Принципы ведения войны

они обязательно будут разгромлены. Поэтому им лучше поручать защиту горных проходов и перевалов, гатей через болота, переправ через реки, пока им это удается. Если же линия обороны прорвана, им лучше рассредоточиться и продолжить оборону внезапными атаками, чем сосредоточиться и укрыться в каком- нибудь узком последнем убежище, перейти к правильной обороне и дать себя окружить. Каким бы храбрым и воинственным ни был народ, как бы сильна ни была его ненависть к врагу, как бы ни благоприятствовала природа местности, неоспоримым фактом является то, что народная война не может вестись в атмосфере, слишком полной опасности.

Ни одно государство не должно считать, что все его существование зависит от одного сражения, пусть даже самого решительного. В случае поражения призыв новых сил и естественное ослабление, которое со временем переживает каждый наступающий, может вызвать новый поворот судьбы, или же помощь может прийти извне. Времени для смерти всегда достаточно; вполне естественно, что утопающий хватается за соломинку; так и народ, стоящий на краю пропасти, должен использовать для своего спасения все возможные средства.

Как бы мало и слабо ни было государство по сравнению с неприятелем, если оно не предпримет последнее предельное усилие, мы должны сказать, что в нем больше не осталось жизни. Это не исключает возможности спасения от полной гибели путем заключения мира, пусть и с большими жертвами; но и такое намерение ничуть не исключает полезности новых мер обороны; они не затруднят и не ухудшат условия мира, а, напротив, облегчат заключение мира и улучшат его условия. Они еще более необходимы, если ожидается помощь тех, кто заинтересован в сохранении нашего политического существования. Следовательно, любое правительство, которое после поражения в крупной битве думает только о том, как поскорее вернуть нацию в мирное русло, которое морально сломлено крушением великих надежд и не чувствует в себе ни мужества, ни желания собраться с силами, полностью расписывается в своей слабости и показывает себя недостойным победы. Вероятно, именно поэтому оно и не смогло победить.

Более определенные цели в войне

Целью войны всегда должно быть поражение противника; это фундаментальная предпосылка, от которой мы и будем отталкиваться.

Так что же такое это поражение? Оно не всегда подразумевает необходимость полного завоевания вражеской страны. Согласно большинству подтвержденных фактов, поражение противника обусловливается в основном следующими обстоятельствами:

1. Разгромом его армии, если она до известной степени представляет самостоятельный источник силы.

2. Захватом вражеской столицы, если она представляет собой не только административный центр, но и местопребывание представительных учреждений и политических партий.

3. Эффективным ударом против главного союзника, если он сильнее самого неприятеля.

До сих пор мы всегда предполагали противника в войне единым целым, что при широком подходе к вопросу было вполне допустимо. Но, сказав, что поражение противника заключается в преодолении его сопротивления, сосредоточенного в центре его силы, мы должны отказаться от этой предпосылки и рассмотреть случай, когда нам приходится иметь дело более чем с одним противником.

Если два или более государства объединяются против третьего, это сочетание образует, в политическом аспекте, только одну войну, однако такой политический союз бывает разным.

Вопрос заключается в том, имеет ли каждое государство в коалиции независимый интерес и независимую силу, с которой можно вести войну, или же среди них есть одно, на чьи интересы и силы опираются остальные. Чем более верно второе предположение, тем легче рассматривать этих объединенных противников как одного врага и тем скорее мы можем упростить наши основные действия, сведя их к одному главному удару, и, поскольку такое упрощение возможно, этот удар становится самым верным средством для достижения успеха.

Следовательно, можно утверждать, что если, победив одного главного врага, мы побеждаем и его союзников, то поражение этого одного должно быть целью войны, потому что в лице этого одного мы наносим удар по общему силовому центру всей войны.

Военные действия, как и всякое другое дело на земле, требуют времени; но на войне нет ни следа какого-либо взаимодействия времени и силы, которое имеет место в динамике.

Время необходимо для обеих воюющих сторон, и вопрос заключается только в том, которая из них по своему положению может первой получить от времени особые преимущества. Такой стороной (не считая особенностей в положении той или иной стороны), очевидно, будет слабейшая сторона. Зависть, соперничество, заботы, а порой даже великодушие являются естественными защитниками несчастного; с одной стороны, они создают ему друзей, а с другой стороны, ослабляют и разрушают коалицию между его врагами. Следовательно, время даст больше выгоды побежденному, чем победителю.

Но если завоеванные территории достаточно велики, если в них есть пункты, необходимые для благосостояния незавоеванных территорий, то нанесенное поражение, как раковая опухоль, все глубже вгрызается в организм побежденного; тогда возможно, что победитель, не предпринимая ничего больше, с течением времени будет больше выигрывать, чем проигрывать. В подобных обстоятельствах, если не поступит никакой помощи извне, время может завершить начатую работу: то, что осталось непобежденным, падет, вероятно, само собой.

Целью наших рассуждений было ясно показать, что всякое завоевание должно быть выполнено как можно скорее, что рассрочка в его выполнении на более длительное время, чем это абсолютно необходимо, не облегчает, а затрудняет завоевание.

Выше мы говорили, что под выражением «поражение противника» мы понимаем реальную абсолютную цель военных действий. Теперь рассмотрим, что нужно делать, когда условий для достижения этой цели не существует.

Эти условия предполагают существенное физическое и моральное превосходство или огромную предприимчивость и врожденную склонность к предельному риску. Там, где на все это рассчитывать не приходится, цель военных действий может быть двух видов: или завоевание небольшой или умеренной части территории противника, или сохранение собственной до лучших времен; в оборонительной войне обычно происходит последнее.

Которая из этих целей уместна в конкретном случае, всегда можно установить, вспомнив выражение, примененное по отношению к последней. Ожидание до более благоприятных времен подразумевает, что у нас есть основания ожидать такие времена и что оборонительная война всегда основана на этом ожидании. С другой стороны, наступательная война, то есть использование преимуществ настоящего момента, всегда предпочтительнее, когда будущее сулит лучшие перспективы не нам, а нашему противнику.

Третий случай, вероятно, наиболее распространенный — это когда ни одна сторона ничего определенного от будущего не ожидает. В этом случае наступательная война просто необходима для политического агрессора, то есть для того, кто имеет позитивный мотив.

Мы здесь решаем в пользу наступательной или оборонительной войны по причинам, не имеющим ничего общего с относительными силами участников битвы. И все же может показаться, что правильнее делать выбор между наступлением или обороной, исходя главным образом из взаимного соотношения сил воюющих сторон. По нашему мнению, поступая так, мы лишь отходим от правильного пути.

Предположим, что небольшое государство вовлечено в схватку с противником, значительно превосходящим его по силе, и заранее знает, что с каждым годом его положение будет ухудшаться; не следует ли, если война неизбежна, воспользоваться временем, когда ситуация еще не так плоха? Тогда такое государство должно наступать, но не потому, что наступление само по себе даст какие-то преимущества, а потому, что это, скорее, уменьшит неравенство сил. Меньшее государство должно наступать потому, что ему необходимо решить исход дела, пока не настали худшие времена, или получить по крайней мере временные преимущества, которые можно будет использовать впоследствии.