Сровнять бы подчистую Царский холм И Сян-реке открыть простор Дунтина, Тогда над озером осенним днем Упьемся вусмерть мы вином Балина. Осень 759 г.
№ 1. Пиром в бамбуках поэт намекает на знаменитых «семерых мудрецов из бамбуковой рощи» — семерых поэтов III–IV вв., любителей пикников на природе, среди которых был поэт Жуань Цзи и его племянник Жуань Сянь. С ними ассоциирует себя Ли Бо, который сам в бытность в Аньлу любил устраивать пирушки с пятью друзьями (их прозвали «шестеро отшельников из бамбуковой рощи у ручья») на горе Цулай к югу от знаменитой горы Тайшань.
№ 3. Небольшая гора Цзюньшань («Государева», «Царская») высилась посреди озера Дунтин, перегораживающая устье реки Сян, которая питала озеро, что обретает ассоциативный смысл преграды на пути поэта к широким просторам самореализации в мире, образно обозначенном как «озеро Балинского вина» (в Балине — так прежде назывался округ Юэчжоу, совр. г. Юэян в пров. Хунань — производили знаменитое вино).
Воды Хань прилепились к Сянъяну, Здесь, у дамбы, привольно цветку. Ну, а мне здесь и чудно, и странно — Тучи с юга приносят тоску. Не дождаться мне вешних томлений И ветрами развеянных грез. Ты, являвшийся мне в сновиденьях, Зов сквозь небо уже не пошлешь. 734 г.
На берегах реки Хань близ г. Сянъян (совр. г. Сянфань пров. Хубэй) Ли Бо, удалясь от дома в Аньлу, думает о нем (южные облака — традиционный поэтический образ воспоминаний о родных местах).
Тучи сизые бросают хлопья снега К Башне Журавля. Там суждено проститься, Полетит Журавль до западного неба На крылах своих нефритовых в столицу. Что же в путь тебе оставить дальний этот? Ведь плодов жемчужных Фениксу не дали! Я бреду за уходящим силуэтом И роняю в реку Хань слезу печали. 734 г.
В интонациях этого стихотворения явно слышится горечь не столь давнего неудачного визита в столицу, не принявшую его. В Цзянся (в районе совр. г. Ухань, пров. Хубэй) на берегах реки Хань поэт у башни Желтого журавля, откуда, по преданию, вознесся на журавле в небо святой Фэй И и где Ли Бо прощался с поэтом Мэн Хаожанем, расстается с другом, который направляется в столицу, обуреваемый жаждой служения (под западным небом подразумевается столица Чанъань, находящаяся западнее Цзянся), чего пока не удалось осуществить самому Ли Бо. Желтый журавль: сакральная птица, возносящая святых в небо, а жемчужными плодами с яшмового древа на горе Куньлунь, по Чжуан-цзы, питается священный Феникс.
В былые годы попугаи здесь бывали И дали имя острову на У-реке, Но позже улетели в западные дали, А ветви так же зелены на островке, Над лотосом туман, душист весенний ветер, Парчою персиков укуталась волна. Гляжу на запад зря — один я в целом свете! Кому же тут светла сиротская луна? 760 г., весна
Для этого стихотворения важно не место его написания (Остров Попугаев к юго-западу от совр. г. Ухань, пров. Хубэй; в годы Цзяньань поэт Ни Хэн написал на этом острове «Оду попугаям», что и дало название острову; его смыло наводнением в период Мин), а упоминание о том, что из этого благословенного уголка попугаи были вынуждены улететь на запад — к горе Лун на границе пров. Шэньси и Ганьсу, где они и были, по преданию, рождены, а это именно те места, куда за провинность в свое время были сосланы предки Ли Бо (а сам он только что вернулся, амнистированный, из неправедной ссылки тоже в западные края).
