.
– Анестезия была. Лошадиная доза чистого спирта… вовнутрь…
– И ты остался жив?
– Как видишь, – засмеялся Метлоу.
– Жаль, Джордж, что во вьетнамских джунглях Джон не служил в нашем взводе, – с нескрываемым уважением посмотрел на Сарматова Корвилл.
– Жаль, что теперь ему предстоит действовать в джунглях в одиночку. Ты что, Джон? – вскинулся Метлоу, увидев побледневшее лицо Сарматова.
Тот повернул к нему глаза, на которых закипали слезы.
– Я помню это… Алана Хаутова, Ваню Бурлака помню… Еще Сашку Силина… Тебя помню, Джон… Ты сказал про шило, то есть про спирт, и я вспомнил…
– Все вспомнил? – склонился над ним Метлоу.
Тот покачал головой:
– Нет, только пещеру… Что стало с моими ребятами? Они остались живы?
– К сожалению, нет. Хочешь услышать, как это было?
– Я должен все вспомнить сам. До конца сам… Чип нормально встал? – резко возвратился к реальности Сарматов.
– Встал… Это последняя разработка штатовской «Силиконовой долины». В моем офисе всегда будет известно твое местоположение. По крайней мере, пока ты будешь находиться в Гонконге. Как быть дальше – решит мой шеф.
– Нет, Джордж, и дальше буду решать я, – качнул головой Сарматов. – Я сам выбираю свой путь, и никто не должен нести за меня ответственность.
– Зачем твоей заднице проблемы? – вздохнул Корвилл. – Жизнь прекрасная штука, Джон, даже тогда, когда твоя память спит.
– Каждый должен идти по предназначенному ему пути, мистер Корвилл! – сухо ответил Сарматов и добавил: – На причале я кивну вам, когда начну работать, а сейчас копам-китайцам придется поставить на мою физиономию пару «блек айз».
– Пару фингалов, говоря по-русски, – уточнил Метлоу.
– Проблема в том, что эти «блек айз» уже сегодня будут обсуждаться в каждой портовой таверне, – хмуро бросил Корвилл.
– Прекрасно, мистер Корвилл, – обрадовался Сарматов. – Тогда мне придется несколько усложнить задачу сержанту Бейли.
– Чем меньше Бейли и копы-китайцы будут знать, тем для дела лучше…
– Не уверен, мистер Корвилл, совсем не уверен. Я подышу свежим воздухом, а вы нарисуйте мне подробный план причала и прилегающих к нему городских кварталов. И не забудьте вызвать на причал побольше копов.
– Зачем?
– Шума будет больше.
– Ты профи, Джон! – восхитился полицейский комиссар. – Можно подумать, что ты всю жизнь ходил по лезвию бритвы.
– Когда-нибудь я непременно вспомню, по чему я ходил, – пообещал Сарматов.
