резервы в сравнении с резервами противника, тем больше сил мы потратили, чтобы поддерживать равновесие; и в этом чувствуется моральное превосходство противника. Но основное заключается в том, что люди, выдержавшие длительный бой, более или менее подобны перегоревшему шлаку: они расстреляли свои боеприпасы, исчерпали физические и моральные силы, а вероятно, и мужество. Такие силы, независимо от сокращения численности, если их рассматривать как организм, резко отличаются от тех, чем они были до боя; таким образом, потеря моральных сил может быть измерена, словно складным футом, количеством израсходованных резервов.
Следовательно, каждый бой — это кровавое и разрушительное сведение счета сил, как физических, так и моральных; тот, у кого и тех и других к концу боя остается больше, тот и есть победитель.
В бою потеря моральных сил была основной причиной решения; после того как оно принято, эти потери продолжают увеличиваться, пока не достигают кульминационной точки к концу боя. Тогда для победителя наступает благоприятный случай, чтобы пожать все плоды путем разгрома физических сил противника, что и является настоящей целью боя. При общей потере порядка и управления на стороне, терпящей поражение, призывы к сопротивлению отдельных частей уже представляются тяжким наказанием и приносят больше вреда, чем пользы. Дух солдатских масс разбит; первоначальное возбуждение от поражений и побед, в которых забывается опасность, растрачено, и большинству опасность теперь кажется не призывом к их мужеству, но скорее суровым наказанием. Таким образом, в первый момент победы военная машина противника ослаблена, ее ударная сила притуплена и поэтому больше не пригодна для того, чтобы ответить опасностью на опасность.
Однако этот период проходит. Моральные силы побежденного постепенно восстанавливаются, порядок тоже, мужество возрождается, и часто у победителя остается лишь небольшое численное превосходство, а часто и вовсе никакого. В некоторых случаях даже, хотя и редко, дух мести и неудовлетворенной вражды может заставить врага перейти в наступление. Но
Таким образом, артиллерия и пленные во все времена считались истинными трофеями и мерилом победы, потому что в их количестве, несомненно, отражаются ее размеры.
Даже о степени морального превосходства можно лучше судить по ним, чем по другим отношениям, особенно если число убитых и раненых с обеих сторон сравнимо; тут возникает новая степень воздействия моральных сил.
К потерянному равновесию моральных сил нельзя относиться легкомысленно. Да, они не имеют абсолютной ценности и не обязательно входят в конечную сумму достижений, но их потеря может приобрести такое существенное значение, что с неудержимой силой перевернет все достижения. Поэтому достижение морального превосходства может стать великой целью операции.
Моральный эффект победы увеличивается не только пропорционально величине всех задействованных вооруженных сил, но и растет в геометрической прогрессии в зависимости как от величины боя, так и его интенсивности. В разбитой части порядок легко восстанавливается. Как отдельная замерзшая конечность легко согревается теплотой всего тела, так и мужество разгромленной части легко возрождается при прикосновении с мужеством всей армии, как только она к ней присоединяется. Если эффект небольшой победы не исчезнет бесследно, для противника он все же будет частично потерян. Совсем другое, если сама армия терпит сокрушительное поражение; тогда все рушится одно за другим. Большой огонь дает больше жара, чем несколько маленьких.
Если пленные и захваченные пушки — это то, благодаря чему победа преимущественно обретает твердую субстанцию, выкристаллизовывается, то и план боя должен рассчитываться на них; уничтожение противника большим числом убитых и раненых кажется здесь просто средством для достижения цели.
Из этого возникает правильный инстинкт для ведения войны в целом и особенно для больших и малых боев: сохранить свой тыл и захватить тыл противника; это следует из понятия победы, которая, как мы видим, выходит за рамки простого убийства живой силы противника.
В этом стремлении мы видим первое уточняющее определение боя, которое вполне универсально. Невозможно представить себе бой, в котором это стремление, в одностороннем или двустороннем порядке, не выявлялось бы наряду с простым приложением силы. Даже самая маленькая войсковая часть не бросится на противника, не подумав о пути отступления, и в большинстве случаев она будет стараться перерезать путь отступления противника.
Если мы рассмотрим понятие победы в целом, то найдем в ней три элемента:
1. Большие потери физических сил противника.
2. Такие же потери моральных сил.
3. Открытое признание этого противником путем отказа от своих намерений.
Сообщения о потерях убитыми и ранеными с каждой стороны никогда не бывают точными и в большинстве случаев полны умышленных искажений. Даже на донесения о числе трофеев редко можно положиться; следовательно, когда оно незначительно, можно усомниться даже в реальности победы. Для потерь в моральных силах нет надежной меры, кроме трофеев; следовательно, во многих случаях единственное доказательство победы — отказ от борьбы. Именно отказ, а значит, признание себя побежденным действует на общественное мнение вне армии, на людей и правительства обоих воюющих государств и на всех прочих, кого это так или иначе касается.
Для полководцев и армий, не имеющих прочной репутации, это представляет одну из самых трудных, пусть и оправданных обстоятельствами, операций. Ряд боев, каждый из которых кончается отступлениями, может показаться чередой поражений, хотя в действительности это так и задумано, но это впечатление может оказать очень вредное влияние. Отступающему полководцу трудно бороться с моральным впечатлением, произведенным на общество и войска этими временными неудачами, не раскрыв своих истинных намерений и планов, что, конечно, совершенно не соответствует его главным интересам.
Чтобы привлечь внимание к особой важности этой стороны победы, мы напомним о битве при Зооре[12], трофеи в которой были не так уж велики (несколько тысяч пленных и 20 пушек). Там Фридрих заявил о своей победе, оставшись еще на пять дней на поле боя, хотя его отступление в Силезию было определено заранее и вполне соответствовало общей обстановке. Согласно его собственным словам, он полагал, что моральный эффект его победы ускорит наступление мира. Но до заключения этого мира потребовалось провести еще пару успешных операций, а именно битву при Геннерсдорфе и битву при Кессельсдорфе. И все же мы не можем говорить, что моральный эффект битвы при Зооре был
Если от поражения страдают в основном моральные силы и если число трофеев, взятых противником, достигает невиданной величины, тогда проигранная битва становится полным поражением, которое не обязательно следует после каждой победы. Разгром происходит тогда, когда моральные силы побежденных расшатаны до такой степени, что делают невозможным дальнейшее сопротивление. Тогда не остается ничего, как только сдаться.
О значении боя
Поскольку война есть не что иное, как процесс взаимного уничтожения, тогда самым естественным и в нашем представлении, и, вероятно, в реальности было бы сосредоточение с обеих сторон всех своих сил в одно целое, и нанесение этими массами одного крупного удара, исход которого и определил бы победителя. В этой идее заключена, конечно, значительная доля правды, и, по-видимому, в общем очень уместно придерживаться ее и рассматривать мелкие бои как необходимые потери, вроде стружки с рубанка плотника. И все же, однако, этот вопрос не решается так легко.
Действительно, уничтожение вооруженных сил противника есть цель всех боев; но к этому могут примешиваться и другие цели, причем эти другие цели в отдельных случаях могут даже доминировать. Поэтому мы должны провести различие между теми боями, в которых уничтожение сил противника является основной целью, и теми, в которых это скорее средство достижения других целей. Кроме
