– Ну ты же привычный. – Она пожала плечами. – Так что? По рукам? Что ты ухмыляешься?..
– Эх… – добродушно хмыкнул Творимир и, пряча улыбку в бороду, повернулся к лошадям.
Ивар одной рукой притянул к себе упирающуюся жену:
– Я мало знаком с лэрдом Вильямом, но не сомневаюсь, что такой дочерью он мог бы гордиться… По рукам, дорогая.
– Вот и хоро… Ивар, ты что делаешь?!
– Ну, считай, что я ставлю свою подпись на нашем соглашении. – Лорд Мак-Лайон подмигнул растерявшейся супруге и, пока она не успела снова что-нибуть сказать, закрыл ей рот долгим поцелуем.
– Эх! – удовлетворенно кивнул бывший воевода, прислушиваясь к долгожданной тишине за спиной. Давно бы так!.. Нашли время и место отношения выяснять… Русич отвел лошадей подальше от арки ворот и, привязав их возле невысокой ольхи, обернулся. Крякнул, почесал подбородок и, махнув рукой на обнявшуюся парочку, принялся разводить костер.
Нэрис пошевелила длинной хворостиной горящие ветки и посмотрела на замок:
– Значит, с ним все будет в порядке?
– Сомневаюсь, – отозвался муж. – Я не знаток местных легенд, но лорд Грант уверял, что из объятий этого призрака дорога только одна – на тот свет. Не сразу, конечно. Что-то около девяти дней у жертвы есть. А потом…
– И ничего нельзя сделать?
– Говорят, что ничего. – Лорд нахмурил брови. – А я все-таки попытаюсь! Дождемся, когда морок сгинет, заберем Томаса… Девять дней – не так уж и мало. Надо рискнуть.
– А если он выберется оттуда раньше? Как бы не упустить!
– Эх… – покачал головой бывший воевода, вспомнив зеленоглазую красавицу. Куда там – раньше выберется!.. Даже он, Творимир, не сразу в себя пришел, хозяйку замка увидав! А что уж говорить о Томасе, бабнике этом, который и от более скромных прелестей голову терял по семь раз на неделе?
– Он прав, – согласно кивнул Ивар. – Пока наваждение не исчезнет, Тома оттуда и на аркане не вытянешь. Я его знаю.
– Она и правда такая красивая? – не удержалась от вопроса девушка.
Лорд Мак-Лайон тоже посмотрел на башню замка и, помедлив, кивнул:
– Да. Невероятно.
– Как… как леди Кэвендиш?
– Никогда бы не подумал, что это скажу, – пробормотал Ивар, – но – еще лучше. Нэрис, ты только не обижайся, я просто объективно…
– Да я поняла, поняла, – быстро закивала она. – Я не обижаюсь, что ты!.. Я просто… Ивар, а можно и мне на нее посмотреть?!
– Ты с ума сошла?
– Я внутрь заходить не буду! Правда-правда! – Она просительно сложила ладошки под подбородком. – Эйнар говорил, что он ее через окошко видел. На сосну залез… Ивар, ну пожалуйста! Все видели, все знают… Я тоже взглянуть хочу!..
– Бог мой, ну на ком я женился? – философски вздохнул многострадальный муж. – Нэрис, уймись. Утром войдем спокойно, там на стене вверху лестницы ее большой портрет есть. Неплохо сохранился, рассмотришь в подробностях…
– Но я только одним глазком, она мне ничего не сделает.
– Она тебе, положим, и так ничего не сделает. Она женщин не трогает.
– Тем более!
– Нэрис, уймись, говорю!.. Не на что там смотреть.
– Эх!
– Ну да, – в тон русичу хмыкнул Ивар, – виноват, зная Тома – зрелище там будет то еще! Ему что призрак, что не призрак… Тем более она сама на все согласна и на шею вешается. Милая, ты уверена, что хочешь увидеть все это непотребство?
– Да уж хоть посмотреть бы! – не удержалась от шпильки девушка.
Ивар поднял обе руки кверху:
– Хорошо! Я капитулирую. Хочешь в окно поглазеть – пожалуйста. Только имей в виду, на сосну придется карабкаться самой. Помогать не будем.
– Ну и ладно, – надулась Нэрис, независимо вздернув нос. – Без вас обойдусь.
Она поднялась на ноги и, стащив с плеч плащ, принялась выбирать подходящее дерево.
– Эх… – с укором посмотрел на командира Творимир.
Ивар пожал плечами:
– А что? – Он покосился на пыхтящую супругу, которая, подоткнув юбки, целеустремленно пыталась вскарабкаться по липкому стволу сосны, и фыркнул: – Выше чем на фут все равно не залезет. Падать будет небольно… И не смотри на меня так, оно мне надо – этого призрака ей собственноручно показывать?! Мне еще, чую, и за Грейс влетит, когда Нэрис про нее вспомнит… А уж это! Забыл, что ли – Эйнар вот с этой самой сосны в прошлый раз прекрасно видел, как я тут… гхм! И ведь сто к одному – он что увидел, то и ей рассказал!
– Эх, – отмахнулся русич.
– Ну да, ничего уж прямо такого и не было, но все-таки! – Ивар покачал головой: – Нет уж, я и так только за сегодня уже три раза слышал слово «развод»… Так что, друже, меньше знает – лучше спит!
Творимир хмыкнул и подкинул в огонь еще хворосту. Ивар оказался прав: так ничего и не добившись, насупленная и перемазанная смолой леди Мак-Лайон вернулась к костру минут через двадцать. Обиженно сопя, плюхнулась на расстеленный плед у огня, по самый нос закуталась в теплый плащ и буркнула мужу:
– Вредина. Вот жалко тебе, что ли?
– Дорогая, вы так любите красивых женщин? – ехидно поинтересовался Ивар, не удержавшись от улыбки при взгляде на ее разочарованную мордашку.
– Мне просто было интересно. – Надув губы, Нэрис со вздохом оглянулась на замок. – Ладно… Ты насчет портрета не соврал?
– Нет. – Он снова улыбнулся и, вынув платок, повернул супругу к себе лицом: – Утром все увидишь. Не морщись, у тебя все щеки в смоле и иголках…
– Я упала, – с упреком отозвалась девушка, подставляя ему лицо и зажмуриваясь. – Четыре раза, между прочим.
– Я бессердечный мерзавец, да, я знаю, – закивал лорд. – Погоди, почти все… Вот. Можешь глаза открывать.
– Спасибо… – Девушка улыбнулась. Помолчали, слушая треск хвороста. Нэрис потерла покрасневший кончик носа и спросила: – А все-таки откуда ты узнал, что Томас… Ну что это он пытался отравить его величество? И при чем тут письмо Флоренс?
– Флоренс – это ведь мать твоей горничной, так?
– Да.
– И ваша кухарка. – Ивар посмотрел на огонь. – Я же говорил, тебе стоило-таки прочесть ее письмо. Понимаю, ты сердилась на меня, и не без причины…
– Ты был ужасно злой!
– Не на тебя. – Лорд Мак-Лайон тяжело вздохнул. – На себя, что раньше не понял. Кроме того, я опасался, что наш с тобой разговор могут услышать. Поэтому пришлось изобразить оскорбленного мужа и сделать вид, что во всем подозреваю тебя, а не Тома. Нельзя было дать ему уйти.
– Он и так собирался, – вспомнила девушка. – Только позже, ночью.
– Да, он же был в ночном карауле… Точнее, должен был быть. Это уже неважно. – Ивар принялся выстукивать пальцами по колену. – Видишь ли, мне это отравленное вино с самого начала покоя не давало! Я наливал своей рукой из одного и того же кувшина нам обоим, – и себе и его величеству. И могу поклясться, что к королевской чаше, кроме нас двоих, никто не приближался. Мое вино оказалось чистым.
