— Точно не знаю, но не меньше пяти, — отвечала Оса.
— А где они находятся?
— Почти все на севере. Мы любим одиночество. Или даже: мы не любим толпу, скорее…
— А как же Скорпион?
— О, Скорпион исключение. Не знаю, есть ли вообще еще такие как он. Тебе очень не повезло, что именно он подтолкнул тебя на нужную дорогу.
— Почему?
— Потому что она привела тебя ко мне…
Где-то в спальне
— Почему ты так не любишь холод, — спрашивал Барс, поглаживая ее бедро.
— Так было не всегда, — отвечала Оса, лежа к нему спиной. — Раньше я жила неподалеку от этого места, и ненавидела как раз жару.
— Это из-за того, что ты стала убийцей?
— Да. Мне пришлось измениться, но осталось так много…
— То есть?
— Я смогла стать другой, но у меня остались привычки из измененной Осы. Раньше я много выпивала, курила, не боялась холода и не любила тепло. Теперь я не пью, не курю, ненавижу холод, но люблю жару. Поэтому я не самая сильная убийца. И заказов у меня куда меньше… Раз в год, максимум — два.
— Это на заказ ты ездила две недели назад? Ну, когда тебя не было три дня.
— Да. А ты неплохо провел время тогда, верно?
— Я прочитал две книги.
— Хорошо что ты понял, что от меня нельзя убежать.
— А если бы я попробовал?
— Я нашла бы тебя и убила. Я ведь уже пообещала тебе, и ничто не смогло бы изменить этого…
— А если бы я стал убийцей, пока ты меня искала?
— Тогда ты больше не был бы в достаточной степени жив, и убить тебя не было бы так просто…
Где-то на кухне
— А я считаю, Кинг — гений! — настаивал Барс.
— Борзописец, — отвечала Оса, нашинковывая лук ножом, со скоростью пулеметной очереди.
— Это не делает его менее гениальным.
— Делает. Он не стал гением и никогда им не станет, потому что получил признание при жизни. Пока он может ответить критикам и читателям, пока он может объяснить, что он имел в виду вот этой зеленой шляпкой, он не станет гением.
— Почему?
— Потому что он ничего не имел в виду зеленой шляпкой, и если у него спросят, он так и ответит. Но если он умрет и уже не сможет ответить, все искатели скрытого смысла тут же придумают сотни объяснений этой зеленой шляпе. Найдут подтекст там, где его отродясь не было. Но пока он жив и отвечает, никто не сможет назвать его гением и придумать подтекст зеленой шляпе.
— А если бы зеленая шляпа действительно имела подтекст?
— А она на самом деле имеет его. Во-первых, когда человек пишет, он порой добавляет символизм, сам этого не замечая. И тогда сам может найти в своей книге скрытое, но не то, что хотел скрыть. Умный в этом случае подчеркивает это, а дурак вычеркивает. Хотя умный всегда действует именно от скрытого, а не от явного. Только дурак хочет контролировать все и обо всем знать…
Где-то в зале
— Так что получается, мы плохие, или нет? — спрашивал Барс.
— Конечно, плохие, — отвечала Оса, водя указательным пальцем по корешку книги.
— Но ты только что сказала, что мы другие, неправильные…
— А что, по-твоему, означает 'плохо'?
— Ну, то же убийство, например.
— Нет, это понятно, что убийство, но вообще, что есть понятие плохого, злого?
— Неправильное?
— Почти. Но точнее будет сказать: полностью отличающееся от правильного. Человек живет, размножается, мужчины спят с женщинами, женщины оберегают детей, люди любят и любимы, но еще и ненавидят друг друга, они едят, пьют, ходят в туалет — все это вещи правильные. А вот тебе другой ряд: самоубийцы, онанисты, гомосексуалисты и лесбиянки, мать, ненавидящая сына, и не желающего детей вовсе, ненормальная любовь к предметам, или иначе фетишизм, противоестественная любовь заложника к террористу, или ненависть жителя села к жителю столицы, анорексия, булимия, капрофилия — все это вещи неестественные.
— И поэтому неправильные?
— Нет, просто неестественные. А вот еще одни ряд: колдовство, маньячество, ритуальный каннибализм, полный отказ от всех взглядов социума, попытка изменения собственного сознания, тотальный эгоизм. Вот это вещи неправильные и плохие. Злое отличается от нормального, правильного и даже неестественного, оно полностью иное, чуждое и присуще одному единственному человеку. У каждого свое зло.
— А какое оно у меня?
— Его поиском ты и занимаешься.
Где-то в спальне
— Не знаю, а на меня Пикуль произвел хорошее впечатление, — говорил Сеня.
— Как и на всех начинающих читателей. Но ничего нового он не сказал, по большей части, все его книги, это пересказ Ключевского и советская пропаганда.
— А разве имеет значение, было ли об этом написано раньше, или это лишь пересказ, заключенный в блестящую форму. Ведь Ключевский писал скучно, а Пикуля и читать интересно, и познаешь новое.
— А знаешь, я думаю, ты прав…
Где-то в зале
— А как ты получаешь заказы? К тебе приходит он и говорит? — спрашивал Барс.
— Не говори ерунды. Кто я такая, чтобы он являлся ко мне лично? — отвечала Оса.
— А как тогда? Я просто хочу знать, чего мне ждать.
— У всех свой способ, ну а ко мне заказ приходит во сне.
— А как ты отличаешь один сон от другого? Ну тот, который с заказом и тот, который просто сон.
— Даже если бы я сомневалась, я бы предпочла выполнить ненастоящий заказ. Все лучше, чем пропустить настоящий. Но и это невозможно. Заказ нельзя спутать ни с чем. Когда ты его получишь, ты сразу поймешь — это он.
— А что это мне даст?
— Очень много Барсик. Так много, что ты даже не можешь себе представить…
Ее лицо трясется перед глазами в такт движения его таза. Черные волосы рассыпаны по черной подушке, а бледное тело выглядит аномалией на угольных простынях. Груди трясутся, она кусает губы до крови, содрогается от оргазма снова и снова… но его это нисколько не интересует. Он настолько далек от
