Подумайте об этом, пока не поздно…
Когда Шрагин вышел на улицу, было уже темно. Надо было обдумать, идти ли по явочному адресу, который он сейчас получил. Надо идти. Надо. Малейшую возможность установить связь с местным подпольем он обязан использовать.
Именно обязан…
Шрагин уже понял, почему начальник одесского порта Нельке встретил его с такой предупредительностью. Его втягивали в грандиозную аферу, план которой был, однако, совсем несложным. Нельке представит в Берлин данные о том, что нуждается в большом ремонте. Представитель немецкой городской администрации (он присутствовал на обеде) подтвердит данные Нельке. Ремонт брала на себя румынская строительная бригада. (Два ее представителя тоже сидели тогда за обеденным столом.) Ремонтные работы будут произведены на копейки — для виду, а вся огромная сумма, ассигнованная на ремонт, делится между участниками аферы. Шрагин тоже получает довольно крупный куш. За это от него требуется только одно — добиться, после его доклада о поездке в Одессу адмирал Бодеккер послал в Берлин шифровку, поддерживающую необходимость ремонта.
— Вы же абсолютно ничем не рискуете, — уговаривал его Нельке, когда они на другой день после осмотра порта вдвоем обедали в ресторане гостиницы. — Допустим даже, что наш план провалится, тогда вы скажете, что вы такая же жертва обмана с нашей стороны, как и все берлинское начальство. Мы можем обойтись и без вашей помощи, но все же шифровка Бодеккера хорошо сцементирует все это дело. Вы понимаете меня? — Нельке в упор смотрел на Шрагина своими красивыми веселыми глазами.
— Я все понимаю, — улыбнулся Шрагин. — Но дайте мне подумать.
— Сколько вы будете думать?
— Пять минут.
— Тогда я пойду позвоню по телефону и через пять минут вернусь.
Нельке ушел.
Шрагин мгновенно принял решение. Он не считал, что все это провокация, подстроенная специально против него, но на всякий случай нашел нужным предусмотреть и такой вариант. Он вырвал листок из блокнота и написал на нем:
“Иду на предложенную Нельке аферу, чтобы впоследствии ее разоблачить”. Записку он засунул в ботинок под ступню. В случае чего он ее предъявит в оправдание своих действий.
Вернулся Нельке.
— Ну? — весело спросил он.
— Я с вами, — так же весело ответил Шрагин.
— Я не ошибся, вы — человек дела! — воскликнул Нельке и долго тряс руку Шрагина. — За обед уже уплачено. Мне надо мчаться в порт. Вот здесь, у моего стула, портфель. Возьмите его, там половина вашего гонорара, остальное — после шифровки Бодеккера.
Нельке крепко пожал руку Шрагина, поблагодарил его и спросил, сколько он еще собирается пробыть в Одессе. Шрагин сказал, что Бодеккер поручил ему помочь наладить какие-то дела администрации с местными рабочими порта.
— Считайте, что все это налажено! — воскликнул Нельке и весело продолжал: — Все дело в том, что мы добивались именно вашего приезда. Видите, как крепко у нас поставлено дело. Ми провели разведку в лагере вашего адмирала и установили всех из его окружения, с кем он считается. Затем мы выбрали вас и придумали посильную только вам проблему отношений с местными рабочими. Вот и все. Ловко спланировано?
— Ничего не скажешь, — улыбнулся Шрагин. — Тогда я в Одессе пробуду еще дня два, для виду, так сказать, да и жена за это время устроит свои дела.
— Прекрасно. За гостиницу уплачено, а на все остальное денег у вас хватит, — веселился Нельке, показывая на портфель. Когда вы решите возвращаться, позвоните мне насчет машины. До свидания, коллега, сердечный привет вашей обаятельной супруге…
Лили в номере не было, она еще утром отправилась к профессору. Шрагин решил дождаться ее и по телефону заказал для нее обед.
Лиля пришла подавленная, растерянная. Профессор подтвердил, что у нее в легких очаг, и хотя он не-большой, но находится в активном состоянии. Необходимо усиленное питание, полный покой, а лучше всего — поехать в специальный санаторий. Лиля заплакала, ушла в свою комнату и лежала там ничком на постели.
— Успокойтесь, я сделаю для вас все, что смогу, — утешал ее Шрагин. — Я напишу рапорт адмиралу Бодеккеру. И доктор Лангман, ведь он…
— Ни в коем случае! — возмущенно прервала его Лиля. — Не знаю, как вы, а я рада, что до сих пор ни-чем ему не обязана.
— Я тоже этому рад, — успокаивал ее Шрагин. — И думаю, что адмирал для меня все сделает.
Верная своему характеру, Лиля вскоре успокоилась, а узнав, что Шрагину нужно пробыть в Одессе еще два дня, вдруг сказала:
— Я уеду сегодня с Лангманом. Мне здесь очень тоскливо.
— У вас на неделе семь пятниц, — усмехнулся Шрагин.
— Эта услуга его не велика, — сказала Лиля.
— Вы уже виделись? — спросил Шрагин.
— Да, когда я была у профессора, он туда приехал. И кстати, он предложил устроить меня в какой-то знаменитый санаторий у них в Германии. Но я категорически отказалась…
В конце дня Лангман зашел за Лилей.
— Не беспокойтесь, я вожу машину отлично, — сказал он. — Кроме того, со мной едет еще мой врач…
До наступления сумерек Шрагин сходил в разведку по тому адресу, который он получил от Алексея Михайловича. На тихой улице он увидел утопающий в акациях маленький домик, производивший впечатление надежности, покоя и уюта. Шрагин твердо решил — как только стемнеет, он сюда придет.
В темноте та тихая улочка выглядела уже опасной: здесь в любом месте могла таиться невидимая засада. И домик тоже не казался погруженным в надежный покой. Он настороженно смотрел на улицу своими темными окнами. Целый час Шрагин, укрывшись в темноте, вел за ним наблюдение — ни звука, ни малейшего шевеления. Надо идти…
Шрагин наискось пересек улицу, поднялся на крыльцо домика и отрывисто постучал в дверь. Долго ни-чего не было слышно, потом что-то заскрипело за дверью, раздался лязг запора, и дверь приоткрылась.
— Вам кого? — спросил из щели невидимый человек.
Шрагин сказал парольную фразу.
В ответ — молчание: секунда, другая, третья… Целая минута молчания, но дверь оставалась приоткрытой. Шрагин стиснул в кармане рукоятку пистолета. И в это время он услышал нужный ответ…
И вот он уже сидит за столом в маленькой душной комнатке, еле освещенной мерцающим огоньком коптилки. По другую сторону стола напротив него — плечистый мужчина в матросской тельняшке, с благообразным лицом Николая-угодника, с железными очками на носу. Шрагин уже знал, что его зовут Андрей Прокофьевич.
— Да, кинули вы мне под ноги гранатку… — пощипывая бородку, тихо говорил Андрей Прокофьевич. — Пароль-то уже полгода, как изменен. Лежит под ногами граната, шипит, а что делать — не знаю. По всем законам я должен был послать вас к чертовой матери, а с другой стороны… — Он вынул из-за голенища нож и показал его Шрагину: — Вот на него я, на случай, и положился. А где же вы этот пароль получили?
Шрагин рассказал про Алексея Михайловича.
— Первичные кадры, — вздохнул Андрей Прокофьевич. — Мы только в январе узнали, что он оставлен, понаблюдали за ним, видим — пустое место, и решили — от греха подальше — пароль изменить.
Шрагину повезло отчаянно. Андрей Прокофьевич был активным участником подполья и имел
