Кровь — это, между прочим, дармовой гемоглобин. А вот запах остался — сильный, мускусный. Даже в горле запершило.
Иннеркрайт прекрасно осознавал, что сегодняшний день лучше бы провести в покое и созерцании. Разговор с мастером Энимом — не самое лёгкое и приятное времяпрепровождение. Вполне возможно, что завтра утром его будет плющить и колбасить, и выйдет ещё боком сегодняшняя трата сил. Но весна манила вперёд. Чувства обострились, и он упивался влажными запахами и размашистыми движениями собственного тела.
И Энрихе добавил к двум кружочкам ещё два, а потом и вообще решил спуститься к океану.
Он какое-то время удачно вилял между камней, скатился в распадок, взобрался по крутому каменистому склону на сравнительно ровное плато и тут, как назло, провалился в занесённую снегом впадину.
Выбрался ругаясь. И сразу ощутил холод и тревогу. И снова — резкий мускусный запах. Неужели хайбор так и бродит поблизости? Может, вернуться в Цитадель?
Запах, однако, больше взволновал, чем испугал. Сердце, правда, забилось быстрее.
Иннеркрайт вдохнул с наслаждением пахнущий мускусом воздух и начал будить в себе благоразумие. Скорее всего, рядом лёжка зверя, нужно тихонечко сдать назад и…
Додумать он не успел. Хайбор поднялся перед ним прямо из снега. Белоснежный, с узкой деликатной мордой и лучистыми игривыми глазами.
Самочка. Молодая, кокетливая. Человек показался ей интересен, и она решила взглянуть на него ближе.
Энрихе улыбнулся и чуть попятился — благо хитрые местные лыжи были приспособлены и к такой манере движения. Самочка сделала робкий неуверенный шаг вперёд. Энрихе снова попятился. Ещё шажок. Человек чуть качнулся навстречу. Кошка игриво отступила и упала на бок. Это было явное, недвусмысленное предложение чужому самцу поиграть.
Самец осторожно, стараясь не делать резких движений, снял лыжи. Кошка ждала, поглядывая искоса и раскатывая по снегу белоснежный хвост. Неужели даст себя погладить?
Адреналин выплеснулся в кровь и погасил последнюю осторожность. Энрихе медленно направился к зверю, время от времени останавливаясь и делая шаг-другой вбок, как поступает ухаживающий за самкой самец хайбра.
Шаг, ещё… Оставалось только протянуть руку, когда самочка насторожила вдруг уши и шумно фыркнула, уставившись ему за спину.
Энрихе оглянулся.
Из-за ближайшего скального выступа показалась квадратная черная морда с красными, воспаленными глазами. Морда была складчатой и скорбной, но раскрытая пасть, усыпанная треугольными зубами не оставляла сомнений в намерениях. Хищник или падальщик, и что-то уж больно смелый.
Самочка зашипела. Энрихе чувствовал, что она напугана. 'Морда' вывалилась на ровное место. У неё оказались кривые мощные лапы и короткий обрубленный хвост. Черная тварь была впятеро меньше хайбора, но она была не одна. На взгорок, скользя вскарабкался ещё один 'пёс', из-за соседнего выступа нарисовалось сразу полдюжины. Двигались они не быстро и не медленно и были больше всего похожи именно на собак, а слишком короткая шерсть говорила о том, что собачки неместные.
Псы подошли метров на двадцать и затоптались в нерешительности. Запах хайбора им не нравился.
Шипение самочки за спиной у Энрека сорвалось в визг. Следом за собаками в распадок спускались на лыжах люди. В армейских комбинезонах, безбородые, вооруженные. До них было ещё метров двести, не меньше, им нужно было скатиться вниз, а потом карабкаться, пробираясь между скал, но собаки, почувствовав близость охотников, осмелели и прыжками понеслись к иннеркрайту.
Энрихе издал низкий горловой звук, похожий на рычание и выхватил разрядник. Самочка рявкнула, тоже не намеренная отступать, и иннеркрайт почувствовал прилив сил.
Как же кому-то хочется убрать его!
Он хватанул ртом воздух, и колкие иголочки заполнили лёгкие. В голове зазвенело вдруг сладко и пронзительно, по мышцам потёк огонь. Энрихе попытался пошевелить пальцами и не смог — тело потеряло привычную чувствительность. Тестед упал в снег. Самочка рыкнула на пугающе низкой ноте. Или это была уже не она?
Энрихе увидел, как следом за охотниками с пригорка спускается матёрый хайбор. Он бросил взгляд за спину. Там стоял, облизываясь, молодой дымчатый самец, вчерашний его знакомец. Он пригнул лобастую голову, и холодящее кровь рычание буквально осадило собак в снег.
Охотники, разглядевшее неладное, пытались целиться в белые пятна на белом снегу, а сзади, как тень, летел самый крупный кот.
Низкое, горловое рычание хайбора способно парализовать мышцы и волю жертвы. Только подготовленный охотник может вырваться из наведённого морока, но горе и ему — если зверей много!
— Я думаю, они вышли прямо на весеннюю лёжку, где пара здешних самцов обхаживала самку, — сказа Игор, выбивая ногой впечатанный в снег разрядник.
Сзади толпились ученики мастера. Охотники не разрешили им разбредаться, чтобы не затоптали следы. Сам мастер Эним, пожелавший пойти с поисковой командой, присел прямо на холодный камень.
Игор отряхнул оружие, осматривая его:
— Этот — Энрека. Но, боюсь, мы и костей уже не найдём. Весна только началась. Каждая капля крови на снегу — чья-то жизнь. Падальщики съели даже окровавленную одежду. Судя по следам, тут были люди и собаки. Четверо-пятеро людей и столько же собак. Добыча вполне по зубам и одному взрослому самцу, а здесь был не один.
— Но люди же были вооружены? — развёл руками ошарашенный Кейси.
— Рычание хайбора парализует жертву. Нужно обладать недюжинной волей, чтобы сбросить морок. К тому же зверь очень умён. Он прекрасно знает цену нашим стреляющим палкам и даст себя заметить только тогда, когда его будет хорошо слышно. Странность тут другая: обычно хайборы не нападают даже на больных дураков с собаками. Что-то рассердило их.
— А Энрек? — пробормотал кто-то из младших учеников, опасливо косясь на мастера, не любившего лишней болтовни.
— Энрек? — Игор вскинул голову и посмотрел на высящиеся впереди горы, потом на мастера Энима. Склонил почтительно голову, прежде чем задать ему вопрос: — Сколько взрослых самцов делит Ласковую долину, мастер? Я помню, их было двое — старый и молодой?
Мастер легонько кивнул, не отвечая.
— Вон там, — сказал Игор, указав рукой на взгорок. — Хайборы дрались потом за самку. Посмотри сам, следы скольких самцов ты там найдёшь?
Вниз, в распадок убегал ровный, тяжелый след взрослого самца, перевитый петляющим следом более легкой и мелкой самочки.
Я бы, наверное, так и не понял до конца, что же произошло в то утро, если бы через неделю нас не посетила грантская делегация. Мы на тот момент уже закончили черновую дезактивацию сектора, хоть лагерь и пришлось перенести километров на двести ниже, в долину маленькой речушки Ларицы с одноименным селением рядом.
Здесь мы были хорошо защищены от ветра, и до берега Тарге, где продолжались работы по дезактивации, было недалеко.
Грантсы выехали на местных коротконогих лошадках, побрезговав нашим предложением перевести их на шлюпках. Мы, как могли, подготовились к встрече — поставили дополнительные палатки, расширили чем-то местным меню. Я разыскал в своем багаже подаренный мне ритуальный кинжал и как раз вертел его в руках, когда дежурный просигналил, что видит гостей.
