Привет!
Приношу искренние извинения за ту глупую записку, что я послал тебе на прошлой неделе. Отнеси ее на счет временного помрачения рассудка. Я совершенный дурак (что для тебя не новость) и сам не понимаю, о чем я тогда думал. Но, надеюсь, тебе будет приятно узнать, что я шлепнулся на землю и был бы рад, если бы мы сделали еще одну попытку. Давай не терять бесценного времени и перейдем к важным вопросам. Как насчет сегодня?
Глава 33
Вам пришло ICQ-сообщение от: РУБИ
Руби: Значит, ты еще здесь?
Рози: Ох, Руби, не сейчас. Я правда не в настроении.
Руби: Я устала от тебя, Рози Данн. Сначала ты заявляешь, что едешь в Корк, потом — что не едешь, потом говоришь, что собираешься в Бостон, потом снова не едешь. Потом я жду, что ты расскажешь Алексу о своей любви, а ты этого не делаешь, так что он о твоих чувствах знать не знает. Я не поспеваю за тобой и твоими акциями типа «уехать из страны/сменить работу/оставить мужа». Порой мне кажется, ты нуждаешься в хорошем пинке под зад, за то, что прошляпила все благоприятные шансы. Рози Данн, ты меня разочаровала до крайности.
Рози: Ну, я и сама сейчас до крайности разочарованная особа. Но я ничего не «прошляпила»; то, что я делаю, называется «предоставить дочери благоприятный шанс».
Руби: Называй как угодно, но в конце дня упущенная возможность — это упущенная возможность. Впрочем, отчаиваться не стоит: думаю, из этого можно извлечь урок.
Рози: Сделай одолжение, открой мне глаза. В чем урок?
Руби: В том, что можно больше не трепыхаться, потому что ты остаешься. Ну ладно, как ты, на самом деле?
Рози: Нормально.
Руби: Уверена? Послушай, Рози, если я сердцем не пойму, что с тобой происходит, я не смогу представить, что ты чувствуешь.
Рози: Что сердце? Сердце мое разбито. Остановилось две недели назад.
Руби: Ну, зато ты знаешь человека, который может его излечить.
Рози: Нет-нет-нет. Это правило по умолчанию. Он лечит только чужие сердца, не мое. Я поняла, что так отныне и будет.
Руби: Послушай, у меня идея. Что, если попросту взять и рассказать Алексу, что ты чувствуешь? Раскрыть перед ним душу? По крайней мере, тогда он будет знать, что ты не едешь не потому, что он тебе безразличен, что на самом деле ты его любишь, и даже больше, чем он может себе представить, но должна остаться здесь ради Кэти. Тогда он поймет, на каком он свете, и сможет принять решение, ехать ему сюда к тебе или нет.
Рози: А как же его работа? И Джош?
Руби: Это будет его решение.
Рози: Руби, я не могу. Как я ему скажу? Если б мы переехали в Бостон, я хоть немного разобралась, поняла, как он на самом деле ко мне относится, и тогда уж… Да он там встречается с кем-то, сам сказал на прошлой неделе! Какой идиоткой я бы выглядела, если б призналась в любви, когда у него там роман! Повторилась бы ситуация с Салли. Вообще, все так сложно, что меньше всего я думаю про любовь… А потом, он даже не отвечает на мои звонки. Он считает, я сделала глупость.
Руби: Дай ему время. Он расстроен тем, как все вышло.
Рози: Да? Он расстроен?! Неужели?! А я так просто в восторге от того, как все вышло! Знаешь, я совсем не ищу сочувствия, но…
Руби: Нет, ищешь.
Рози: Что-что?
Руби: Сочувствие. Ты ищешь его. Да-да, правда.
Рози: Спасибо, что растолковала. Хорошо, пусть так, но все-таки давай признаем факты: мне изменил муж, мой брак развалился, между мной и Алексом по-прежнему тысячи миль, он никогда не узнает о моих чувствах к нему, беглый отец моего ребенка вернулся в Ирландию и плюс ко всему Я ОСТАЛАСЬ БЕЗ РАБОТЫ! Похлопай меня по плечу, кивни с сочувствием, приласкай! Я буду признательна. Несколько месяцев в обнимку с подушкой, под теплым одеялом, в просторной пижаме, в комнате, где задвинуты шторы, — вот моя мечта! Но, к несчастью, залечь в берлогу я не могу, потому что у меня дочь, которая вне себя от счастья, что объявился ее папаша, и от меня требуется забыть о себе и быть сильной ради нее. Но немного сочувствия — да, пригодилось бы.
Руби: Вздохни глубже, Рози.
Рози: Нет, из-за этого все проблемы. Если б я не дышала, все было бы в порядке.
Руби: Ну что ты болтаешь!!!
Рози: Ладно, не принимай близко к сердцу. У меня нет времени убивать себя. Я слишком занята: переживаю свой нервный срыв.
Руби: Вот, уже хорошая новость. Как прошла встреча с Брайаном?
Рози: Нормально. Он взял билет на самолет, как только поговорил со мной по телефону, так что, кажется, серьезно настроен играть роль отца. Сказал, что последние тринадцать лет живет на Ибице, у него там ночной клуб. Обеспечивает сексуально озабоченных несовершеннолетних ирландцев яркими воспоминаниями.
Руби: Как он выглядит? Загорелый-подтянутый?
Рози: Никогда в жизни не соединила бы я в одной фразе слова «плакса Брайан» и «загорелый- подтянутый». Нет, он такой же, как раньше, только волос поменьше да брюшко побольше.
Руби: Что ты почувствовала, когда его увидела?
Рози: Собрала волю в кулак, чтобы не дать ему в нос. Кэти страшно нервничала, тряслась как лист и льнула ко мне. Мне пришлось быть твердокаменной. Только представь, я — твердокаменная! Обхохочешься. Мы встретились с ним в кофейне в торговом центре на Джервис-стрит, и должна признать, что, пока мы шли к его столу, меня тошнило. Прямо тошнило от мысли, что это ничтожество, с которым я вынуждена вежливо беседовать в течение ближайшего часа, чтобы помочь ему познакомиться с моей дочерью, — причина стольких моих печалей. Однако делать нечего, помогать придется. И знаешь, странно, но я вдруг поняла — усталая, ведь мы с Кэти ехали на автобусе, усталая, злая, расстроенная и разочарованная, — поняла, что эти двое нуждаются во мне, чтобы я их объединила. Поэтому, ради отношений между Кэти и Брайаном, всю мою антипатию к нему мне пришлось держать при себе.
Руби: Ты молодец, Рози. Конечно, это было непросто. Пожалуй, непросто будет еще долгое время — ты же будешь наблюдать, как они становятся ближе.
Рози: Я знаю. Пришлось прикусить язык, чтобы не просветить Кэти, до какой степени ее папаша не герой, когда она передает мне, что он ей о себе понарассказал.
Руби: А как он держался с ней?
Рози: Нервничал даже больше, чем Кэти, так что поначалу мне пришлось вести разговор за них обоих. И знаешь, вынужденная быть самой сильной из нас троих, я убедилась, что приняла верное решение насчет Бостона. Я нужна Кэти. Я им обоим нужна. Он искренне интересовался тем, как мы живем. Жадно хотел все знать про Кэти, и я даже, знаешь, с удовольствием принялась рассказывать всякие истории про ее детство. Верней, сначала рассказывала и кипела внутри, с подтекстом: какая же ты сволочь, бросил меня одну, — а потом вдруг поймала себя на том, что хвастаюсь. И знаешь, каким-то парадоксальным образом взбодрилась! Меня осенило, какая же я все-таки счастливица, сколько б ни ныла-стонала про тяготы материнства. И еще — еще мне стало ясно, в чем «особость» нашего с Кэти положения: это воспоминания, общие только для нас двоих. Только мы с ней можем решить, о чем поведать остальному миру, это единственно наш выбор. И Брайан, пусть он и нагадил, как мог, в моей жизни, сам того не желая, помог
