подготовка, а дети элиты — они и есть дети элиты. Видели всё, но ничего толком не знают. И ни к чему не готовы, а меньше всего — к борьбе со своими «хочу»… Что их должно привлекать, если не Экзотика? Аннхелл на расстоянии всего четырех световых единиц до сверкающего пояса планет Абэсверта. По сути, он даже входит в этот пояс. Но принадлежит нам. Так вышло. И это многим не нравится здесь, наверное. Кто знает, может, местная элита вообще мечтает перевести планету под протекторат Экзотики, а весь этот «теракт» — спектакль, в котором пострадать могут только несведущие и невинные. Те же женщины и дети… Дьюп, видимо, поступил единственно возможным способом. Его сейчас нужно просто выручать. Я поглядел на Мериса. Тот, видя, что говорить со мной уже можно, растянул пленку интерактивного экрана на полстены и вызвал план коммуникаций.
— План очень старый, — предупредил он. — Но я наложил на него то, что удалось разглядеть с орбиты. Правда, разглядели мало — туннели идут на разных уровнях и почти все полузасыпаны…
Да, хреновый план. Слава Беспамятным богам, у меня есть Лес, который вырос в местных трущобах. Я — байерк рогатый, если он не лазил под городом.
— Сверху мы взять их не сможем, — озвучил Мерис то, что и без него было ясно.
— Но большинство стоков завалены или завалятся вместе с вами. Пройти можно, да и то не наверняка, самым старым водоводом. Предки строили на совесть… Ищи, думай. Договариваться с ними бесполезно.
— Чего хотят-то? — спросил я без особого интереса, потому что всё и так было ясно.
— Корабль и политическое убежище на Экзотике, что же ещё?
— Мы хоть просили?
— Экзотианцы даже обсуждать не стали, у них своих шизоидов хватает. Да и шаткое перемирие последних месяцев нам дороже, чем вся «золотая молодежь» Аннхелла. Я бы этих щенков лично перестрелял ещё год назад, если бы знал, к чему всё идёт… (Год назад Мерис собрал, наконец, «под свою руку» всех, кого завербовал в северном крыле армады.)
— Дайяр та хэба, — выругался я от недостатка слов и мыслей. (Это было даже не ругательство. Дайяр — хаттская планета, выжженная постоянными войнами, изрезанная укреплениями и туннелями, но так и не взятая нашими войсками. Фраза переводилась «чтоб тебе было, как под Дайяром».) — Вы что, не могли переодеть кого-нибудь в генеральский мундир?
— Ты думаешь, его рожу трудно запомнить? Одно кольцо во лбу чего стоит.
— Так и обрили бы кого-нибудь, и кольцо вставили…
— А время? Да и сам он… Ты проход ищи. Как-то же эти крысы туда залезли? Вход должен быть… Причем достаточно удобный вход! — Мерис стукнул стиснутыми в замок пальцами по интерактивной столешнице, и по ней побежали разводы. — Нет у них какой-то особой подготовки, чтобы Хэд знает, где лазить!
— Ты мне «голо» сегодня покажешь или как?
Генерал с каким-то непонятным мне сожалением разжал руки, словно бы ему не хотелось, чтобы я знал, кого и зачем буду убивать, достал из сейфа голографии заложников и террористов.
— На, любуйся! Вот тебе премьер-министр… Тот, чей отпрыск всё это устроил. Посмотри, какой из него «лазатель»? Вот он, кстати, сын его, выродок Хэдов. А вот мэрский отпрыск, тот, что во весь рост. Тонкорукое-тонконогое… Как они туда залезли? Как?
Голографий террористов было всего шесть штук. Все ребята молодые, узкоплечие, вялолицые… Тонкие запястья говорили об искусственном истончении костей. Развлечения, скука, кэш (азартная игра на деньги), легкие наркотики… Видно, полагают, что «тонкая кость» и томный взгляд делают из них экзотианцев? Придурки, эпитэ а матэ. Внешняя изнеженность экзотов — очень обманчивая штука. Вон Лес у меня мелкий и тощий, а отжимается раз по 600 за подход, причем раньше его вообще ничему не учили…
— Всего шесть? А передавали, что террористов около полусотни? — спросил я, забирая голо себе.
Мерис поморщился. Точно не хочет, чтобы я сильно вникал.
— Остальных уточняем. Эти заявили ультиматум и выходили на видео. Технически у них всё налажено. Придется вам не пользоваться под городом связью… — Мерис смотрел на карту. — Где же этот проклятый вход?
— Один вход нас всё равно не спасет. Толку от него… Или вообще заминирован. Ты не дрожи, мы хоть по трубам, но пролезем, — сказал я, вставая. — Но если что — я камня на камне там не оставлю, ты меня знаешь. Никаких живых террористов никому не обещай.
— Обалдел? Там же детский сад со всего правительства! Что я им скажу? Что у меня капитан в очередной раз сбрендил? — возмутился Мерис, но как-то недостаточно активно.
— Соври что-нибудь. Можешь потом расстрелять меня показательно, чтобы другим неповадно было.
— Будто у меня есть эти другие…
— Ну скажи, что я там тронулся. Всё, пошел я. Работать надо. Возьму человек двадцать…
— А ну, стой. А если их и вправду больше полусотни? — вот тут Мерис действительно возмутился.
— Нам бы только добраться. Там мне и троих хватит, разве ж твои террористы настоящие?
Эпитэ а матэ. Как на экзамене «Война и коммуникации в городе» дубль два. Я был зол на всех — на Дьюпа, на Мериса. Мерис спал и видел, чтобы я сделал то, что он мне не приказывал. Колин… А что Колин? Вывел из игры самых слабых. Причем если никакого захвата заложников нет, а есть заговор, то теперь, даже получив корабль, они оставят своих женщин и детей на Аннхелле… Ох и злы они, наверное, сейчас на Дьюпа…
С Дьюпом мы не виделись со времени нашего расставания на «Аисте». И…
В общем, меня это устраивало. Мерис втихую затыкал моими ребятами дыры, а я… Я знал, что у Колина всё более-менее в порядке, и мне этого хватало. Я не хотел его видеть. Боялся, наверно. А может, всё-таки был на него немного обижен. Но я не старался понять себя. Во мне установилось в это время какое-то шаткое равновесие… Мерис тоже зачем-то держал нашу «карту» в рукаве. Правда, подчиненный ему попался на редкость беспокойный. Мы с ним часто спорили, я имел дерзость обсуждать приказы. Но он сам виноват. Это он выбрал меня, а не я его.
Я не буду рассказывать, как прошли два с половиной года со дня моего появления на границах Абэсверта. Тебе этого лучше не знать. Однако Мерис своего добился — у него появилось мобильное подразделение из незашоренных ребят, которые могли и младенцев из-под завалов вытаскивать, и одних заложников другими кормить. Не веришь? Сам кормил. Не ел, разве что. Но надо было бы — ел, и ребятам приказал бы… Изменился я за эти годы мало, разве что шрамов прибавилось. Когда нас раскидали по разным подразделениям, со мной оказалось восемь моих бойцов, и я сразу сказал тамошнему сержанту: если «мои» в чем-то провинятся, пусть наказывает, но бить может только меня, иначе я его ночью просто придушу. Он опытный оказался, понял. Мерис, слава Беспамятным богам, уже преподал мне урок на эту тему. Так что в моральном плане с моими ребятами всегда всё было в порядке. Они мне верили… Не хотел я и теперь показываться на глаза Дьюпу… Но мы с Мерисом друг другу не врали. Орал он на меня частенько, я ему дерзил. Но он не врал мне, а я — ему. Похоже — выбора у него не было, только вызвать меня… Проплыть или пройти пять-шесть километров по древней канализации и найти проход в старых норах могли бы и его спецоновцы. Почему же я? Чтобы вырезать этих горе-революционеров под корень? Иначе большая их часть скоро снова окажется у власти, и неизвестно, что будет тогда? Но Мерис не мог отдать такого приказа. А самоуправством славился только я… На меня можно будет свалить многое. Я взял с собой план коммуникаций. Лесу нужно показать, он тут точно всё на пузе облазил. Да и интуиция у пацана богатая. Я наблюдал, как он ориентируется в трущобах — это что-то. Всё-таки экзотианцы гораздо больше отличаются от наших, имперских, хоть с какой стороны подойди. Мы подобрали Леса на Аннхелле полгода назад, едва живого. Парнишка, судя по всему, был родом с Граны. То есть — с той стороны границы. У нас он этакий «сын полка». Натуральная трущобная крыска, в общем-то. Но не наша крыска. Я чем больше приглядывался к нему, тем больше замечал разницу. Как в детской игре — найдите шесть отличий… Возьму Джоба-Обезъяну, Келли и его «старичков»… И Леса. Позвал дежурного, велел — Леса ко мне. Пацана привели заспанного. Опять, значит, бродил где-то ночью. И это после того, как практически перед отбоем
