Старейшины снова созвали собрание; в тусклом свете камина их лица казались хмурыми и недовольными.
— Время у нас на исходе, — сказал чужак.
— Что за неуважение, — недовольно фыркнул Джордж Лендерс. Он кичился своим высоким положением и не одобрял того, что на закрытых собраниях Старейшин присутствовал рядовой член Братства. Однако Джордж был трусом. Он предпочитал, чтобы другие рисковали своей головой, в то время как он старался обезопасить себя со всех сторон.
Альфред поднял руку, и недовольный ропот стих.
— Эта женщина опасна, — сказал он. — Ее присутствие вносит разлад в наши ряды. Из-за нее нам приходится принимать спешные меры, что может привести к плачевным результатам. Нам нужно выиграть время, продумать все до мелочей. Ошибки нам не нужны. Поэтому крайне важно избавиться от нее как можно быстрей.
— Я над этим работаю, — сказал чужак, не удостоив Джорджа взглядом. — У меня все под контролем.
— Может, поделишься своими планами? — негромко спросила сидевшая рядом с ним пожилая женщина. Она спала с чужаком. Скорей всего, ответ ей прекрасно известен, подумал Альфред, презрительно скривив губы.
— Чем меньше людей знает, тем лучше. Ею займутся. И накажут.
— А как быть с Люком? — не унимался Джордж, сверля чужака пронзительным взглядом.
— Всему свое время, Старейшина, — с напускной вежливостью ответил парень. — Всему свое время.
Рэйчел очнулась в полной темноте и сразу ощутила боль. Тепло окутало ее пуховым одеялом, и она старалась не открывать глаз, чтобы избежать мерцающего света, который теплился на краю сознания. Если открыть глаза, то придется смириться с болью. Это ее пугало. А вдруг она не справится? Вдруг снова станет уязвимой? Всю жизнь она только и делала, что боролась с проклятой ранимостью.
С ранних лет она поняла, что если людям предоставить возможность, то они могут причинить боль. Поэтому она дала себе слово, что никто больше не причинит ей вреда. Никто и никогда.
И все же это случилось. Горло пылало огнем, голова гудела, а тело ломило так, будто по нему прошлось стадо слонов. Она не знала, где находится и как здесь очутилась. Но была уверена в одном — нужно бежать отсюда как можной скорей.
Она нехотя моргнула и смирилась с тем, что придется открыть глаза. В темной комнате клубился едкий дым, раздиравший ее больное горло. Она никак не могла вспомнить, где находится и что с ней случилось.
Откуда-то издали послышался звук флейты, и хотя прежде она его не слышала, понемногу к ней начала возвращаться память. Она находилась в Нью Мексико. В волшебной стране, которую лечебный центр Санта Долорес лишил всякого очарования.
Постепенно до нее дошло, что она лежит на полу, на тонкой подстилке, в темной, похожей на пещеру комнате. Где-то вдалеке играли на флейте, а вокруг нее клубился едкий дым. На ней была свободная просторная одежда, и Рэйчел поняла, что в конечном итоге Люк добился-таки своего. Она носила проклятую пижаму.
Девушка попыталась приподняться, но ее пронзила настолько сильная боль, что она со стоном уронила голову обратно на подстилку. Теперь она вспомнила Анжелу, сумасшедшую, которая пыталась ее убить, и то, как она сжимала ее горло и била головой о деревянный пол.
Дура, дура, дура, ругала она себя. И что ты получила в итоге? Тело в синяках да бред сумасшедшей. Потоки лжи. Конечно, ей хотелось думать о Люке Берделле и его последователях в самом черном цвете, но теперь, хорошенько поразмыслив, она поняла, что все эти байки о массовых убийствах выглядели слишком надуманно, как в дешевом боевике. Существовало множество способов, чтобы выманить у простодушных граждан деньги. Аферисты и проповедники успешно занимались этим промыслом на протяжении столетий. Им не было нужды пачкать руки кровью.
Рэйчел попробовала пошевелиться и чуть не вскрикнула от боли. Не очень-то приятно лежать на твердом полу, да еще эта тьма, пропитанная ароматом благовоний, вместо желанного покоя почему-то вселяла в нее страх. Даже осознание того, что она сейчас одна и может спокойно зализывать раны и потихоньку восстанавливать силы, служило слабым утешением… особенно, когда она поняла, что в комнате присутствовал кто-то еще.
Когда она медленно и очень осторожно повернула голову набок, боль в горле резко усилилась. В мглистом сумраке ей удалось увидеть Люка. Он сидел на полу, скрестив ноги; руки, повернутые ладонями вверх, спокойно лежали на коленях, глаза закрыты, на лице застыло выражение безмятежного покоя. Ни дать, ни взять — тощий милосердный Будда, да только Рэйчел не купилась на дешевый трюк. Вся эта созерцательная мишура была частью мастерски поставленного спектакля. Однако Рэйчел не годилась на роль благодарного зрителя.
— Мы не верим в существование греха, — сказал он тихим проникновенным голосом, не раскрывая глаз.
— Как удобно, — попыталась сказать она, но вместо слов из горла донесся сиплый хрип.
Он открыл глаза и ласково улыбнулся Рэйчел, вызвав в ней лишь чувство досады.
— Очень удобно, — согласился он, вложив в ее слова совершенно иной смысл. — Понятие греха имеет древние иудейско-христианские корни, его придумали с одной только целью — чтобы вызвать в человеке чувство вины и заставить его слушаться.
Он повернул ладони вниз и вытянул вперед длинные ноги.
— Я не требую строгого послушания от своих последователей. И это к лучшему, потому что мне никогда не добиться послушания с твоей стороны. Да, я знаю, что ты не входишь в их число, — добавил он, видя, что она хочет что-то сказать. — Пока не входишь.
Услышав его слова, Рэйчел села и попыталась заговорить, но горло сдавила ужасная боль, и в итоге она чуть не расплакалась. Люк продолжал неподвижно сидеть, наблюдая за девушкой.
— Мы не верим в то, что человек по натуре грешен. В его характере могут быть отрицательные черты, изъяны, которые мы стараемся исправить. Но если это невозможно, мы принимаем человека таким, каким он есть. Ты уже знаешь, что гордыня — один из твоих главных недостатков. Ты не сомневалась в том, что тебе удастся справиться с Анжелой, что ты права, а опекуны ошибаются.
К счастью для тебя, я не люблю ждать, это один из моих недостатков. Поэтому когда в назначенное время ты не пришла на урок, я послал за тобой. И весьма своевременно, иначе Анжела размозжила бы тебе голову.
Казалось, такая перспектива вовсе не пугала Люка.
— Зато это решило бы все твои проблемы, — попыталась сказать Рэйчел. Вместо этого из горла донеслись резкие хрипы.
— Можешь не стараться, — проворчал он. — Ты только сделаешь хуже, все равно никто не сможет тебя понять.
Ты бы смог, дерзко подумала она. Ты прекрасно знаешь, о чем я думаю.
В ответ он холодно улыбнулся.
— Ложись, Рэйчел, и закрой глаза. Опекуны сказали, что тебе следует поберечь голос в течение суток. Тебе дадут травяные отвары от боли и ушибов. Сейчас тебе нужен отдых.
При мысли о том, что Люк Берделл подразумевал под травяными отварами, в глазах Рэйчел появился ужас. Хотя в комнате царил полумрак, он тут же заметил, как девушка отреагировала на его слова.
— Не бойся, Рэйчел, большинство из тех, кто выбрал для себя новый путь и ухаживает за больными, имеют профессиональную подготовку. У нас здесь целый штат врачей, физиотерапевтов и медсестер. Все они находятся в ведении Альфреда. Он направляет их и осуществляет общее руководство. Их заботливый уход вкупе с целебными силами верующих творят настоящие чудеса. А теперь ложись.
Она бросила на него вызывающий взгляд.
— Ложись, — терпеливо повторил он. — Иначе мне придется тебе помочь, а ведь тебе этого не
