письмах, о которых сейчас не хочет даже вспоминать? Почему звонил Вундерлиху еще из Америки? Был уверен, что немецкий профессор получил это письмо? Почему тогда не позвонил остальным? Например, Тромбетти… Нужно будет уточнить у итальянца насчет писем и звонков профессора Гордона».
Мужчины прошли в туалетную комнату, чтобы вымыть руки. Лесия и Катиба исчезли за другой дверью. Когда Дронго выходил из туалета, он увидел Тромбетти, весело беседующего с какой-то женщиной, очевидно румынкой, которая знала итальянский язык. Разговор длился недолго – незнакомку окликнул мужчина, очевидно ее муж, вернувшийся в холл за своей супругой. Она вздохнула и протянула Тромбетти руку. Тот склонился в аристократическом поклоне и поцеловал ее. Женщина еще раз громко вздохнула и вышла из холла, даже не посмотрев на своего мужа.
– Синьор Тромбетти, – подошел к итальянскому профессору Дронго. – Я хотел бы уточнить один вопрос. Вы не получали никаких писем перед приездом в Румынию?
– Я получаю много писем, – усмехнулся Тромбетти. – О каком именно письме вы спрашиваете?
– Вас должны были предупредить об опасности поездки в Румынию.
– Какой опасности? Вы считаете, что кто-то мог заранее знать об убийстве госпожи Лунгул?
– Возможно, вас хотели предупредить.
– Ничего подобного не было, – продолжал улыбаться Тромбетти.
– И профессор Гордон не звонил вам насчет такого письма?
– Нет, не звонил. А почему он должен был мне звонить?
– Возможно, он узнал о нем раньше вас.
– Нет. Он мне не звонил.
– Извините. Значит, я ошибся. – Дронго отошел от итальянца.
Выходит, Гордон не звонил остальным. Тогда получается, что он заранее знал, кому именно пошлют эти письма. Господин Гордон совсем не прост, комиссар Брюлей был прав.
Эксперт вошел в зал ресторана, где уже рассаживались гости. Гордон оказался напротив Дронго и явно избегал его взглядов. Было заметно, как он нервничает. Тедореску встал и осмотрелся. Все были на месте, кроме поднявшихся наверх Татьяны Андреевны и Илоны. Начинать без них было неудобно, не начинать – просто неприлично. Он колебался.
– Может, послать за ними? Или попросить портье позвонить им в номер, – предложила Лесия.
– Не нужно, – поморщился Теодореску, – это вызовет еще большее отторжение. Давайте немного подождем.
– Дух Эужении витает над нами, – негромко проговорил Панчулеску. – Она бы не позволила нам ждать этих дамочек, которые так откровенно игнорируют нашу группу.
– Не забывайте, что Демченко официальный представитель своей страны, – напомнил Теодореску.
– Именно поэтому она должна вести себя соответствующе, – буркнул Панчулеску.
Ожидание затягивалось. Теодореску посмотрел на часы. Подняв голову, поймал взгляд Лесии и спросил:
– Что я могу сделать?
Лесия встала и вышла из зала. Блеснула ее заколка в виде дракона, которую она почти всегда надевала, чтобы собрать волосы. Все гости молчали.
– Есть хочется, – заметил Тромбетти. – А вдруг у госпожи Демченко или у ее подруги диарея? Мы будем ждать, пока они поправятся?
Некоторые мужчины рассмеялись.
– Это безобразие! – произнес Уислер. – В конце концов, мы все находимся в одинаковом положении, даже если ее муж такой известный олигарх. Полагаю, что дальнейшее ожидание будет просто глупостью с нашей стороны или проявлением лакейства, что одинаково неприемлемо.
– Давайте начнем, – предложил Панчулеску, – они сами виноваты, что опаздывают.
Сиди Какуб, сидевший рядом с Дронго, наклонился к нему и спросил:
– Вы ничего не чувствуете?
– А что именно я должен почувствовать?
– Как они все ненавидят этих женщин, – пояснил Сиди Какуб. – Я не удивлюсь, если сейчас откроется дверь и вошедшая госпожа Штефанеску объявит, что обе дамы задушены или убиты.
Дронго посмотрел ему прямо в глаза. Невозмутимое лицо и смеющийся взгляд. Неприятное сочетание.
– Не нужно так шутить, – отвернулся он.
– Вы как хотите, господа, а я приступаю к еде, – решительно проговорил Уислер, – ждать уже просто оскорбительно.
– И я, – поддержал его Панчулеску.
Катиба протянула руку и взяла бокал с водой.
– Начинаем, – разрешил Теодореску.
Официанты стали разносить гостям салаты. В этот момент в зал вошла Лесия. Лицо ее покрылось красноватыми пятнами. Она подошла к Теодореску и что-то тихо сказала. Тот нахмурился и поднялся.
– Прошу меня извинить. Они не будут с нами обедать. Дамы заказали себе в номер легкие салаты и не спустятся к обеду. Приятного всем аппетита!
– Как хорошо, что они не едут с нами в автобусе, – заметил Уислер с набитым ртом.
– Вот так и происходят преступления, – кивнул начитанный Тромбетти. – Только все это напоминает уже другой роман Агаты Кристи. Помните, как блистательно сыграл Питер Устинов? «Смерть на Ниле». Каждого из членов группы можно было подозревать в убийстве, но оказалось, что убийцей был ее горячо любимый муж.
– Если следовать вашей логике, госпожу Демченко ждет плохой конец, – усмехнулся Уислер. – Интересно только, кто будет выступать в роли ее любимого мужа. Или здесь появится олигарх?
– По законам внутреннего развития сюжета среди нас не может появиться новый человек, – возразил Тромбетти, для которого все происходящее выглядело своеобразной игрой. – Значит, убийцей может быть либо ее близкая подруга госпожа Илона Брескану, либо ее собственный телохранитель, фамилию которого я все время забываю.
– Только не говорите этого при ней, чтобы не поссорить ее с подругой, – ухмыльнулся Уислер.
– Надеюсь, она не убьет ее в их большом сьюте? – продолжал ерничать Тромбетти.
– Не нужно больше говорить об этом, – тихо попросила Катиба. – После случившегося с госпожой Лунгул все это выглядит очень неприятно.
Наступило неловкое молчание.
– Мы выезжаем через сорок минут, – посмотрел на часы Теодореску.
Когда все уже стояли у автобуса, из отеля вышли успевшие переодеться в новые наряды Татьяна Демченко и Илона. Не сговариваясь, почти все члены группы отвернулись.
– Они просто умирают от зависти, – прошептала Илона, проходя вместе с подругой к ее автомобилю.
Выехали вовремя. Но уже при входе в этнографический музей возникла неприятная ситуация. Никто не захотел уступать дамам, проходя мимо них. Даже итальянский кавалер Тромбетти, даже арабский невозмутимый маг Сиди Какуб, даже такой невозмутимый человек, как Дронго. Все молча прошли мимо. Татьяна поняла, что ее вызывающий демарш с оформлением сьюта и отказом от общей трапезы не остался незамеченным, и не стала заходить в музей. Илона осталась вместе с ней. Когда вся группа исчезла за дверями, Демченко повернулась к подруге и решительно произнесла:
– Поедем сами. Мне сказали, что здесь недалеко.
Илона согласно кивнула, и они сели в машину.
– Может, мне стоит предупредить полицейских, чтобы нас не ждали? – предложил Колесников.
– Никто не спрашивал вашего мнения, – холодно заметила Демченко. – Думаю, они и сами догадаются, что мы уехали. Поедем, не нужно больше ждать. Вы же видели, как они себя ведут.
– Правильно, – поддержала ее Илона, – пошли они все… Тоже мне, специалисты. Мужчины лопаются от сознания своей незаменимости, а эти две серые мышки просто умирают от зависти.
Серыми мышками она назвала Катибу и Лесию. На фоне крупной и высокой Илоны обе молодые женщины выглядели невзрачными существами. Татьяна Андреевна улыбнулась, оценив юмор своей
