— Дам ему зелья сонного, раз пить просит, то тело примет. И тряпками мокрыми будем обкладывать, иначе точно сгорит. Йена пусть возле него сидит и меняет. А если в себя придет, опять напоит зельем — спать ему сейчас надо больше. Только Тука не подпускайте, он его брагой напоит или чем похуже. Вон что с птицей говорящей учудил — до сих пор кверху лапками валяется в углу… как бы не сдохла от такого пьянства.
— Он у меня плетей допросится!
— Вот и верно, попугай в трезвости должен быть, чтобы погань чуять. Сэр страж, приоткройте рот, это вкусненькая такая сладенькая водичка… вам от нее хорошо-хорошо будет.
Отключился я, наверное не успев добить кружку до конца.
Вроде бы через некоторое время опять проснулся. Самочувствие при этом не улучшилось.
Вроде бы Йена задавала какие-то вопросы, но сил не было ни ответить, ни понять, чего она от меня хочет.
А потом опять прохладный край кружки, горькая гадость в глотку и мертвый сон.
«Продолжение отчета добровольца номер девять. День десятый. Сегодня ничего не курил, но глюки дивные. Похоже, началось отторжение души от тела — иммунная реакция на ментальном уровне. Ловите мою матрицу между мирами и запихивайте куда угодно — согласен даже на тело свиноматки. Очень уж жить хочется. Если не поймаете — все отчеты, кроме последнего, сохранились в памяти попугая. Информация в его голове легко активируется с помощью алкоголя.
P.S. Много не наливайте».
Глава 15
БОНУСЫ! БОНУСЫ?
Придя в себя, поначалу заподозрил неладное — ни боли, ни ломоты в суставах, ни дикой жажды. Умер, что ли? Отмучился? Вряд ли, мертвое тело не должно так сильно мечтать сходить в кусты по неотложному делу.
Открыл глаза — ни боли, ни овального туннеля вместо поля зрения, ни синих морд. Солнце несмело освещает верхушки сосен над головой, или утро, или вечер… не разобрать. Лежу на чем-то умеренно мягком, причем мир не раскачивается, если это по-прежнему повозка, то мы никуда не едем.
Пошевелил руками — на месте, ноги — аналогично. Ни боли, ни каких-либо неудобств. И вообще, чувствую себя как никогда бодрым и здоровым.
Рискнул сесть. Опять обошлось без проблем. Где я? Как и предполагал, в повозке. С одного бока возвышается двухъярусная клетка с курами, с другого — жердевой тележный борт, используемый спящим Зеленым в качестве насеста. Подо мной толстый слой соломы и веток с вялыми листьями. Лошадь не запряжена, но оглобли до земли не склонились — лежат на задке следующего тарантаса.
Все ясно — ночной привал с обязательным кругом из повозок. Если мне не померещился тот разговор мужиков, получается, я, завалившись под иву позавчера, провалялся весь день и лишь на утро следующего поднялся.
А может, и не следующего…
Неплохо поспал…
В кусты хотелось очень сильно, но куда подевались сапоги, понять не мог. Кольчуги тоже нет — только простая рубаха и штаны. Да зачем мне обувь — я и босиком передвигаться умею.
Спустился на землю, направился в сторону ближайших кустов. Из-за толстой сосны выглянул ополченец с луком наготове, покосился на меня, ничего не сказал. А может, и сказал, но не мне. По возвращении столкнулся с целым комитетом по встрече: Арисат, обозный старшина и Трея.
— Утро доброе, сэр страж, — настороженно поприветствовал воин.
Ответить не успел — перебила лекарка:
— Не мешайте, мне надо осмотреть его. Сэр страж, присядьте на бочонок. Или можете назад лечь, я помогу вам забраться.
— Лучше сяду — належался уже.
— Дайте-ка…
Трея потрогала лоб, проверила пульс, заглянула в глаза, заставив раскрыть рот, изучила вываленный язык. Потом крутила пальцем, приказывая на него смотреть, и напоследок болезненно прощупала какую-то точку у бицепса, отчего рука в локте конвульсивно дернулась.
— Сэр страж, голова не кружится?
— Нет.
— Ничего не болит?
— Нет.
— Пить хотите?
— Хочу.
— А есть?
— Тоже хочу.
— Арисат, сэр страж здоров!
— Ты же вчера говорила, что он при смерти.
— Мало ли что я говорила вчера — сегодня он здоров.
— Удивительные дела… Сэр Дан, мы вас уже хоронить почти собрались. Совсем плохо с вами было.
— И что хоть было?
— Да нашли вас на берегу реки без памяти. Думали сперва, что вы просто спите, но когда даже от шума переправы не зашевелились, подняли тревогу. Вы вообще будто умерли — совсем вялые и еле дышали. Вчера в себя приходили ненадолго, но выглядели очень нехорошо. Удивительно, что так быстро на ноги поднялись.
— Ламиса по зиме деревом по голове ударило, когда сосны валили для храма, так он тоже на другой день поднялся, — вспомнил старшина.
— Ха! Ламис! Да ему корабль груженый на голову скинь — ничего не случится. Разве что корабль в киле переломится… Голова мало того что без начинки, так еще и костью все внутри затянуло еще в младенчестве! — Это уже Арисат.
Так — интересный факт: местные жители предполагают, что вместилище разума располагается в голове. Несмотря на ситуацию, я продолжал анализировать всю доступную информацию, похоже пришел в себя окончательно.
Я встал:
— Ладно, раз я здоров, то где мои вещи? И поесть тоже не мешает, только умоюсь сперва у ручья.
Аппетит сегодня был зверский. Я умял две полные миски недосоленной каши, кусок вяленой рыбины, парочку распаренных сухарей и пресную лепешку, от которой на зубах долго хрустел песок. Съел бы и больше, но вовремя остановил себя — живот не резиновый.
Похоже, и правда здоров как бык: больной человек до еды не жадный.
Покончив с чревоугодием, облачился в кольчугу, натянул сапоги, про наручи тоже не забыл. Опоясался, нацепил ножны с мечом, за плечо перекинул сдвоенный колчан с болтами и арбалет. Сделав несколько шагов, замер, недоумевая: легкость, невероятная легкость. Я еще при пробуждении ее заметил, но списывал на отсутствие доспехов — тело привыкло к нагрузке и без нее, естественно, ощущало некоторую эйфорию.
