— Ты уверен?
— Этого просто не может быть. Я так счастлив — с ума сойти!
— Правда?
— Конечно. Это лучшее, что со мной когда-либо случалось.
— Я очень рад.
— Ты странный человек, Джейк.
— Ты думаешь?
— Да. Я не хочу быть ни с кем больше.
— Это замечательно.
— Не очень-то ты разговорчив, а?
— Это верно.
— Спокойной ночи, Джейк.
— Спокойной ночи, — ответил он.
На следующий день мы впервые увидели фиорды. Дорога спускалась с гор в долину, и впереди показалась синяя полоса воды, похожая на канал. По обе стороны фиорда высокие горы стояли как часовые, их снежные вершины были обращены прямо к белому небу.
Было так странно снова видеть людей. Даже скромные хижины на склонах холмов показались нам чудом цивилизации после пребывания в горах. Деревня называлась Лордель. Мужчины и женщины глазели на нас, ехавших верхом на лошадях, словно мы были сумасшедшие.
В Лорделе совсем негде было остановиться. К Джейку подошел парень и заговорил с ним, указывая на свой дом. Я понял, что он предложил комнату, где мы могли переночевать. Я не прислушивался, предоставив Джейку обо всем договориться. Я спешился и подошел к синеющей кромке воды.
В горах, в безмолвной их вышине, я даже не мог представить, что фиорд так красив. Было жарко, светило солнце. Вода была того же цвета, что и небо.
Фиорд был окаймлен горами, и с того места, где я стоял, казалось, что у него нет продолжения. И все ж я полагал, что впереди есть какой-то узкий канал. Фиорд был спокоен, как озеро, совсем без ряби. Я чувствовал, что вода здесь холоднее, чем в горных ручьях, и даже холоднее, чем лед глетчеров, понимал, что здесь невероятно глубоко — глубже, чем в океане.
Я увидел, как горы отражаются в воде.
В этих местах не будет теней, даже когда зайдет солнце, не будет слышно ни звука. Будет одинаково светло и днем и ночью. Наверное, здесь не услышишь пения птиц. Здесь они испугались бы собственного голоса.
Было очень красиво, но все было слишком огромное и далекое. Я понимал, что никогда не смогу к этому привыкнуть. И решил вернуться к Джейку и лошадям.
— Лучше бы мы не приезжали сюда, — сказал я.
Он засмеялся, глядя на меня сверху, — он был верхом.
— Где же тебе хотелось быть? — осведомился он.
— Не знаю, где-нибудь на небольшом клочке земли, где я мог бы свободно дышать. Мне бы хотелось даже снова оказаться на «Хедвиге», чтобы дул штормовой ветер и какой-нибудь парень окрикнул меня с палубы. А здесь нет ни воздуха, ни звуков. Какое-то замкнутое пространство.
— Завтра мы уедем отсюда, — пообещал Джейк. — Этот парень сказал, что здесь останавливается пароход, направляющийся в следующий район фиордов. Мы доплывем на нем до Бальхольма. Может быть, те фиорды тебе больше понравятся!
— Не уверен, — ответил я. — Лучше бы мы не приезжали сюда.
Я спросил Джейка, что мы будем делать с лошадьми.
— Они нам больше не нужны, — сказал он, — можем оставить их здесь. Один из этих парней купит их.
— Мне не нравится, Джейк, что придется от них избавляться.
— Мне тоже, но мы же не можем везти их с собой по воде. Было понятно, что придется их где-нибудь оставить.
— Не знаю, почему мы должны продолжать путешествие.
— Я думал, ты хочешь этого, — ответил он.
— Конечно хочу. Но каждый раз что-то покидаешь — а это все равно что оставить частицу себя.
— Это так.
— И все-таки будет приятно снова спать в кровати.
— Точно.
— Забавно — еще вчера ночью мы были в горах совсем одни, а теперь мы среди людей.
— Тебя это огорчает, Дик?
— Не думаю, хотя каждую минуту, каждую секунду время ускользает от нас — все недолговечно, — и мы не знаем, что произойдет через минуту.
— И все-таки тебе это нравится, Дик.
— Черт возьми, Джейк, я никогда не знаю, что буду чувствовать через минуту.
— Пойдем-ка поедим, мой мальчик, — предложил он.
Мы направились по дороге к дому. Я почувствовал себя гораздо лучше, когда поел. Это была, наверное, первая основательная трапеза за долгое время.
— Как здорово, — сказал я Джейку. Встал и потянулся.
Потом мы вышли, постояли возле маленького дома, глядя вдаль, на спокойную поверхность воды. Скоро должно было зайти солнце, сев за высокую гору. Небо было оранжевым, и длинные оранжевые тени, как пальцы, ползли по снегу.
Вскоре солнце скрылось за черной горой, но освещение не изменилось. Все вырисовывалось еще четче, чем прежде. Какой-то мужчина вдалеке греб на лодке. И он, и лодка казались нарисованными. Ребенок бежал, спускаясь с холма, и звал его. Мужчина ответил и помахал ему. Потом из дома вышла женщина с синим платком на голове, на руках она держала младенца. Вскоре все вокруг опустело, никого больше не было видно. Солнце зашло, небо стало оливкового цвета. Горы отражались в воде, словно черные тени. Стояла тишина, которую нарушал лишь рокот белых водопадов, бегущих по скалам и обрушивавшихся вниз с высоты более тысячи футов. Не было и намека на сумерки.
Я улыбнулся Джейку.
В конце концов, фиорды были не так уж плохи.
Глава седьмая
Проснувшись, мы увидели, что пароход бросил якорь у пристани Лорделя. Должно быть, он подошел, когда мы спали. Он был выкрашен белой краской и прекрасно смотрелся на синей воде. Флаг у парохода был норвежский.
На палубах столпились люди. Два маленьких паровых катера перевозили пассажиров на берег.
— Наверное, не будет свободных мест на этом пакетботе, — сказал я.
— Разумеется, будет, — возразил Джейк. — Сейчас начало года, и на пароходе не так много пассажиров, как тебе кажется.
— Мне совсем не хочется оказаться в толчее, — заметил я.
— Тебе не обязательно с кем-то беседовать, — ответил он.
Меня беспокоила мысль о том, что придется толкаться со всеми этими мужчинами и женщинами. Мы были одеты иначе, словно сошли с афиши вестерна. Нас же засмеют. На этом пароходе собралось фешенебельное общество, и нам, вероятно, не позволят подняться на борт.
— Послушай, Джейк, мы будем выглядеть как пара придурков, честное слово!
— Это так важно? — сказал он.
— Терпеть не могу, когда на меня глазеют, — ворчал я.
