невозмутимого Сарматова с крысой на плече, громилы словно остолбенели, потом, перебросившись между собой насмешливыми репликами, стали с угрожающим видом обходить его с флангов. Их предводитель, огромный, с отечным лицом, в складках жира, выпирающих из-под расстегнутой джинсовой куртки, бросил в сторону крысы указательный палец и просипел по-английски:
– Факинг!.. Факинг!.. Факинг!..
Не дождавшись реакции Сарматова, жирный громила с ревом разъяренного быка бросился на него. Не поднимаясь с топчана, Сарматов уклонился, и громила по инерции врезался головой в стену. Очухавшись, он выхватил нож и, скалясь гнилыми зубами, злобно смотрел на невозмутимого Сарматова.
– Сейчас бразилец размажет русского по стенам бункера, – уставясь в экран монитора, напрягся в предвкушении кровавого зрелища Махмуд.
Юсуф, поймав на себе тревожный взгляд Али-хана, лишь усмехнулся.
Сарматов между тем отправил перепуганную Маруську под топчан и невозмутимо ждал дальнейшего развития событий. Когда жирный громила занес руку с ножом для удара, он ушел корпусом в сторону и слегка чиркнул его ладонью по кадыку. Даже не вскрикнув, тот опустился на пол с вывалившимся языком и выпученными глазами. Озлобленные громилы бросились на Сарматова скопом.
– Воду на грязных христианских свиней! – заорал Али-хан.
– Не надо, – остановил Махмуда, бросившегося к рубильнику сброса воды, Юсуф. – Холодный душ твоим свиньям устраивает мой русский, – показал он на экран монитора, на котором громилы пластались по стенам бункера от страшных ударов Сарматова.
– Вах, вах, настоящий шайтан! – прохрипел Махмуд. – Я заплатил триаде за этих ублюдков круглую сумму!..
– Сочувствую, брат Махмуд, – развеселился вдруг Али-хан. – Товарного вида твои свиньи уже не имеют, значит, на «бойню» в джунглях тебе придется их продать по дешевке…
– Ваш русский просто зверь!.. – злобно прошипел Махмуд. – Он… он хуже крысы!
– Он борется за свое место под солнцем, вернее, за лидерство в «клоаке», – пожал плечами Юсуф. – И кажется, оно ему уже обеспечено.
– Откуда в бункере взялась крыса? – спросил Али-хан.
– Из какого-нибудь китайского борделя, – пояснил Юсуф. – Проститутки приручают крыс, чтобы с их помощью выпроваживать назойливых пьяных клиентов.
– О, освященная столетиями мудрость Востока! – закатил глаза Али-хан.
Потерявшие «товарный» вид громилы уже не могли встать на ноги. Отплевывая выбитые зубы и выхаркивая кровь, они корчились на полу, с бессильной яростью и страхом наблюдая за Сарматовым. А тот опять уселся на топчан и тихонько сказал по-русски:
– Маруська, место… Нам ли с тобой бояться всякую шантрапу!..
Крыса высунула из-под топчана испуганную мордочку и по протянутой руке быстро вскарабкалась на его плечо. Громила с рыжей копной на голове со стоном перевернулся на бок и уставился на Сарматова только одним глазом, ибо второй был скрыт под фиолетовой опухолью.
– Иван рязанский, что ли? – спросил он по-русски, но с явным акцентом.
– Английский Джон я, но по-русски разумею, – ответил Сарматов.
– А-а-а, – сник громила. – Я-то думал, братушка…
– Ты кто?..
– Серб я, Станко Рубич, по кличке Ржавая Сука.
– Почему Ржавая?..
– А почему Сука не спрашиваешь?.. Ха-ха-ха!.. Прозвали так в югославской армии за то, что у меня даже на яйцах волосы рыжие. Последнее место службы и должность – капрал французского Иностранного легиона.
– Что такое «Иностранного легиона»?
– Сдвинутый, что ли? – вытаращился на него одним глазом серб. – У французов военная часть, что-то вроде спецназа. Из разного иностранного сброда набирается, которому война – мать родна, неужели не слышал?
Сарматов пожал плечами.
– А эти, – кивнул он на лежащих на полу громил. – Они тоже из Иностранного легиона?
– Из Иностранного легиона, рехнулся?!. Эти – отбросы со всего света, – ответил серб и всадил каблук в спину хрипящего жирного громилы. – Этот жирный боров – потрошитель проституток, из Бразилии. Вон тот с расквашенной мордой – садист, из кубинских гусанос. От парней Кастро бежал в Штаты, оттуда в Колумбию. Работал по мокрым делам у какого-то тамошнего наркобарона… Тот, что со свекольным носом, обожал вспарывать животы неграм в Родезии. А тот красавчик у двери – серийный потрошитель экзальтированных фрау из Германии; вон тот с рожей Квазимодо – растлитель малолетних из Бельгии. Вон тот косоглазый – гангстер, – показал серб на отрешенного китайца, не принимавшего участия в драке. – Говорит, что на Формозе он укокошил с дюжину полицейских, но, скорее всего, врет для понта.
– А ты?..
– Я-то?.. Я – дерьмо самое последнее, – ощерил рот с выбитыми зубами серб. – В России в десантном училище учился. Женился на русской. В Вуковар ее привез… Однажды зимним вечером не вовремя с полигона вернулся и застал на ней своего полковника!.. Его – в окно с пятого этажа, а ее, сучку, голую облил маслом и вывалял в перьях из подушки. Так, в перьях, по улице прогнал… В деревне моей, в Косово так было принято. За полковника срок по самое никуда впаяли… Другари через месяц побег из тюрьмы устроили… В Канаду свалил, а оттуда во Францию перебрался. Помыкался без документов и работы, не дай боже!.. Вот и пришлось, друже, капитану Рубичу наняться капралом в Иностранный легион… Пять лет молодых ублюдков учил убивать без шума и блевотины, а потом не сдержался и французскому офицеру- гомику яйца оторвал и в рот засунул. И… и стал гражданином мира. Где только меня не носило… Последний год в Гонконге вышибалой в китайском ресторане служил… А тут арабы пообещали в джунглях какую-то работу. Говорят, по специальности, а там кто их знает…
– А что тебя связывает с этими? – кивнул Сарматов на громил.
– Связался бы я с этими, если бы не на игле сидел. А у тебя, кстати, ширнуться не найдется?
– Что такое «ширнуться»? – не понял Сарматов.
– С луны свалился, твою мать? – взвился серб.
– Я из монастыря, твою мать, и такого слова там не слышал.
– Ха-ха, монах!.. А мордой на крутого бандюгу похож.
– Ну а ты свою морду в зеркале видел? – усмехнулся Сарматов. – Так что такое «ширнуться»?
– Наркоту в кровь загнать. Кайф хватаешь, и гори все синим пламенем!
– А-а…
– Ты-то, англичанин, как к арабам на крючок попал? – не унимался серб. – Вы же, бритты хитрожопые, цивилизованные, мать вашу!
Сарматов пожал плечами.
– Можешь не отвечать, – ощерился серб. – Тебя все равно зарежут. Оглянись на борова, – добавил он, кивнув за спину Сарматова.
Очухавшийся боров, нащупав на полу свой нож, встал на ноги и с утробным рыком заполосовал лезвием воздух.
– Это мы, Маруська, уже проходили! – спокойно сказал Сарматов и снова отправил крысу под топчан.
Увидев раздухарившегося борова, приободрились и остальные громилы.
Серб, с трудом встав на ноги, бросил Сарматову по-русски:
– Хоть ты и паршивый бритт, а с тыла я тебя прикрою, другарь.
– Ол райт! – кивнул Сарматов.
Оценив настрой в оживших громилах, боров с занесенным ножом прыгнул на Сарматова. Удар кулаком в физиономию с одновременным страшным ударом ногой в солнечное сплетение впечатал борова в дверь. Но у него еще хватило сил, чтобы метнуть нож. Сарматов пригнулся, и нож просвистел в нескольких сантиметрах от головы серба. Подняв его, тот размахнулся для ответного броска.
– Не торопись, Иностранный легион! – остановил его Сарматов.
