Пейзаж души: «Поэзия гор и вод»

В день Девятый я пил на Драконьей горе ?????

А вот что было на десятый день девятой луны??????

Выпьем! ???

Подношу стихи, прощаясь в Гуанлине ????

Пью и пою ???

Сянъянская песнь ???

Раздел 12. «Уйду в туман Пэнлайский на восток!»

В песне изливаю свои мысли о вознесении ???

Поутру любуюсь зарей над морем ?????

В рассветный час смотрю с горы Тяньтай ????

Вот так я думаю давно ????(?????)

Песнь Юань Даньцю ????

Вольный стих ??

Наблюдаю за рыбками в пруду ???

В былые дни на Журавле святой (№ 7 из цикла «Дух старины») ?????(???7)

В Восточной Бездне тонет Хуанхэ (№ 11 цикла «Дух старины») ?????(???11)

На севере — Пучина-Океан (№ 33 цикла «Дух старины») ?????(???33)

Зеленых кущ Великой Белизны (№ 5 цикла «Дух старины») ?????(???5)

Я как-то путешествовал туда (№ 20 цикла «Дух старины») ?????(???20)

Посылаю У, горному старцу, к ручью Наслаждения луны ???????

О том, кто рвал аир на Сун-горе ??????

Песнь горам и водам, нарисованным шаофу Чжао Янем на стене в Данту ???????????

Импровизируя, подношу «призванному» Яну??????

С утра я к Морю Пурпура пришел (№ 41 цикла «Дух старины») ?????(???41)

Часть 2 «Так мастер задумал и кистью исполнил своей»

(исследования)

Пейзажная лирика Ли Бо как самовыражение поэта

С.А.Торопцев

Начнем с терминологических уточнений. То, что мы понимаем под пейзажной поэзией, не совсем адекватно тому термину шаньшуй ши, каким китайские филологи определяют этот жанр. Для нас пейзаж — это то, что мы объективно видим вокруг себя, вне себя, отделенное от себя. Это может быть панорама природы или урбанистическая картина. Духовное слияние с изображаемым пейзажем в русской поэзии — дополнительное и отнюдь не обязательное усилие поэта, пытающегося разрушить преграду между собственным Я и окружающим миром, это показатель некой особости для поэта данной картины мира, воспроизведенной им. Когда я сообщил своему китайскому коллеге (его статью вы можете прочитать в нашем сборнике) о намерении переводить «пейзажные стихи» Ли Бо и при этом употребил китайскую кальку фэнцзин ши, он в ответе попросил уточнить, имею ли я в виду шаньшуй ши или нечто иное.

Слово ши (стихи, поэзия) показывает на форму выражения мысли, а шаньшуй означает «горы [и] реки» и может употребляться в любом пласте речи. Вне поэзии это чаще всего не слово, а словосочетание или даже два самостоятельных слова (и в таком случае при транскрибировании их следует писать через дефис или отдельно друг от друга, то есть шань-шуй, шань шуй). В поэзии и живописи шаньшуй — слово, термин, для которого топонимический слой — лишь тонкая поверхность, прозрачная пленка, открывающая глубину — мировоззренческую, философскую, эстетическую, психологическую.

Тем не менее соединение «гор» и «рек» в единую семантическую единицу даже еще до поэзии и живописи обретает в общем ментальном восприятии, помимо топонимической, еще и мировоззренческую окраску. Оно показывает сакральность, духовную чистоту, внутреннюю близость того предмета, к которому прилагается как характеристика. Отношение к близкому другу, понимающему движение твоей души, определяется словосочетанием шаньшуй и (и — мысль, дума).

Филологически справедливо поступает М.Кравцова, вводя в свои исследовательские тексты[2] термин шаньшуйши в транскрипции (или в переводе «поэзия гор и вод» — именно так, а не «о горах и водах», потому что они тут не объект, а субъект, можно сказать, «соавтор»; я бы только отделил в транскрипции последний слог ши пробелом, показав сложносоставность термина в целом). Термин непременно должен сопровождаться комментарием, разъясняющим его глубинный смысл — ведь именно эти глубины уводят китайского читателя за пределы чистого литературоведения. Нельзя — именно в контексте этой «исповедальной» поэзии — не уточнить еще и этимологию слова ши (стихи, поэзия): иероглиф складывается из графем «речь, слово» + «храм», что восходит к древним ритуальным песнопениям, а позже — к нормативированному Конфуцием «Канону поэзии» (Ши цзин).

Итак, предмет нашего анализа — шаньшуй ши великого китайского поэта 8 века Ли Бо. Та часть его поэзии, в которой он, отстраняясь от цивилизационных напластований, искал «чистоту» (цин) изначального духовного облика мира, созвучного той Древности, к которой стремилась его душа. Конечно, чуть ближе (знакомей) русскому слуху прозвучал бы такой перевод названия этого жанра, как, допустим, «пленэрная поэзия», если бы не слышался в этом какой-то кокетливо-манерный отзвук, чего у понятия шаньшуй ши никоим образом нет; напротив, в нем присутствует трепетность, благоговение души, не созерцающей природу вокруг человека, а слитой с ней, собою цементируя неделимую триаду «Небо-Человек-Земля».

Остановимся на условном переводном варианте «пейзажная лирика», памятуя, что взор китайского поэта блуждает между «горами», «водами» и собственной душой. Даже пребывая в замкнутом городском пространстве, он постарается где-то усмотреть холмик или речушку, пусть даже в ней и отражается каменное варварство или она едва заметна вдалеке («И плывут по реке облака и стена городская»; «Парчовый город солнцем озарен. / По башне поднимается рассвет. /…/ Вечерний дождь давно ушел к Санься, / Кружатся два потока по весне»).

Таким образом, китайская пейзажная лирика есть обращение поэта к природе как хранителю изначальной естественности, придававшей величие той Древности, в какой еще присутствовали Совершенномудрые, впоследствии покинувшие Землю и улетевшие в сакральное Занебесье, не передав потомкам «эстафету» высоконравственной природной чистоты («Мужей достойных вкруг себя не вижу — / С дерев опала прошлая краса»). Цель поэта в этом священнодействе —