Огнестрельное оружие XIX-XX веков. От митральезы до «Большой Берты»

своего начальника штаба, Луиса Бертье, в основном только для оформления и передачи своих приказов.

Офицерские головные уборы 1831 года: 1 – уланский кивер; 2 – гусарский кивер; 3 – каска кирасира

Пруссаки, будучи методичными людьми, нашли достойное применение штабной системе. Член штаба прусского генерал-квартирмейстера барон Христиан фон Массенбах еще в 1802 году выступал за создание постоянного органа военного управления, в мирное время функционирующего как инструмент планирования операций и разрабатывающего загодя планы для каждого варианта развития событий. Помимо всего прочего, должны были организовываться поездки для ознакомления офицеров штаба с местностью и условиями различных театров военных действий.

Система эта, пребывая в тот период еще в зародыше, не получила возможности оказать свое влияние на внезапно вспыхнувшую катастрофическую кампанию 1806 года, но доказала свою ценность в 1813 году, когда генерал Герхард Шарнхорст был начальником Генерального штаба у Блюхера, а Гнейзенау служил у Шарнхорста офицером Генерального штаба.

С годами численность и влияние Генерального штаба Пруссии все увеличивались. В то же самое время единственное в своем роде положение военных в прусском государстве поставило их вне каких-либо связей с другими политическими и гражданскими структурами – то есть, в определенном смысле, вне связей с реальной жизнью, и это обстоятельство имело катастрофические последствия в будущем.

В 1857 году начальником Генерального штаба был назначен человек, который реформировал его и вознес это учреждение на вершину его успеха. Человеком этим был Гельмут фон Мольтке, чей организаторский гений и тщательное планирование предопределили поражение Австрии и падение Наполеона III.

Среди прочих заслуг Мольтке было осознание им важности железных дорог как для мобилизации вооруженных сил, так и для переброски войск и военных грузов к фронту. Железные дороги, считал он, гораздо более важны для обороны страны, чем фортификационные сооружения. Поэтому в составе Генерального штаба был создан отдел железнодорожных перевозок, который провел в 1862 году первые транспортные учения. Пруссия в этом отношении значительно превосходила Австрию, и Мольтке в своих расчетах принимал во внимание это обстоятельство.

Несмотря на грубые промахи отдельных прусских генералов и крайне недостаточную степень кавалерийской разведки местности с обеих сторон, австрийская кампания разворачивалась «в полном соответствии с планом». Игольчатое ружье системы Дрейзе значительно превосходило дульнозарядные мушкеты австрийцев, а прусские солдаты опережали противника в боевой подготовке, организации и планировании. Заключительное сражение при Садове (или под Кениггрецем) состоялось всего лишь через восемь дней после первых выстрелов на границе. В нем участвовало почти полмиллиона воинов – больше, чем в каком-либо отдельно взятом сражении того времени, – но во второй половине дня все было кончено, и австрийская армия в полном составе отступила. Благодаря игольчатому ружью, успешным действиям Генерального штаба и, наконец, не в последней степени, прусским пехотинцам Пруссия одержала убедительную победу.

Кирасир и рядовой баварской легкой кавалерии, 1870 год

Князь Отто фон Бисмарк, этот человек «из крови и стали», не имел намерений дать прусской армии почивать на лаврах. Долгая борьба за гегемонию во всей Германии закончилась победой Пруссии. Теперь следующей задачей стало сплочение многочисленных независимых государств и княжеств в единую Германию, а для этого не имелось ничего более действенного, чем сокрушительная победа Германии над старым и ненавистным противником. Поэтому начались приготовления к войне с Францией.

Уроки, полученные в ходе войны с Австрией, были успешно усвоены. Была увеличена численность кавалерии; гораздо больше внимания стало уделяться разведке, а дульнозарядные артиллерийские орудия, которые оказались по своим тактико-техническим данным несколько ниже австрийских, были заменены стальными казнозарядными, сделанными на заводах Альфреда Круппа.

Прусская игольчатая винтовка и патрон

Французская винтовка системы Шасепо и патрон

Французы между тем продолжали применять нарезные дульнозарядные орудия. Однако у них имелись два образца вооружения, которые при определенных обстоятельствах могли решительным образом повлиять на исход войны. Одним из них было оружие пехоты, знаменитое ружье Шасепо, принятое на вооружение в 1866 году. Подобно игольчатому ружью Дрейзе, оно представляло собой однозарядную винтовку. Это ружье обладало несколько более надежным запиранием патронника, обеспечивая меньший прорыв пороховых газов при выстреле, но, как и прусское ружье, загрязнялось пороховым нагаром, и его после нескольких выстрелов было достаточно трудно перезарядить.

Его превосходство над игольчатым ружьем Дрейзе заключалось в меньшей пуле и большем заряде. Французское ружье значительно превосходило прусское по дальности стрельбы – немалое преимущество в эпоху массированных атак и залповой стрельбы. В этом отношении следует иметь в виду, что до наступления эпохи универсального применения автоматического оружия стрельба платунгами на дальнюю дистанцию, создание «зоны поражения», через которую должен был наступать противник, или сосредоточение огня на обозначенной цели были задачами, которые в будущем в значительной мере взяли на себя крупнокалиберные пулеметы наших дней. В описываемые же времена огонь пехоты также использовался на ближних дистанциях как дополнение к шрапнельному огню артиллерии.

Митральеза (картечница): 1 – вид спереди; 2 – вид сзади

Другое оружие, митральеза – предшественница нынешнего пулемета, – было сконструировано именно для ведения огня на дальние дистанции и, будучи применяемо так, как это предполагал его изобретатель, майор Реффье, оказалось чрезвычайно эффективным. Она определенно использовалась так же, как и артиллерийские орудия, против живой силы противника на открытой местности, для поддержки своих во время атаки, но не как оружие пехоты (в этом качестве она, помимо прочих причин, была неприменима из-за своих крупных размеров). При этом секретность, окружавшая разработку этого оружия (разработанного по личному распоряжению и на счет Наполеона III), была столь велика, что лишь немногие офицеры были знакомы с ним, а унтер-офицерам, которые должны были обслуживать его в бою, было позволено освоиться с ним лишь за несколько дней до объявления войны. При подобных обстоятельствах применение любого оружия не могло быть очень эффективным. Были сделаны неудачные попытки использовать его в строевых порядках пехоты для ведения огня, в случае же огня на длинные дистанции, будучи в небольшом количестве, позиции митральез быстро вычислялись, и они уничтожались огнем германской артиллерии.

Если Франко-прусская война и доказала что-либо в военном отношении, так только то, что в современной войне личная отвага не может возместить скверное командование и плохую организацию. Немцы выиграли эту войну не потому, что германский солдат превосходил своих противников в личном плане, но потому, что они были лучше подготовлены и шли в бой под лучшим командованием. На самом высшем уровне командования французов – в их Генеральном штабе – работа велась неэффективно, ее практически не было, и армия, щеголявшая в мундирах времен Первой империи, про которую император говаривал, что она была «готова до последней пуговицы на последних гетрах», на самом деле была плохо обеспечена, отвратительно снабжалась и кормилась.

Правда, нельзя сказать, что и работа германского Генерального штаба была безупречной, но германская система военного управления, разработанная Мольтке, оставляла определенную самостоятельность для командиров на местах. И при всех своих многочисленных ошибках и упущенных шансах германские военачальники почти постоянно приходили на помощь друг к другу, двигаясь на звук орудий ускоренным маршем.

Другой урок Франко-прусской войны заключался в том, что атака редко могла оказаться успешной, если наступающие шли во фронтальную атаку под плотным огнем казнозарядных винтовок. Хотя французы, с типичным для них пренебрежением к организации, нередко не имели при себе никакого шанцевого инструмента, они довольно часто отражали атаки германских частей с тяжелыми для последних потерями. Примером этого стало сражение при Гравелоте (или Сан-Прива). Эта схватка была лишь одной из