сухую траву и пушистые семена местного растения, похожего на одуванчик.
Первым делом — дрова: обшарил близлежащий берег, стащив к давнему кострищу все, что нашел. А нашел немало — даже приличное бревно попалось: в этом мире помимо кустов и травы явно имеется и серьезная растительность. Несмотря на большие габариты, сумел его сдвинуть с места — удельный вес этой древесины явно невелик. Дотащил трофей до моря и отбуксировал по мелководью — первая деталь моего будущего плота (если я решусь самостоятельно отсюда выбираться). Насобирал камней и прихватил найденный кусок кости, достаточно крепкой. Затем долго бродил среди кустов, собирая растительный пух и пересохшую траву.
Решив, что горючего материала мне хватит, вернулся к добыче. Опасение, что запах крови привлечет хищников и падальщиков, не оправдались — пусто и тихо. Скорее всего, нет здесь больше зверья. Остров мал — для него и одного медведя было более чем достаточно. Я так и не понял — как косолапый вообще сюда попал? Но в одном уверен точно: он — одиночка. Не любят они компании, да и опять же — слишком куцые угодья для существования серьезной популяции.
Огонь оставил на потом — решил начать с самого неприятного. Наивно думая, что неприятнее разделки туши ничего быть не может, взялся за мясницкую работу.
Осмотрев тушу, убедился, что несчастный случай, приключившийся с медведем, моей задачи не облегчил. Кожу повредило лишь на голове, но с черепа я качественного мяса не наскребу. От идеи извлечь добычу из расселины и, работая по готовым ранам, добраться до шеи отказался: крепко засела, да и неизвестно, действительно ли это будет легче, чем резать «по целине».
Решил начать с бедра. И на нем же закончить: мяса я нарежу более чем достаточно. Холодильника нет — все не сохраню, а рисковать с копченостями не хочется. Придется завтра вытаскивать медведя на мелководье и отдавать морю — не нужна мне падаль возле лагеря: я твердо вознамерился расположиться у бухточки.
Я царапал шкуру крошечными обломками раздробленной гальки; буравил кое-как обточенной костяной пластиной, даже щепки применил, получив их из разломанной пополам кривой палки.
Шкура в итоге поддалась натиску моего садизма — я проделал неровный, но длинный разрез, добравшись до вожделенного мяса. Дальше дело пошло полегче, хотя смотреть на полученную вырезку без содрогания было невозможно (будто зубами выгрызали — издержки несовершенства инструмента).
В воздухе, проявляя интерес к происходящему, гудели мухи и прочие насекомые — я спрятал добычу в ямку у кромки прибоя, прикрыв сверху той самой, спасшей меня глыбой. И вредители не доберутся, и просолится немного в морской воде.
Все, у меня теперь есть полуфабрикаты для жаркого — дело за огнем.
Наблюдай за мной Здравствуйте — уже бы, наверное, повесился от позора. Такому безобразию он меня не учил — я явно делал что-то не то. В теории все выглядело просто и понятно, учебный фильм тоже не намекал на сложности, а вот на практике…
Я испоганил немало с трудом подтесанных деревяшек, подарил ветру большую часть запасенного растительного пуха, да и сухая трава пропадала непонятно куда. Ладони у меня горели огнем, руки ходили ходуном от усталости, в глазах рябило по той же причине, а костра все не было. И даже не предвиделось: несмотря на все усилия, я не то что огня — крошечной искры не получил!
Солнце добралось до горизонта, медленно скрылось. Темнело, а я все крутил деревяшки на все лады с тем же нулевым результатом. Изнеможенный желудок начал строить теории на тему отсутствия в этом мире паразитов и как следствие намекал, что можно рискнуть побаловаться сырятиной. Он не от великого голода старался — ему, как и мне, очень сильно надоело занятие последних часов.
Стоп, отдохну. Пять минут передышки — и попробую опять. Успехи налицо — при последних попытках дерево разогревалось так, что прикасаться больно было, да и ноздри улавливали характерный жженый запашок. Сейчас вернусь к делу с новыми силами и старым опытом.
На западе темнело, а вот восток, наоборот, подозрительно светлел. Причина феномена показалась из-за горизонта — серебряный диск полной луны. Угловой размер, пожалуй, заметно больше, чем у земного спутника, да и детали различаются четче — те же горы, впадины и, если глаза не врут, исполинский кратер. Настораживает светящаяся дымка вокруг спутника — широкий ореол образует. Неужели атмосфера? Или пылевое облако? Звезды, кстати, тоже высыпают, причем знакомых созвездий не наблюдается. А в остальном небо как небо — никаких странностей.
Поежился — хоть ветерок с моря и затих, но начало резко свежеть. Накинул высушенную рубаху — так будет лучше. Все, хватит резину тянуть: пора заканчивать работу. Я себя уважать перестану, если после стольких часов мазохизма не сумею развести этот долбаный костер!
Со стороны мыса послышался странный шум — будто бревно по щебенке тащат. Волнение на море, и без того несерьезное, к ночи затихло — слышно было прекрасно.
Насторожившись, я ухватился за палку, готовясь к новым негативным приключениям: в положительные бонусы не верилось. Из темноты под скалой материализовался сгусток еще более черного мрака; медленно и неумолимо пополз в мою сторону; выбрался на освещенный луной пляж.
Оживший медведь — болтающаяся на сломанной шее голова скалится ободранным о камни черепом; припадает на заднюю лапу (именно оттуда я нарезал мяса); медленно приближается. И не рычит — все в полной тишине.
Штаны я не испачкал только по причине пустоты кишечника.
Бежать некуда — за спиной и по сторонам скальная стена. Над головой тоже скальный козырек (это чтобы я с помощью левитации не смылся). Выставил перед собой палку, прекрасно понимая, что защитит она меня не лучше зубочистки. Надо было не с костром возиться, а заточить! Хотя какой толк от копья, если против тебя вышел медведь-зомби?!
Зловещий зверюга тоже все понимал и к палке уважения не проявил — небрежным ударом лапы выбил из рук, подался вперед, преодолев последние шаги. С оскаленных клыков струились потеки сукровицы и загустевшей слюны, повеяло смрадом.
Мне оставалось лишь одно — зажмуриться.
Вот и все…
Как я оказался в море, помнил смутно. Как этот монстр меня не тронул, понимал, но не понимал — почему: восставший из мертвых медведь просто развернулся и медленно растворился в темноте. Видимо, в какой-то момент я осмелился раскрыть глаза и сбежать. Или не раскрывал — так и драпал, зажмурившись.
Бревно, притащенное на мелководье еще днем, пригодилось — я плыл, держась за него. Как у меня хватило ума им воспользоваться, не понимаю — не иначе как жаба постаралась, пока мозги хозяина были парализованы от испытанного ужаса.
Куда я плыл? Тоже не знаю — куда течение несло. Лишь бы подальше от этого милого острова: оставаться рядом с тварью из фильма ужасов мне хотелось менее всего на свете.
Вспомнил о так и не съеденном мясе, оставшемся под камнем. Желудок скрутило судорогой, но полноценной рвоты не вышло — лишь воздух и слюна.
Глава 4
КОЕ-ЧТО О ПОПУГАЯХ
Восход солнца я встретил все на том же бревне (а куда ты денешься с подводной лодки?). К тому времени я начал понемногу здесь обживаться: на огрызках сучьев узлом завязал штаны и рубаху; обхватив ствол руками, попытался подремать (безуспешно).
Рассвет разогнал ночные страхи, заставив здраво подумать о странных событиях. А не стал ли я жертвой галлюцинации, вызванной проблемами адаптации к новому телу? Вспомнил — монстр двигался в полной тишине. То есть глаза выдавали информацию, а слух нет, — это вроде бы один из признаков обмана зрения.
