отскочила в сторону, пропуская удар мимо. Но горбун, непостижимым образом ухитрившись изменить траекторию движения разогнавшегося тяжелого оружия, от души тюкнул противника в верхнюю часть бедра.
Погань, вновь завизжав, завалилась на землю, проворно откатилась за угол телеги, но, несмотря на мешающие оглобли, Тук успел ее подколоть коротким штырем на конце секиры, одновременно истошно заорав:
— Беда!!! На лесной стороне погань!!!
Его крик вывел меня из созерцательного состояния — я вспомнил, что не явлюсь праздным зрителем, надо и самому в бой втягиваться.
Привстал на колено, сдернул со спины арбалет. Рычаг на себя, назад, опять на себя — повторить до упора. Взвод туговат, но силы хватает, так что комфортом можно пренебречь — важнее скорость перезарядки, а она зависит от количества возвратно-поступательных движений при натягивании. Все просто — будто насосом работаю.
Без раздумий на ощупь вытащил из первого отделения колчана четыре болта с широкими наконечниками. Доспехов у противника не наблюдаю, а по травматическому действию узкие «бронебойки» сильно уступают. Три болта легко вошли в гнезда на конце ложа, четвертый зарядил.
Древки болтов отличные: плотник здешний не подкачал — у него для такого дела даже примитивный токарный станок имеется. А вот наконечники дрянь — некачественное железо.
Ничего, сейчас в деле проверим…
Если бы я начал подниматься чуть раньше, мне бы не поздоровилось — из темноты прилетело увесистое бревнышко. Тук был широк в плечах, но невысок, и это его спасло — метательный снаряд просвистел над макушкой шлема. А вот мне бы башку свернуло…
Развернувшись, Тук, осклабившись, резко опустил забрало, глухо выкрикнул:
— Вот так дела — видали, что они творят?!
Из темноты прилетело второе бревнышко — его он сейчас заметить не мог. На этот раз невидимый «снайпер» взял поправку на физический недостаток воина — аккуратно по горбу шмякнуло. Размеры деревяшки были таковы, что, порубив ее на дрова, можно пару дней избу топить. Тук только охнуть успел, улетая к центру лагеря.
Из темноты выдвинулось нечто посерьезнее «гориллы». Даже не знаю, как подобное можно назвать, но зато понимаю, почему попугай так поспешно с нами распрощался. Мне сейчас тоже захотелось оказаться как можно дальше от этого неуютного места.
Жаль, летать не умею…
Бочкообразное тело, небрежно поставленное на столбы коротких раскоряченных кривых ножек — будто у слона по кусочку отрезали; вывернутый кверху плечевой пояс — из него почти до земли локтями тоже кверху свисают две длиннющие лапы с широченными лопатами ладоней; меж плеч крошечная голова — такие туземцы раньше коллекционировали, отрубая у врагов и затем высушивая хитрым способом. Эта немногим крупнее, но похожа. Глаза столь маленькие, что не разглядеть, зато рот просто огромный — что называется, до ушей. И скалится как-то странно — такие добродушные улыбки мультипликационным героям рисовать любят, чтобы детей радовали. Здесь бы они не обрадовались… Серая дряблая кожа, похожая на стены в том проклятом убежище (вот зачем мы туда полезли?!), неспешная, но уверенная походка.
Я бы тоже шагал уверенно, будь у меня рост три с лишним метра…
Теперь понятно, кто там из темноты бревнами кидался: шагающий двухковшовый экскаватор.
Арбалет в руках показался пластмассовой игрушкой для детей дошкольного возраста — в поединке против такой твари он явно не котировался. Но еще меньше мне хотелось встречать этого амбала с мечом — поневоле задумался о том, что не зря мне секиры и двуручники нахваливали.
Ага, если бросить, легче убегать будет…
В голову даже не стал целиться — темень, отблески костров, раскачивающаяся походка твари, мое полное убожество в снайперском деле. Приклад мягко толкнул в плечо, болт ударил в левую часть груди, зарывшись в плоть по самое оперение. На тварь это видимого эффекта не произвело, шагая дальше, она небрежно взмахнула лапой, будто соломинки сметая мешающие ей оглобли. Теперь между нами преград не было — сейчас преодолеет линию телег, и буду я как заяц драпать к бабам и детям, пока серьезные мужики, потешаясь над моей трусостью, начнут рубить эту ходячую гору.
А чего бояться? Я ведь уже мертв, и тело мое разлагается. И еще я зол. Зол на яйцеголовых, научивших меня сооружать чум из шкур, но не научивших с одного выстрела валить таких противников и не нашедших способов переправки сюда противотанковых гранатометов; на тело, доставшееся мне, ибо не имеет встроенных навыков сокрушения монстров; на этот во все географические места трахнутый мир, с первого дня не дающий мне перевести дух, — он будто голодающий садист на меня набросился.
А особенно я зол на этого переростка, уверенно шагающего вперед: он считает меня не опаснее букашки. Из-за таких вот тупых уродов мне в свое время пришлось жилы рвать, занимаясь боксом и таская железо, — по-другому они не понимают.
Ты думаешь, я мелкий и безобидный? Думай-думай… мечтай… наивный… тем неожиданнее будет мой сюрприз. Что там у нас по плану после кузни? Танец с мечами? Уговорили — сейчас устрою танец… Ну давай… тварь… ты большой, зато я быстрый… Смелый очень?! Подходи… А я сейчас только одного боюсь — что меня заставят твою изрезанную тушу хоронить…
Глинистая почва, деревянная лопата…
Ладонь сжала рукоять меча, потянула его из ножен, кровь забурлила от адреналинового впрыска, но я этого уже не понимал — отвлеченные мысли покинули голову, остались лишь я и тварь. Любви между нами не получится — кто-то должен уступить.
Я уступать не собираюсь — достали…
Монстр мудрить не стал — поступил со мной так же, как с теми оглоблями: небрежно стряхнул с курса. Точнее, он думал меня стряхнуть, а я просто отскочил чуть в сторону, одновременно разворачиваясь, ускоряя рубящий удар движением корпуса. Касание, резкое движение на себя. Пальцы у твари просто загляденье — с детскую руку габаритами. Острое лезвие, резанув, снесло все четыре — лишь отставленный большой избежал общей участи.
Амбал впервые сподобился на звук — издал что-то среднее между хрюканьем и испуганным воплем, суетливо прижал покалеченную конечность к груди, второй резко ударил сверху, будто мухобойкой. Хотел пришлепнуть. Размечтался — я ему не муха: отскочил на шаг, попытался повторить успешный удар, но вышло не так удачно, лишь ладонь слегка задел.
Ошеломленный моей невероятной наглостью монстр замер, баюкая уже обе лапы. Я впервые разглядел его глаза: мелкие, поросячьи, стеклянно-равнодушные. Смотрит не мигая, будто просверлить взглядом пытается. И ноль эмоций — будто компьютер ходячий. Чего он застыл? Ищет файл с инструкцией по ликвидации насквозь отмороженных типов вроде меня?
Крутанул меч, ухватившись за рукоять двумя руками, срывающимся, злобным, вовсе не моим голосом, на чистом русском истерично заорал:
— Что?! Проблемы?! Да я еще даже не начал тебя убивать!!! Молись, сука, начинаю!!! На!!!
Все орут — чем я хуже?
Прыжок вперед, выпад, укол в бедро, отскок. Рана смехотворная, но зато каков эффект — уже не он атакует, а я. Агрессивная блоха пытается гонять собаку…
Монстр решил вернуть инициативу — неуверенно шагнул вперед. Вряд ли его заворожили слова на великом и могучем — просто не понимает, какую тактику следует избрать в схватке с таким проворным противником. Габариты у него о-го-го, а вот маневренность подкачала. А у меня все наоборот — столкнулся Давид с Голиафом: слишком разные тактики. Как хорошо, что не стал связываться с тяжелыми латами — в них так не поскачешь и акробатика невозможна.
Издалека прилетевшая горящая стрела вонзилась твари в плечо, но та обратила на нее внимания не больше, чем на мой арбалетный болт. Глаза врага блеснули как-то нехорошо — он понял, как меня достать. Левой лапой подхватил неуверенно поднимающегося Тука, легко швырнул его в меня. Тот и сам по себе не пушинка, да еще и в латах тяжелых, но полетел, будто снежок по зиме. Использование бакайца в качестве метательного снаряда даже в моем состоянии испытание для психики серьезное — я на миг замешкался. Нет, увернуться успел, но вопящий горбун, размахивая на лету всем, чем можно и нельзя, задел меня по
